Дом
Автор: Pale Fire & Tanuki

Фэндом: Final Fantasy 7 - Advent Children

Рейтинг: От PG до R.

Жанр: -

Дисклеймер: Все права на персонажей Advent Children принадлежат SQUARE ENIX CO., LTD.

Внимание!!! В этом фанфике присутствует яой!

Где-то там, среди зимы,
новогодней кутерьмы
и весеннего прозрачного словца
возвышался некий дом,
старый дом, престранный дом,
где гнездились одинокие сердца.

Как там жили, как там были,
как друг друга костерили,
как ругались, как мирились до краев!
Что за вина там пивали,
что за свечи там пылали,
озаряя это чудное жилье!

Мимо шума, мимо гама,
мимо золота и хлама,
эскадрона табуреток и кастрюль,
ангел в кухню пробирался -
он на найт сюда вписался
в январе, а на дворе уже июль.

Это был чудесный дом,
а что было с ним потом,
ты спроси кого угодно, но не спрашивай меня -
я не отвечу,
не смогу ответить,
не смогу ответить ничего, кроме:

Это был дом-дом, в междухолмье старый дом,
он ничем не выделялся среди тысячи других.
Дом-дом-дом-дин-дон, старый дом, престранный дом,
дом, на волю отпускающий святых.


1.
Все столики оказались заняты. Все четыре. Ну конечно. Вечер пятницы. Хозяин извинялся, кланялся, вздыхал, сокрушался – и предложил Нэлле ее любимый столик за чернолаковыми ширмами.
- Там, конечно, есть гость, но он такой тихий, утонченный знаток…
Что-то хозяин врал. Но Нэлле слишком хотелось чаю. И она кивнула.
В этот вечер хозяин чайной был утомлен и задерган. В более свободные вечера он с удовольствием поддерживал длинные беседы о свойствах и сортах чая, времени сбора и обработке – но не сегодня. Чему Винсент Валентайн немало поспособствовал. Нэлле Конгрейв пришла запивать новый заказ. На это Винсент и рассчитывал.
Нэлле разулась, скользнула за ширмы, поклонилась гостю. Тот церемонно поклонился в ответ. Нэлле окинула его взглядом – красное и черное, немного золотого. Присматриваться не стала. Села за столик, вынула папку с работой, развернула. «Анализ психологии кризиса». Интересно – после подушек из чокобо.
Она оказалась более стильной и изящной, чем ожидал Винсент. Более сухощавой.
Он, наконец, сделал свой выбор в пользу Улан-Гоби. Желательно – чайничек, жаровенку и соответствующие чашки. Узкую и широкую. И, разумеется, засахаренные фрукты.
Нэлле принесли ее «Зеленые облака» и вяленые абрикосы. Все как обычно. Она отложила папку, налила себе чай, взяла чашку двумя руками, подняла на уровень глаз. Над поверхностью жидкости подергивался белый парок. Сюда можно приводить Йазу. Он оценит. Можно попробовать привести Кадажа… только надо будет заказать побольше сладостей.
Винсент полюбовался. На Нэлле, которая вдыхала пар с видом искушенного ценителя. Кивнул на цукаты:
- Угощайтесь.
Нэлле оторвала взгляд от чашки – и встретила прозрачно-алый взгляд.
- Да вы лис, - шепнула она и вслух сказала: - Благодарю.
Но к фруктам не прикоснулась. Ей не нравилось здешнее стандартное ассорти – кусочки перемешивались и становились одинакового вкуса.
Винсент чуть улыбнулся. Лис? Почему бы и нет. Принюхался.
- Зеленые облака?
Нэлле кивнула. «Лису» принесли заказ – классически изысканный.
- Вы еще и знаток.
Себя она к знатокам не причисляла.
- Отчасти. Согласитесь, ритуалы – это красиво.
Нэлле вежливо наклонила голову. Ритуалы – это по-всякому. Гнать мокрых мальчишек переодеваться – тоже ритуал. Но красив ли он?
Этот человек был бросок. Незнаком. И узнаваем.
Винсент разлил чай по чашкам, согласно канону. Поднял узкую чашечку на уровень носа, вдохнул и в самом деле чудесный аромат, отставил ее чуть в сторону. Сделал маленький глоток из чашки пошире, покатал ускользающий вкус первого глотка на языке. Подождал и сделал второй, побольше. О чем-то задумался.
- Чай восхитителен, - сообщил он достаточно громко.
Нэлле неопределенно шевельнула бровями. У «лиса» под плащом был пистолет. И вовсе не серийного производства. Спасибо мальчикам, любящим свои игрушки – они не ленились ее просвещать. На левой руке «лиса» была металлическая перчатка, пальцы которого вносили в чайную церемонию непредусмотренный звук. Да и сам плащ странный.
Слишком много странного на одного любителя ритуалов.
Не перестарался ли Винсент с первым впечатлением? Поддерживать беседу Нэлле вовсе не собиралась. И совершенно явно насторожилась. Укоряя себя, он отметил, что Нэлле и в самом деле тонкая натура. В отличие от большинства людей, которые старались казаться таковыми.
- Снова Шин-Ра? – с досадливым вздохом спросила Нэлле.
Винсент чуть приподнял бровь, чуть прищелкнул пальцами по столу.
- В далеком прошлом. Не самом приятном.
И сделал последний глоток.
- Мальчики? Или я как точка воздействия на них?
По счастью, чашка Винсента уже опустела. Иначе он бы наверняка поперхнулся. Мальчики? Впрочем, да… Вот она, так и не найденная ошибка. Мальчишки, а не подростки. Только и всего. Надо же было так нелепо ошибиться.
- Мальчики? – переспросил он, осторожно наливая вторую чашечку. Чай в узкой почти остыл. – Нет, я не хочу производить никаких воздействий. Мне просто хотелось узнать… - пауза. Старательно выверенная, но долженствующая выглядеть невольной заминка.
Нэлле дожевала абрикос, вытерла пальцы, налила себе еще чаю.
- Узнали?
- Неужели так заметно? – Винсент чуть улыбнулся.
- Да.
Год назад Нэлле бы не заметила. Но год был богат на впечатления. Не мимика - эмоциональный фон был знакомый. Меченых Дженовой - демон, терзавший мальчишек, не остался безымянным - Нэлле научилась узнавать.
- Я... был немного знаком с ними, - не начнет ли она обвинять? Хотя – и это тоже… «процедура установления контакта». - Но из этого не вышло толку. Я ошибся с определением возраста.
Только так, напрямую.
- Может быть, вы ошибались и с целью? Хотя, конечно, если у вас нет своих детей, трудно понять.
Винсент незаметно перевел дыхание. Вот оно как… уж не ясновидящая ли госпожа Конгрейв? Уж не Сетра ли она по какой-то далекой крови?
- Простите, - Нэлле протянула руку, коснулась холодного металла. – Я не хотела причинить вам боль.
У изумления есть свои пределы. Она не боялась – да и, наверное, не умеет. Но она… ей не свойственна ксенофобия? Вовсе?
- Не стоит вашего внимания, - Винсент неожиданно выдал почти ритуальную фразу.
Нэлле качнула головой. Странный – человек? – неожиданно начал ей нравиться.
Боль - это способ чувствовать себя живым. Винсент был благодарен Нэлле – беспощадной и искренней.
- Винсент Валентайн.
- Нэлле Конгрейв, - она прикрыла глаза, вспоминая. – Вы умерли в… кажется, около тридцать лет назад?
Неожиданное знакомство оборачивалось очень странной стороной.
- Мой… человек, который был для меня важен, часто вспоминал о вас.
Винсент чуть отвел глаза – его удивило собственное, пусть слабое, но непривычное сочувствие. Оказывается, вот как?
- Каору Нодати, - констатировал он. Информация не бывает лишней. Не была и в этот раз. - Да, умер.
- Все мы в той или иной степени мертвецы. Наше поколение, - Нэлле вздохнула. – Но вам идет быть живым.
Винсент сделал глоток «серединной порции». Чай остыл сверх меры.
- В вашем обществе я и в самом деле чувствую себя живым.
- Этому мало кто радуется. А впрочем, у меня мало знакомых живых покойников.
- Как раз живые покойники очень радуются этому, - ответил Винсент.
Беседа зашла в область абсурда. Восхитительно. В области абсурда ни один из привычных собеседников Винсента не мог поддерживать разговор.
- А вы говорите, как их полномочный представитель, - Нэлли была почти мечтательна. – Так когда и где вы общались с мальчиками?
- В старой столице. Около двух лет тому назад.
- Кажется, вы не очень поладили.
- Не поладили мы несколько позже. До этого имели место несколько… весьма занимательных встреч.
Винсент вспомнил Тсенга и Елену. И тот факт, что мальчики ни в коей мере не чувствовали себя неправыми. В самом деле, дети. Надо же было так ошибиться.

- С Кадажем? Или Йазу? – Нэлле улыбнулась.
- С обоими, но с Йазу больше. Кадажа не слишком интересовали тонкие материи.
- Он младше. Только и всего. Умнее, сильнее, целеустремленнее – но младше.
- Вы никогда не преподавали? – с интересом спросил Винсент.
- Сразу после университета, года два или три. Потом я получила наследство и смогла заняться исключительно переводами. Сказки, литературные сказки, адаптации, хрестоматии.
Сказочница. Нэлле Конгрейв так и не повзрослела окончательно. Есть такие люди - они невероятно редки - которые могут удержать в себе детское восприятие. Могут остаться детьми.
Нэлле убрала папку в сумку, позвонила в колокольчик, снова вызывая хозяина. Если разговор так хорош, нужно заказать еще что-нибудь. Винсент допил остывшую «серединную порцию» и снова принюхался к первой «ароматной». «Зеленые» облака сменились «Закатными». Принесли каштаны в меду и засахаренный имбирь.
- Вы же не затем здесь, чтобы слушать, как старая курица кудахчет над своими петушками. Итак?
- Мне хотелось бы с ними встретиться. По возможности – минуя крупные разрушения и причинение вреда имуществу.
- При любопытных обстоятельствах вы виделись в последний раз… - Нэлле достала телефон, положила перед Винсентом. – Звоните. Их номера в записной книжке.

2.
Гостиная пропахла влажной бумагой. Вдоль стен лежали старые комиксы, разбухшие от воды. Лоз натащил их сверху. Йазу нравился этот запах. Ему вообще нравился запах книг. Он принес вниз все книги, которые нашел на чердаке. Даже те, которым никак не грозило намокнуть.
Йазу читал и искоса поглядывал на Лоза. Лоз устроился на полу, водя пальцем по буквам и неслышно шевеля губами.
Кадаж вернулся недавно. Прошел в кухню, заглянул в холодильник, быстро что-то перехватил и ушел на крыльцо курить. Курил Кадаж последние две недели.
Завибрировал телефон. Йазу с удивлением увидел на дисплее имя Нэлле… и еще с большим удивлением услышал низкий, ровный мужской голос. Знакомый. Лоз поднял голову. Зачем кто-то звонит, если все дома? Он вопросительно посмотрел на брата.
Йазу поднялся и быстро вышел. На крыльце Кадажа не оказалось. Тем лучше. Все ли в порядке у Нэлле? Почему у Винсента ее телефон? Зачем он звонит?
Кадаж сидел под крыльцом, в прелой влажной тени. Пыльную паутину золотило вечернее солнце, обливая медью носок ботинка. От нэллиных сигарет во рту стоял приторно-горький, тяжелый вкус. Когда встревоженный Йазу вылетел на крыльцо и на Кадажа посыпалась пыль из щелей меж досками, он насторожился.
Йазу нашел слова.
- Здравствуй, Винсент. Что-то случилось?
- Здравствуй. У меня нет твоего телефона. Нэлле любезно предоставила мне возможность.
- Пусть она сама мне об этом скажет.
Постукивание. Шорох.
- Йазу, - мягкий голос. – Прости, я не сообразила сразу. Не тревожься. Я в чайной. Беседую с Винсентом. Он хотел поговорить с тобой.
Йазу коротко выдохнул. Чуть расслабился. Винсент Валентайн хочет поговорить с ним. Винсент Валентайн, похоже, потратил немало времени, чтобы встретиться с Нэлле.
- Хорошо, я поговорю. – Через недолгую паузу. – Слушаю.
Кадаж плавно и бесшумно поменял позу. Он был готов двигаться и действовать. Винсент. Который вмешивается, куда не просят. Миротворец с трехствольником. Демон-пацифист. Который каким-то образом заполучил Нэлле. Последовательные приближения, да? Турки, Страйф, теперь совсем близко – Нэлле? Кадаж улыбнулся. Ласково-ласково.
- Я хотел бы договориться о встрече.
- Договаривайтесь. Да, а встреча уже состоялась.
- Видишь ли… я бы хотел встретиться с вами.
Кадаж выглянул из-под крыльца. По косой тени увидел, что брат напряжен и почти готов к действию. И выскользнул из укрытия так, что Йазу его не заметил.
- Интересно, зачем.
- Это мне интересно с вами поговорить.
- Поговорить с нами? О чем?
Йазу неосознанно тянул время. По интонациям, по фоновым шумам пытаясь определить обстановку и место. Похоже, действительно чайная – знакомый стук, так чашку опускают на стол. Металлические звуки – пальцы Винсента. Неужели и в самом деле все спокойно?
- Я могу подъехать. Сейчас.
- Сейчас уже поздно. Нэлле еще ехать домой. Разве не так?
- Ты взял на себя право решать за нее и за меня?
Кадаж, распластавшийся по стене за углом, сорвался к своему байку. Без Соубы – с неслучившейся битвы он смотреть не мог на меч, не то что к нему прикасаться. Но зато с ножом, парой кастетов и невероятным запасом ярости. Этот колчерукий посмел!..
Кадаж любил Нэлле. Но от этого навыки выживания у Нэлле лучше не становились. Она была добра до маразма, доверчива до идиотизма и приветлива до потери разума. Ха! Она и Бахамута сочтет несчастным потерявшимся звериком!
- Ни в коей мере. Просто разговор будет долгий.
- Ты что, напрашиваешься в гости?
Взревел мотор. Значит, Кадаж все слышал. И сделал выводы. Кадажу до Кальма – двадцать минут. И Кадажу отчаянно надо сбросить постоянное напряжение – злость и досаду, оставшиеся в сухом осадке после двухлетней бессмысленной гонки за светлым образом Матери. Интересно, где будет через двадцать минут Винсент Валентайн?
- Можно сказать и так. Напрашиваюсь в гости, часа на три, в пристойное время. И хочу видеть вас всех.
- Я подумаю. Дай телефон Нэлле.
Металлический звук. Валентайн постучал рукой по столу.
- Йазу?
- На связи, - отозвался Йазу. - Кадаж выехал в Кальм. Только что.
- Наверное, мы встретимся. Винсент уже расплачивается… - смущенный смешок, - за нас. Привезти к ужину что-нибудь?
- «Кусочки» для Лоза. И номер Винсента, если у него таковой имеется.
- Хорошо. Я приеду часам к восьми. Все в порядке?
- В общем да.
Если не считать Кадажа. Но это и без слов ясно. Когда закончились и эйфория, и постстрессовая агрессия, с Кадажем все перестало быть в порядке. Сначала он начал курить. Потом перестал спать. Потом завел себе привычку уноситься на байке – в одиночку и в никуда. Еще он, кажется, дрался на улицах. Повадился ночами сидеть на крыше и время от времени тихо, но яростно ругался – не то сам с собой, не то со всем миром. А иногда – Йазу это пугало, Лоза вообще приводило в панику, - Кадаж громко, вслух читал какие-то обрывочные куски из старых книг. Йазу спрашивал Нэлле – это были какие-то до-шинровские философы. Старые кретины, идеи которых – как считала Нэлле – привели мир к Шин-Ра. И всему последовавшему.
- Вот и хорошо. До встречи.
Йазу захлопнул телефон и пошел в гостиную. Лоз уже не сидел над комиксами. Лоз уже был готов что-нибудь сделать.
- Все хорошо, привет от Нэлле, - сказал ему Йазу.
Лоз разжал кулаки.

- Она приедет скоро? А Кадаж приедет?
- Нэлле приедет через час. А Кадаж – ну, сам понимаешь.
Лоз вздохнул. Его очень расстраивало, что Кадаж злится и его нет. Лоз посмотрел на диван, где в очень странной композиции расположились три зверя: плюшевая кошка Йазу, резиновый котенок Лоза и вырезанная из темного полупрозрачного камня пантера Кадажа. Каждое утро Лоз устраивал зверей по новой, уверенный, что если они будут сидеть правильно, то и с братьями все будет правильно, и Кадаж станет как был.

***
Кадаж все прибавлял и прибавлял скорость. Он представления не имел, где находится место, в котором Нэлле повстречала Винсента. Но он разберется.
Нэлле обменялась с Винсентом номерами телефонов. Забрала с собой фрукты из чайной – их упаковывали в красивые пакеты из шелковой бумаги. «Кусочки» - смесь из сушеных фруктов и орехового ассорти, которую Лоз предпочитал любым другим лакомствам, - она купила заранее. И блок сигарет. Лучше сигареты и сверхкрепкий чай, чем алкоголь и прочие… стимуляторы.
Нэлле не верила, что Кадаж впал в подростковый психоз надолго. Обычный возрастной кризис. Бывают увлечения похуже регулярных драк и Просветителей.
Кадаж увидел машину Нэлле издалека. Ее развалюху трудно было с чем-то перепутать. Что она там делает? По крайней мере, ясно, что за рулем Нэлле. Большего антиталанта в вождении колесного транспорта братьям встречать не доводилось.
Съезд с шоссе на грунтовку размыло дождями. Нэлле стиснула зубы, вцепилась в руль и начала медленно и очень осторожно выворачивать влево. Старый внедорожник стонал и трясся, из-под колес вылетали камни.
Пока Нэлле преодолевала поворот, Кадаж доехал до нее, убедился, что в машине она одна, и уже успел навернуть пару кругов. Выехав на ровный участок, Нэлле включила дальний свет и заметила пятнисто-зеленый байк и сияющие в темноте волосы. Кадаж. Конечно. Беспокоится и встречает.
Кадаж поравнялся с кабиной внедорожника. Посмотрел на Нэлле – усталую и, учитывая то, что она за рулем, вполне довольную собой. Нэлле подняла бровь: «Мне остановиться?» Иногда - и чем дальше, тем чаще, - им с мальчиками удавалось понимать друг друга и без слов. Кадаж улыбнулся Нэлле – чуть напряженно – и канул в сумерки. Рванул в Кальм. Там же не может быть больше трех заведений?
Въехав в город, он сразу понял, что может. Первая забегаловка была на заправке. Вторая – ровно на въезде в жилые ярко освещенные кварталы. Откуда-то доносились звуки музыки, смех. Дискотека. Деловой центр. Рестораны и кафе на каждом углу. Оказывается, Кальм процветает. И где в таком случае искать Валентайна?
Винсент подходил к своему номеру, когда по объездной проревел невероятно знакомый мотор. Проревел – и затих вдали. Винсент невозмутимо отпер дверь крайнего домика. Он был уверен, что никому из братьев не придет в голову прочесать город как следует.
Нэлле уже преодолевала последние пять километров, когда ее догнал Кадаж. Пока они добрались до дому, Кадаж описал вокруг Нэлле еще полдесятка петель. Блаженная. И машину она водит, как блаженная. Как будто она не за рулем сидит, а Бестию оседлала. Интересно, если Нэлле подарить вместо ее – любимого Лозом – монстра такую женскую машинку, маленькую и с хромированными бамперами, она так же водить будет?
Нэлле добралась до дома, долго маневрировала, загоняя машину под навес. Наконец успокоенно выбралась, присела на ступеньку кабины и закурила. За это время Кадаж успел запарковаться, обойти вокруг дома и выкурить две сигареты. Подошел к Нэлле, закурил третью. Дым поднимался к небу в мирном молчании. Нэлле пошарила в карманах, добыла оттуда очки, нацепила на нос. Бросила окурок в банку из-под консервированных раков. Как всегда, промахнулась.
Кадаж хмыкнул. В этом вся Нэлле. Не от мира сего. Щелчком запустил окурок в ту же банку, открыл багажник. Нэлле потянулась, подняла свой окурок с земли, уронила его в банку.
- Там виноград в пакете.
Кадаж аккуратно взял пакет, прихватил другой, с продуктами, и пошел в дом. Нэлле, с блоком «Шеллара» под мышкой и свертком из чайной, догнала его на крыльце и первая вошла в дом.
Йазу с интересом встретил все еще взбудораженного Кадажа. Так и хотелось спросить «Ну как?». Не спросил.
- О! – Лоз углядел знакомый пакет. – Кусочки! Здорово. Кадаж, а почему ты никогда не любишь кусочки?
Йазу улыбнулся. У Лоза в голове явно перепутались кусочки и «давно не с нами». Интересно, а Кадаж это поймет?
- Идем ужинать?
Готовили, как повелось в последнее время, мальчики. Нэлле даже не слишком мучилась совестью по этому поводу: у них получалось намного лучше – при условии, что Йазу не вспоминал о прабабушкиных кулинарных тетрадях. Прабабушка была большая затейница; Йазу тоже. Результаты поражали воображение. Пробовать их Нэлле решалась через раз.
Лоз забрал у Кадажа один пакет, чтобы удобнее было тащить брата на кухню.
- Сначала руки мыть, - напомнила Нэлле.
Дом становился тесен для четверых. Ничего, завтра привезут футон для комнаты мальчиков, а там еще что-нибудь придумается.
В последнее время Кадаж редко ел горячее. И еще реже – оказывался за общим столом. Он только сейчас заметил, как проголодался.
До самого чая молчали. Лоз давно усвоил правило «когда я ем – я глух и нем», Йазу рассматривал свежие ссадины на кулаках Кадажа, а Нэлле ела так, словно неожиданность поджидала в каждой ложке. На взгляд Йазу, это было неоправданно: зернового перца в еду он в этот раз не добавлял.
Чай Нэлле заваривала сама. Правда, выбрав сорт, любимый всеми.
- Жалко, что у тебя руки поранены, - сказала она, ставя чашку перед Кадажем. – У тебя такие красивые кисти.
- Ерунда, - ответил Кадаж, - само пройдет.
- Не пройдет, так отвалится, – Йазу смотрел в потолок, - ты не дослушал сегодня.
Кадаж фыркнул: Йазу в последнее время разговаривать, кажется, мог исключительно цитатами. Если повезет – не стихотворными.
- А что сегодня? – Лоз перестал выискивать сладкие земляные орехи в вазочке с «кусочками».
Нэлле села за стол, добавила в свою чашку немного меда.
- Винсент Валентайн. Никогда не думала, что встречу его живого. Ну или, по крайней мере… - она прищурилась, подбирая определение, - …настолько живого. Мой… в общем, он же умер, когда я еще в школу ходила. Действительно, весь мир имеет форму саквояжа.
Йазу представил себе мир в форме дорожной сумки и за этим чуть не пропустил мимо ушей важную информацию. Ничего особенного в том, что Винсент когда-то умер, не было. Случается. А вот тот факт, что Винсент приходится родственником тому, кого Нэлле называла просто «мой», всякий раз сбиваясь… Над этим стоило подумать.
- Мы хотим его в гости? – спросила Нэлле у мальчиков. – Он, кажется, решил быть настойчивым, а встречаться где-нибудь в ресторане или чайной… мало ли что.
Кадаж напрягся.
- А зачем? – спросил Лоз, сунув рот предпоследний орех.
- Мне кажется, вы ему нравитесь, - ответила Нэлле. – И еще он когда-то очень ошибся, пытаясь с вами поладить.
- Попытка меня пристрелить считается за «поладить»? – поинтересовался Кадаж, утягивая из кармана Нэлле зажигалку и закуривая прямо за столом. Лоз зафыркал и замахал рукой, отгоняя дым. – Или как?
Глаза у Нэлле стали круглые-круглые. Что особенно хорошо смотрелось с узкими очками.
- Может быть, это считается за «ошибся»? – невинно поинтересовался Йазу.
- А ему старший не-братик был нужен, - сообщил Лоз.
- Ну да, нравоучения читать, - заявил Кадаж. – У того в голове дыра сквозная, говори в нее, не говори…
- Ну, может, что и запало, - Йазу утянул у Лоза из-под носа кусочек. – Кстати, говорят, он детей развозит по домам. Прошвырнемся до Вутая?
- В гости так в гости, - неожиданно сказал Кадаж. - Демоны с ним, пусть приходит.
- Позвонишь? – спросила Нэлле и достала телефон. Отыскала в записной книжке номер, вывела на дисплей. – Вряд ли он спит. Лис.
- Перепончатокрылый, - уточнил Йазу.
Кадаж набрал номер.
- Ладно, приходи завтра. После обеда. Йазу тебя встретит на заправке на южном съезде.
Йазу кивнул, глянул на Нэлле.
- Часа в три, не раньше.
- В три часа, на машине, - сказал Кадаж и отключился.
- Вот и договорились, - заключила Нэлле. – Лоз, журналы собери, а то совсем растопорщатся.

***
Кадаж отмывал тарелки. Неторопливо, тщательно, рассматривая цветочные бордюры и узоры из птиц и фруктов. В зубах у него была сигарета. Пепел падал в пену. Позвякивали вилки и ножи.
- Классно готовишь, - сказал Кадаж, сплевывая в воду окурок, а потом выкидывая его в ведро.
Йазу вытирал тарелки.
- Я пока только учусь.
- Хорошо, что я в подопытные вошел, когда ты уже чему-то научился.
Кадаж и не хотел, но получилось недобро. А извиняться… ну, Йазу поймет, что все нормально. Йазу фыркнул.
- От птицы в кисло-сладком соусе больше всех досталось Нэлле.
Кадаж домыл посуду и полез в аптечку. Она по-прежнему обреталась в холодильнике, но изрядно пополнилась.
- Стимуляторы на травах… Адаптогены… Слушай, а снотворное у нас есть?
Йазу подошел сзади, глянул в аптечку через плечо Кадажа.
- Ты зна-а-а-ешь… по-моему, только для Нэлле. И для Лоза.
Кадаж не ложился спать уже дней пять. Йазу смутно помнил, что у него тоже был такой период – больше года назад. Но Йазу мог смотреть в ночь и придумывать в ней картинки, а Кадаж – нет.
- Вот это? – Кадаж взял в руки флакон с мерным колпачком. На колпачке был нарисован ярко-розовый чокобо. – Я пробовал, не помогает. - Он поставил флакон на место, встал, захлопнул холодильник.
Йазу обнял Кадажа за плечи. Кадаж дернулся, оскалился… и виновато посмотрел на брата.
- Я не знаю, что со мной, - это была не жалоба, но близко к ней.
- Со мной было так.
Кадаж краем глаза видел, как на шее Йазу пульсирует вена. Мягкий трикотаж водолазки подчеркивал тонкую лепку плеч. Серебряные волосы волнами ложились на черную ткань.
- И как ты справлялся?
Йазу улыбнулся.
- Сначала я отстреливал Турков – в воображении. Потом придумывал звезды в небе. Потом посылал Сефирота, куда Лайфстрим не затекает. Потом… - он неожиданно запнулся и покраснел. Слегка. Признаваться в том, что он придумывал стихи, Йазу не хотел даже Кадажу.
Кадаж посмотрел на Йазу в упор.
- У тебя всегда были странные развлечения. Мне, пожалуй, не подойдет. Знаешь, я позавчера пытался уснуть – прикидывал, как бы я отбивался от клаудова гребесла. Не помогло. Лоз же теперь по ночам не вскакивает? – вдруг спросил Кадаж. Он вспомнил, как Нэлле посреди ночи приводила Лоза обратно в их комнату, укладывала и гладила по волосам, пока тот не засыпал. - Нэлле… - он улыбнулся, помотал головой. Слова не шли с языка.
- Нэлле хорошая, - очень похоже и очень проникновенно скопировал Лоза Йазу и тоже улыбнулся, - а Лоз уже неделю не просыпался по ночам.
- Он на полу так и устроился?
- Да. - Лоз отыскал в сарае ящик с плюшевым зверьем и свил из игрушек гнездо на надувном матрасе.
Йазу внимательно поглядел на брата. Стоять так, рядом, было надежно – по крайней мере пока Кадаж не рванулся куда-то в ночь. А может, и не рванется? Йазу осторожно повлек Кадажа в сторону спальни. Кадаж позволил себя вести. Он хотел, чтобы его успокоили. И не верил, что это кому-то удастся. Но попробовать… наверное, можно. Пара часов… ну, потом он поднимется на крышу. Или поедет в Мидгар.
Йазу было тревожно. Он никогда не делал того, что затеял, и сам не понимал толком, что именно собирается предпринять.
- А можно ты разуешься?
Кадаж хмыкнул, наклонился, расстегнул молнию. Сбросил сначала один ботинок, потом второй. Посмотрел на ступни Йазу – косточки и сухожилия, длинные пальцы, узкие пятки.
Йазу издал тихий горловой звук, перетекая на кровать и увлекая за собой Кадажа. Получилось немного неловко. Кадаж, отпихиваясь, сполз с брата, заехав ему локтем в живот.
- Совсем офигел?! – прошипел, сев и стянув с себя футболку и штаны.
Под кожей Кадажа перекатывались узкие жгуты мышц. Йазу отдышался, снял брюки, потащил через голову водолазку. По волосам пробежали электрические искры. Кадаж провел рукой по волосам Йазу, ловя зеленоватые огоньки. Йазу встряхнул головой. Естественно-красивый жест.
Вот это Кадажу и не нравилось в людях – то, что они были такие натужные и неуклюжие. Только братья были правильные. И Нэлле. Но она – по-другому. Кадаж упал на спину, раскинув руки, выдохнул и уставился в потолок.
Йазу наклонился над Кадажем. Он опять не слишком хорошо представлял, что делать дальше. Прикоснуться. Погладить. Обнять.
Кадаж поймал одну прядь, как кисточкой, провел по своей щеке.
- Такие мягкие… Тебе не холодно?
- Немного, - отозвался Йазу, примериваясь, где бы улечься.
Кадаж запустил пальцы в теплые волосы на затылке Йазу, притянул брата к себе, роняя его голову себе на плечо. Играть с волосами было хорошо… так много ощущений, что не остается мыслей.
Йазу устроился поудобнее, обнял Кадажа, другой рукой – самыми кончиками пальцев – провел по шее. Кадаж притиснул его к себе, пробежался пальцами по лопаткам.
- Ты тренируешься? Или на все забил совсем?
Йазу тихо зашипел. Тренировался он нерегулярно.
- Завтра поспаррингуемся. Или даже втроем. С утра.
Йазу был теплый. И сердце у него билось ровно, без скачков и срывов. Еще он был приятный на ощупь. Шелковистый, гладкий, сильный…
Средство от бессонницы оказалось странным, но действенным. Значит, Кадаж будет прибегать к нему регулярно. Значит, с Кадажем все будет хорошо. Еще одна форма близости. Под эти мысли он и уснул – закинув руку Кадажу на спину.

3.
Нэлле вытирала пыль с любимого чернолакового сервиза.
- Кадаж, подойди, пожалуйста. Помоги выбрать циновку на стол, - она разложила несколько бамбуковых циновочек.
Не слишком ли много изысков из-за одного меланхоличного демона? Или это какой-то незнакомый ритуал? Ритуал для приема Винсента Валентайна. Кадаж фыркнул. Помнится, Винсент ни в каких особенных ритуалах не нуждался. Вот эта, красная, очень подойдет к цвету винсентова плаща. И вообще получится очень гармонично. Кадаж хмыкнул. Демонстративно.
- Тон в тон глазам, - заметила Нэлле. – Спасибо.
Нэлле тихо психовала. Мальчики – хорошие. Винсент – тоже. А что получится от встречи?.. Не разнесли бы дом в пылу дискуссии.
- Как ты думаешь, тебе будет интересно съездить в чайную?
Кадаж внимательно посмотрел на Нэлле. Что-то было не так. Кажется, она немного нервничала. Нет. Не немного.
- Один раз – точно.
Нэлле кивнула. Вздохнула.
- Я о нем слушала все пять лет. Какой он был правильный, и что такое путь воина, и что значит верность и долг. А вчера – если бы Каору видел, как вознаграждаются долг и верность, что бы он сказал? Хотела бы я показать ему Винсента и спросить…
Нэлле покачала головой. Слишком о многом она в последние годы спорила с мертвым Каору. Погибшим во имя долга. Идеи стоят ли любви?
Кадаж поправил расставленные на столе приборы. Он не знал, куда деваться от такой глубокой откровенности. Для него самого слова «верность», «долг» и «честь» были почти пустым звуком. От этих-то, блестящих, дутых и бряцающих жестью слов, заточенных по краям, и начинались все беды. Верность, долг и честь. Лопнувшая жестянка с просроченным пайком. Нэлле этого не скажешь. Только путь воина не сумели опошлить. Путь воина – это вовсе не дорога солдата.
- Путь воина – не дорога солдата.
Нэлле вскинула голову. Шагнула к Кадажу. И вышла из дома, зажигая сигарету по дороге.
Найдя у Нэлле растворитель и запасы лаков для ногтей лет за пятнадцать, Лоз терпеливо и усердно раскрашивал скучно-черный трофейный байк. Как обычно, высунув кончик языка. Краски у Лоза были в основном темно-красные. Немного белого, серебристого и перламутрового. Флакончик черного. Получился пока только один бок, ребристый и рельефный. Вот если ободрать Адскую Бестию и нарисовать – она и будет. Ну, почти.
Кадаж пошел за Лозом. Постоял в дверях сарая, разглядывая. Получалось стильно и вовсе не в духе любимых Лозом комиксов. А если ему купить подходящие краски, он ведь все байки распишет.
Лоз заметил изменение освещения и поднял голову.
- Во! – радостно сказал он.
- Ого… - Нэлле докурила и тоже пришла. – Надо будет сверху прозрачным лаком покрыть. Автомобильным. Чтобы не стерлось.
- Ага! – согласился Лоз. – Еще краски надо, - он показал пустые флакончики.
- Обязательно. Но не сегодня. Иди переодеваться, скоро приедет гость.
Нэлле уже переоделась. Белая шелковая блуза, брошка у горла, юбка из коричневого вельвета - в пол. Немного теней на веки, чуть-чуть горьковатых духов.
Лоз изумленно посмотрел на Нэлле.
- А это, - он провел измазанным кончиком пальца у глаза, - зачем? Красиво.
- Именно поэтому, - сказала Нэлле.
За ближайшим холмом взрыкнул мотор.
- Лоз, бегом! – сказал Кадаж, понимая, что иначе Лоз так и окажется за столом – в безнадежно убитых рабочих джинсах и футболке с оборванными рукавами. На самом Кадаже были его любимые штаны со множеством карманов, удачно демонстрирующие худые щиколотки с парой синяков.

***
В первый раз Винсент удивился, увидев Йазу за рулем внедорожника. У Йазу был удивительно здоровый и безмятежный вид.
Йазу смотрел, как Винсент подходит к машине. От Валентайна расходилась полоса оторопи, почти видимая. Люди замолкали и старались в сторону чудища в красном лишний раз не смотреть. Йазу улыбнулся. Глупые люди. Стоит сменить черный плащ на белую рубашку, и им сразу кажется, что Йазу не опасен.
- Если ты положишь ствол в багажник, - сообщил он Винсенту, когда тот подошел к машине, - я оставлю свой там же.
Винсент чуть приподнял бровь. Это уже походило на дипломатию. Но кобуру отстегнул и встал позади машины, выжидая. Йазу открыл багажник из салона, высунулся наружу.
- Захлопни его посильнее, замок заедает.
Ган-блейд в черной кобуре уютно устроился под запаской и в глаза не бросался. Винсент положил свой на запаску и захлопнул капот. Подошел к передней дверце. Йазу перегнулся через сиденье, открыл.
- Садись.
Глаза у заправщика становились все круглее и круглее. Про госпожу Конгрейв и ее сирот-племянников все знали. А это что, тоже родня?!
Винсент сел и тут же понял, почему Нэлле так странно водит. Машина явно была ей не по росту и не по размеру. Йазу, надо полагать, тоже – только его это не беспокоило.
- Что ж, здравствуй, - сказал Винсент, чтобы что-то сказать.
- И тебе привет, - Йазу тронулся с места.
Вел Йазу быстро, но аккуратно. Даже следил за дорожными знаками – там, где они были.
- Хочу асфальт, - сказал он, съезжая на грунтовку.
- И что вам мешает?
- Дорожную технику далеко угонять.
Винсент вежливо улыбнулся.
- Вот как ты думаешь, если крышу перекрыть и тепло провести, можно ли жить на чердаке? – Йазу пытался издеваться.
- И стены утеплить обязательно, - Винсент сделал вид, что не заметил издевки. Кажется, тон выбран верно. Поправка – тон пока выбирал не он.
Йазу хмыкнул. Про чердак он думал всерьез. Ему не хватало уединения, дом был слишком мал. А вот чердак… чердак был роскошный. И сделать себе комнату. С книгами.
- А там нет стен.
- Надо поставить фальш-стены. Нарисовать?
Йазу протянул руку и хлопнул ладонью по бардачку. Оттуда вытряхнулся – машина скакала по кочкам - истрепанный блокнотик в пол-ладони, который Нэлле держала на всякий случай. В спираль блокнота был вставлен жирный черный карандаш.
Винсент положил блокнот на руку, уверенными чертежными линиями нарисовал контур чердака, подвесной потолок, крепеж, фальш-стены в разрезе. Автоматически проставил стрелочками толщину. Закончил утепленным полом. Посмотрел на чертеж. Отвратительно. Но для схемы сгодится.
- Выглядит это примерно так.
Йазу взял у него блокнот, не прикоснувшись к металлу руки. Дальше он вел, поглядывая то на дорогу, то на листок, прикидывая, а справятся ли они втроем – ну, вдвоем, с Лозом, - своими силами. И какие должны быть материалы? Из чего этот утеплитель бывает?
Километров через пятнадцать Йазу сказал:
- Спасибо.
- Не чертеж это на самом деле, а так. Набросок. Это под стандартные блоки тридцатипятилетней давности, не знаю, как сейчас строят. Да и строят ли… - невпопад закончил он фразу.
- Этому дому, - который Йазу воспринимал как свой, - лет сто. Может, больше. Там стандартов нету.
- Ошибаешься, - неожиданно твердо возразил Винсент, - стандарты в строительстве существуют очень давно. Когда бы ни был построен этот дом, там стандартный фундамент, типовая планировка и стандартные коммуникации. Иначе бы их просто не было.
- Ясно, - кивнул Йазу. – Кстати, Страйф со своим гребеслом с горя по байку не сдвинулся?
- А кто должен сдвинуться с горя, гребесло или Страйф? – вопросом на вопрос ответил Винсент.
- Да что гребеслу… оно железное. Хотя всякое может быть. Оно там жило.
- Я у него не спрашивал. А Клауду не до того пока. Он детей воспитывает.
- Ну-ну. Гребеслом? С него станется. По-моему, их больше Кадаж воспитывает. Личным примером.
Как выяснилось поутру, Кадаж мотался не только подраться. Еще он верховодил сведенными им же детишками, которых приютили сердобольная Тифа и придурок-Клауд. Наверное, успешно. Ни Локхарт, ни Страйфу на то, чтобы детей занимать, времени не хватало. Йазу до сих пор пытался представить себе картинку: Кадаж-затейник. Получалась сказка про доброго крысолова.
Йазу стал гораздо свободнее разговаривать, отметил Винсент. Кадаж воспитывает сирот? Личным примером? Кошмарное видение полусотни маленьких Кадажиков обоего пола Винсента почти напугало.
- И как же это?
Йазу пожал плечами. Он там не был и не видел, а делиться подозрениями с Винсентом не собирался. Могло быть все: от проповедей о вреде Дженовы и Руфуса Шин-Ра до ролевой игры по сказочным сюжетам.
Повисло молчание. Кажется, Йазу отчаянно веселился – и изо всех сил скрывал это. Значит, все-таки мальчики. Не загнанные крысы. Не волчата. Дети. Впрочем – наверное, уже не дети. Подростки. По виду – вполне благополучные. Винсенту снова стало муторно.
На последнем подъеме мотор взвыл и захрипел. Скоро совсем развалится. Сколько бы Лоз ни старался. Ну да машину можно будет пригнать – в развалинах Мидгара их сотни.
- Почти приехали, - сообщил Йазу.
Винсент посмотрел вперед. И в самом деле – типовая постройка столетней давности. Семейный домик. Три комнаты: две спальни и гостиная, кухня, большая ванная. Чердак и подвал. При перестройке имеет смысл не только утеплять чердак, но и пристраивать летнюю веранду. Сверху в таком случае получается балкон, а внешний вид становится более современным. Представив дикий виноград вдоль стен, Винсент очнулся. Это было несколько слишком.
На крыльце стояла Нэлле Конгрейв. Одетая в стиле «учитель из элитной школы». Через голову Нэлле смотрел настороженный Лоз. Йазу взбежал на крыльцо. Наклонился к Нэлле, принюхиваясь к духам.
– Здравствуйте, Винсент, - сказала Нэлле.

- Здравствуйте, Нэлле. Рад вас видеть. – Винсент чуть наклонил голову.
Йазу втолкнул Лоза в дом, чтобы дать Нэлле и Винсенту войти. Разулся и сунулся в гостиную. Улыбнулся Кадажу.
- Входите, - пригласила Нэлле.
Винсент прошел в гостиную.
- Здравствуй, Кадаж.
Кадаж царствовал в единственном кресле. Величие слегка портила стопка комиксов под креслом. Лоз сел на пол рядом с братом. Три игрушечные кошки рядком устроились перед диваном.
- Привет, - отозвался Лоз.
Кадаж прищурился.
- Здравствуй. Йазу, где его пистолет?
- В багажнике.
Йазу рассматривал сервировку. Чайная церемония? Винсент подошел к столику, поставил на него знакомый коричневый пакетик из чайной, и еще два пакета побольше. Несколько неуверенно оглянулся на Нэлле. Та присела на пол у столика, достала откуда-то бамбуковые плошки, быстро выложила в них ореховое ассорти и вяленые абрикосы, принесенные Винсентом.
- Спасибо. Я могу попросить вас провести церемонию, как полагается? Сама я уже не помню деталей. Мальчики… - она оглядела братьев, сзывая их к столу.
Йазу скопировал позу Нэлле. Кадаж задумался о чем-то, но сделал то же самое, сев у Нэлле по левую руку. Лоз, особо не заморачиваясь, устроился на свободном месте, переплетя ноги.
Нэлле была довольна. И горда, хотя глупо гордиться тем, в чем нет твоей заслуги. Но не гордиться мальчиками было свыше ее сил. Винсент пребывал в глубоком, тщательно подавленном изумлении. Как давно он не видел настоящих домов – все больше жилые помещения. Или нежилые помещения. Сама по себе Нэлле и ее дом – это было чудо. Наверное, это чудо и изменило... он никогда не мог думать об этих ребятах «клоны».
- Прекрасный чай, - Нэлле первая нарушила молчание.
Лоз, утащив себе часть орехов и абрикосов, растянулся на полу, листая комиксы. Ему стало скучно. Делать непонятное он не любил. Йазу процессом наслаждался, пытаясь уловить ускользающий смысл. Смысл в церемонии, безусловно, был. Но пока не давался. А Нэлле красивая. Кадаж примерился к правилам игры.
- А что это за сорт? – спросил он
- Серая Греза, - ответил Винсент.
- Вкусно. Так о чем ты хотел поговорить?
- Я просто хотел вас увидеть, - сообщил Винсент. Он уже понял, почему они развернулись в последний момент.
- Смотри, - любезно разрешил Кадаж.
Йазу наблюдал. И веселился. Ему было бы интересно пообщаться с Винсентом, но пока пусть младший развлечется. А Лоз слушал интонации, не вникая в смысл.
Нэлле встала, вышла, но тут же вернулась со стопкой старых, закручивающихся по углам фотографий. И протянула их Винсенту – молча.
Винсент начал перебирать фотографии, улыбаясь глазами или углом рта. Прошлое шепотом кричало из-под пальцев. И ни он, ни Нэлле не заметили, как Йазу втиснулся между ними, как Лоз подполз Винсенту едва ли не под руку, как Кадаж перегнулся через широкое плечо.
Кадаж видел одну из этих фотографий – там, в сейфе. И не слишком понимал, почему Нэлле сейчас показывает Валентайну то, что хранила так долго. Долг, и честь, и верность. Несгибаемые. Приводящие к смерти и только к смерти.
Йазу поглядывал на снимки, на Нэлле, на Винсента, снова на снимки. Нынешняя Нэлле нравилась ему намного больше. Винсент был похож на мужчину со снимков, иногда – слишком, иногда – не очень. Лоз выдернул из-под пальцев Валентайна картинку. Город, витрины, машины, люди. Солнце. Зонтики уличного кафе. Смеющаяся Нэлле в белом платье без рукавов.
- Сейчас красивее, - определил Лоз, кивнув в сторону Нэлле.
Магия момента ушла. Все очнулись. Винсент обнаружил себя окруженным детьми – детьми? – настолько тесно, что вздумай он пошевелиться, это было бы проблематично.
Кадаж перегнулся через Винсента, опираясь о его плечо, забрал фотографии и устроился на диване. Братья тут же сели по бокам и начали изучать снимки. Молча.
Винсент налил Нэлле и себе еще по чашечке. Жест порой заменяет слово. Особенно когда слов не хватает. Сочувствие окажется нелепым и неискренним. В сущности, ничего, кроме сожаления, он не испытывал. Но от сожаления было почти что больно.
- А что это за Центральная энергетическая? – Йазу первым обнаружил фотографию, на которых Нэлле не было, зато был ее спутник – совсем еще молодой. И углядел табличку у него над головой. – Это же… Что это за город?
- Мидгар, - ответил Винсент.
Кадаж тут же перевернул снимок. Посмотрел на дату. И крепко задумался.
- Центральная энергетическая – это компания, обеспечивавшая Мидгар и пригороды электричеством, - сказала Нэлле. – Правда, это было давно. Потом ее поглотила Shin-Ra Electric Company.
- Мако оказалась выгоднее других источников энергии, - продолжил Винсент. - Угля, солнца, нефти.
- Шин-Ра была не единственной? – уточнил Йазу, хотя это и так было ясно.
- В моих учебниках истории Шин-Ра превозносилась как спаситель от энергетического кризиса, - сказала Нэлле. – Правда, историю легко фальсифицировать.
- Почему же? На некоторый момент так и было. Если не учитывать того, что кризис был не столько энергетическим, сколько промышленным в первую очередь и политическим во вторую, - видя две пары недоумевающих зеленых глаз, Винсент пояснил: - Для разработки энергетических ресурсов, отличных от Лайфстрима, требовались новые, более мощные и сложные машины. В этот момент стремительно развивающаяся Шин-Ра оттянула на себя все мозги, и наступил кризис уже политический. На волне которого Шин-Ра и поднялась до уровня сначала неофициального, а потом полноправного правительства. Это вкратце.
- Да уж… Сейчас странно думать, что династия Шин-Ра совсем молода. Полтора поколения – и все привыкли к тому, что Шин-Ра – хозяева мира, - заметила Нэлле. – Но вечных династий не бывает.
- Занятно, что Шин-Ра же стала причиной катастрофы. И при этом продолжает держаться на плаву.
Зерно упадет в добрую почву. И пусть эта почва для Шин-Ра станет почвой раздора и окончательного разорения. Ради разнообразия.
Йазу улыбался. Обычно такая улыбка хорошего не предвещала. Кадаж подобрался.
- И Сефирот?..
- Лучший военачальник корпорации Шин-Ра, - сказала Нэлле. – Насколько я помню официальные сводки прошлых лет.
- Первый удачный... удавшийся результат генетических манипуляций одной из лабораторий корпорации Шин-Ра.
Лицо Винсента очень странно закаменело. Нэлле погладила его по левой руке, утешая. Лоз озадаченно посмотрел на них. Что-то ему не нравилось. Наверное, то, что у Винсента рука – железная.
Йазу прищурился. В прошлый раз подобный разговор с Винсентом закончился нарочито нечаянным купанием в озере. Конечно, в глобальном смысле последствия были хорошие. Ну а какие будут в этот раз? И насколько глобальные?
Кадаж озадаченно потряс головой, чтобы информация уложилась получше.
- Так значит?.. – начал он, но слова не успевали за мыслями. - Шин-Ра не в своем праве?
В наступивших сумерках глаза у Винсента светились красным.
- Узурпатор, - промурлыкал Йазу. – Р-р-руфус – узур-р-р-патор-р-р.
- Нет, это был Артур, - в тон ему отозвался Винсент.
Кадаж и Йазу переглянулись. И улыбнулись. Кадажу больше не будет скучно. Ему будет весело. И не только ему.

***
До города Винсента отвез Лоз. А на обратной дороге машина сдохла. Чудом Лозу удалось дотянуть до дома. Маневрировать смысла не было, и Лоз посигналил, когда машина окончательно заглохла метрах в пятистах от дома.
Йазу выглянул с чердака через слуховое оконце и ссыпался вниз. Кадаж сорвался с насиженного кресла, где сидел, обдумывая услышанное. Байки они завели синхронно. И мгновенно домчались – Лоз уже стоял возле тачки и попинывал переднее колесо в явной растерянности.
- Все, - сказал он удрученно.
- Хорошо, что не раньше.
Йазу глянул на Кадажа.
- Отбуксируем в ремонт завтра, - сказал Кадаж, - а сейчас пусть стоит. Ничего с ней за ночь не случится, - пояснил он для переменившегося в лице Лоза.
- А может ну ее? – предположил Йазу. - Она старше Винсента. Смотаемся в Мидгар, там под пятым сектором их стаи.
- А может ну тебя? – возмутился Лоз, - хорошая машинка, живая…
Йазу покосился на Лоза.
- А на чем Нэлле будет ездить? На тебе? Ей не понравится, честное слово.
Кадаж фыркнул.
- Сначала отбуксируем тачку, потом в Мидгар.

4.
Как будто отпустило, и только болело, тупо и изнутри, и совсем свое. Кадаж дождался, пока братья заснут, выбрался из-под Йазу, открыл окно и вскарабкался по внешней стене дома наверх.
Соуба ждала. Она ждала давно - в водосточном желобе, в промасленных тряпках. Взяв сверток, Кадаж взлетел на самый конек. Размотал меч, нежно качнул в руке. Соуба отозвалась глухой и печальной песней. Никогда они не расставались так надолго – с тех пор, как встретились. Соуба умела и обижаться, и скучать.
Йазу, проснувшийся, как только скрипнула рама, дождался, пока Кадаж взберется на крышу, и подошел окну. На серебристой траве луна обрисовывала четкий силуэт. Крыша. Труба. Кадаж. Соуба. Йазу немного понаблюдал и вернулся под одеяло. Втиснулся Лозу под бок – замерз. Закрыл глаза, закинул руки за голову и принялся ждать.
Надо было сделать что-то, чтобы искупить свою… вину? И привычного танца недоставало. Соуба то вела руку, то сопротивлялась, сбивая ритм движений, пыталась сорвать дыхание. И Кадаж замер. Замер, и опустился на колени, и коснулся лбом клинков. Соуба хотела виры. А еще Соуба хотела крови. Она была голодна.
Кадаж держал лезвия на обнаженных ладонях, вслушивался в призрачный звон, окружавший лезвия. И долго сидел так, пока не распрямился одним стремительным движением, перехватив Соубу за рукоять и пронеся на полволоска от лица. Взлетела срезанная серебряная прядь, коснулась черного клинка и исчезла.
Соуба ожила. Засмеялась. Согласилась на настоящий танец.
Под утро тихо пискнуло прикрываемое окно. Йазу открыл глаза. Посмотрел на Кадажа. На неровно срезанную косую челку. Дождался, пока брат ляжет, притянул к себе и прошипел в ухо:
- Завтра – сам достригу.
Кадаж утвердительно фыркнул, обнял Йазу, закинул на Лоза ногу и уснул.

5.
На следующий день в автомастерскую на западной окраине Кальма явилась бесподобная процессия. Старинный внедорожник на буксире у двух тяжелых байков. Буксировать внедорожник – то еще развлечение, тем более – байками. Вся мастерская сбежалась смотреть.
Йазу, сидевший за рулем, взмок как мышь. Всю дорогу он всерьез побаивался, что братики забудутся, рванут – и он останется в кабине машины, из-под которой выдрали передний мост. Или что они столкнутся – дорога была узкая. Или что Лоз, не привыкший еще к новому байку, что-нибудь отчебучит.
Обошлось. Из кабины Йазу вывалился на полусогнутых. Мгновенно определил мастера. Подошел, аккуратно засунул в карман его промасленного комбинезона несколько купюр и сообщил:
- Это аванс.
Мастер усмехнулся – пары передних зубов у него не хватало. Кивнул.
- У вас есть автомобильные краски? Братик любит рисовать.
Лоз отцепил буксировочные тросы. Кадаж с байка слезать вообще не собирался. Мастер пошел – якобы вокруг тачки, которую знал как облупленную, а на самом деле разглядывать двухколесных монстров. Лоз – следом за ним, собираясь рассказать про машину.
- Краски вон там, - девица с пухлыми малиновыми губами показала на магазинчик и улыбнулась Йазу.
- Лоз, идем выбирать! – крикнул Йазу. – Кадаж, с нами?
Кадаж лениво слез с байка. Закурил. Пахло, как у Лоза в сарайчике. Лоз уже был у дверей магазина, заглядывал внутрь. Йазу выхватил у Кадажа сигарету, затянулся пару раз и аккуратно раздавил окурок в ближайшей урне. Слегка наклонился к брату, прикасаясь губами к колючим подстриженным прядям:
- Больше не надо. Я тебя и так люблю.
Кадаж поднял бровь. На представление смотрел весь персонал, некоторые – приоткрыв рот. Кроме мастера - тот все медитировал на байки - и кассирши, пялившейся в Лозову спину.
- Умгу. Пойдем, посмотрим.
В магазине был роскошный отдел красок и эмалей. Со стендами-вертушками – образцами колеров. С пирамидами банок до потолка. Лоз ходил между ними с горящими глазами, едва ли не облизываясь.
- Реши, что будешь рисовать, - посоветовал Йазу. – И выбирай. Юноша, - окликнул он консультанта, - у вас кисти есть? Для росписи по байкам?
Продавец посмотрел на странную троицу едва ли не с благоговением. Первый раз за все время работы его спрашивали о росписи по байкам.
- Нет. Не знаю. То есть, да, подождите, я поищу.
Парни смахивали на по-настоящему крутых байкеров. Да и кому еще могут понадобиться кисти для росписи по металлу? Тот, что со стильной прической, выбирал цвета со знанием дела, длинноволосый, чуть склонив голову, смотрел как будто насквозь, третий, совсем мальчишка, со странной ассиметричной стрижкой, встал в дверях, оглядывая магазин.
Йазу отдрейфовал к стенду с книгами. Порылся в них, кое-что перелистал. Под стендом стоял ящик с уцененкой – потрепанной, залитой, с продранными обложками. Йазу присел и начал в нем копаться. И очень скоро в задумчивости засвистел. Выдернул здоровенный альбом без обложки и с погрызенным мышами корешком. Прочитал содержание. Полистал. И завис, разглядывая иллюстрации.
Книга называлась «Искусство аэрографии».
Рядом тут же нарисовался Кадаж, который уже осмотрелся и объяснил Лозу, как составлять заказ. Кадаж заглянул Йазу через плечо, тоже присвистнул и сказал:
- А Лоз осилит?
- А мы и не поможем? – с той же интонацией спросил Йазу. – Стимул будет. И картинок много, почти комиксы.
Лоз стоял у прилавка. Перед ним медленно росла батарея баночек. Кадаж положил рядом найденную Йазу книгу. Продавец вынырнул из подсобки:
- Кистей нет, аэрографы.
Лоз оглянулся на братьев. Кадаж кивнул. Йазу шмякнул на прилавок разбухший том «Истории колесной техники» и добавил:
- Всех калибров. И еще шкурку, растворитель и прозрачный лак.
Лоз тщательно осматривал еще не приобретенные драгоценности. Поняв, что для Адской Бестии цветов достаточно, он поднял глаза.
Продавец считал. Девица села за кассу, расстегнув две верхние пуговки тесной блузки. По залу вроде бы со смыслом бродили младшие мастера, техник и два клиента, заехавшие попить пива.
Йазу огляделся. Улыбнулся распределительному коробу под потолком.
- Сколько с нас?
Продавец назвал сумму, на взгляд братьев – вполне умеренную, а с собственной точки зрения – совершенно несообразную.
- Покаже…те потом? – почти шепотом спросил он Лоза.
Йазу вытащил из коробки с аэрографом инструкцию и сейчас придирчиво сверял комплектацию. Проверил воздушный кабель. Обнаружил, что и его исследовали мыши.
- Покажем. Замените.
- Ага! – радостно сказал Лоз.
Продавец опять унесся в подсобку. Кадаж изучал кассиршу. Кассирша расстегнула уже третью пуговицу, и Кадаж подозревал, что еще немного, и она вовсе снимет блузку. Это было бы забавно, но совершенно излишне. Йазу негромко, но очень внятно сказал ему:
- У бедной девушки нет денег на одежду ее размера? Оставим чаевые?
- Братик, - улыбнулся Кадаж, - неужели ты не знаешь, что она это специально?
Кассирша покраснела.
- А зачем? – с интересом спросил Йазу, разглядывая девицу в упор. – Это некрасиво. И холодно. Она же сейчас вся в пупырышках будет.
- Чтобы ты спросил.
Кадаж с трудом удерживался от смеха. Кассиршу разрывали противоречивые чувства. Клиенты, дядьки за тридцать, сдержанно ржали за стеллажами.
- Я спросил, - сообщил Йазу, подошел к кассе, перегнулся через кассовый аппарат и, глядя девушке в глаза, быстро застегнул пуговки. Все, до самого горла.
Кассирша покраснела окончательно.
- Отвали, педик паршивый!
Йазу потряс головой.
- Голос у вас… Кстати, а кто такой педик?
Лоз от прилавка и вынырнувший из подсобки продавец с интересом созерцали эту сценку. Кадаж, подойдя поближе, вполголоса сообщил:
- Это когда мужик трахается с мужиком.
- Ну и фантазия! – возмутился Йазу. – Ничего себе девичьи мечты!
Продавец написал Лозу счет и теперь угорал со смеху. Лоз гордо шел к кассе.
- Девичьи мечты – это сильно, - крикнул из угла техник, - она и не то придумает!
Ржал уже весь магазин. Кадаж демонстративно недоумевал. Лоз дошел до кассы и положил на тарелочку с рекламой моторного масла счет.
- С вас… - кассирша спряталась за счет и назвала сумму.
Йазу выдернул бумажку из ее рук. Прочитал все пункты.
- Ошибаетесь. На семьдесят гил. Нехорошо. Вы столько не стоите.
- Братик, - сказал Кадаж, - хватит. Люди такого цвета… это неестественно.
Йазу пожал плечами. И выложил на тарелочку деньги. По одной купюре. Сверху насыпал горсть мелочи. Дождался чека.
Продавец широко улыбнулся и начал укладывать банки и коробки в бумажные мешки с ручками. Техник вынырнул из угла. Он собирался было пожать странной троице руки, но, подойдя поближе, отчего-то расхотел. Наверное, оттого, что все трое были в перчатках.
- Молодцы, парни, - радостно сказал он издалека.
Йазу пожал плечами и взял пакет с книгами.
- Мыши у вас…
Лоз сгреб все остальное. Кадаж вышел и придержал дверь. Лоз еще раз с сожалением оглядел магазин, сказал:
- Я приеду.
Покупки загрузили в лозов байк. Йазу сел за спину Кадажа, обнял его за талию и положил голову на плечо.
- Поехали домой.
- Братик… Тебе так понравилась идея? – заводя байк, спросил Кадаж.
- А тебе – девица? - Йазу фыркнул Кадажу прямо в ухо. – Слова другие, братик.
- Почему? Если трахает, то педик.
- А если любит?
Кадаж повел плечом.
- Йазу. Или Кадаж.
Йазу, не поворачивая головы, покосился на Лоза. Улыбнулся.
- Поехали. Шоу окончено.
- Провокатор, - ответил довольный Кадаж.
Кассирша ревела в подсобке, размазывая по лицу краску. За кассу сел продавец, прокручивавший в голове, как он будет рассказывать парням из квартала про офигительных клиентов, заехавших в его офигительный магазин. Техник, добрая душа, утешал кассиршу как мог. Клиенты пили пиво, перемежая его междометиями. Мастера, активно жестикулируя, обсуждали Шин-Ра байки и Шин-Ра в целом. Пока не зашел старший мастер и не погнал всех работать. На вопросы типа «что это было?» ответил:
- Младшие Конгрейвы. Племянники. Сироты. Марш машину на яму.
«Ну ни фига ж себе сиротки!» - подумали, наверное, все хором.

6.
Винсент уже дней пять ждал звонка. Он собирался пригласить Нэлле в любимую ею чайную, но от чайной Нэлле отказалась – значит, разговор будет не для посторонних ушей. Пообещав перезвонить, сходил к управляющему мотелем и попросил порекомендовать ресторан, где можно было бы провести конфиденциальные переговоры. Получив адрес, перезвонил и спросил, когда Нэлле было бы удобно.
Время шло к полудню. Новая машина, где-то добытая мальчиками, при всей внешней неказистости оказалась намного удобнее, послушнее и приятнее старой.
- Давайте сегодня в два, - предложила Нэлле. – Боюсь, у меня к вам много вопросов.
И пошла наряжаться. Коричневая юбка запылилась, но у Нэлле нашлась похожая черная. И винно-красная блуза с широкими плечами и цепочкой, соединяющей углы воротника. Удобные туфли. Длинный жилет, перчатки. Немного косметики и капля духов.
Спустился Йазу. Придирчиво оглядел Нэлле, чуть поправил цепочку. Когда Нелле ездила за работой, она не красилась. Если нарядилась – значит, для Винсента.
- Пообедаете без меня? Я в город.
- Пообедаем. Что-то случилось?
Нэлле покачала головой.
- Просто… свидание.
- Очень подходящий цвет, - улыбнулся Йазу, - удачи.
Нэлле вскинула длинные ресницы. И сообщила:
- Там мой хвост на столе. Придумай ему смысл.
И вышла. Йазу посмотрел ей в спину. Нэлле отрезала свою поминальную прядь.
Винсент приехал чуть раньше назначенного времени – занять удобный столик. Ресторанчик и в самом деле был неплохой, судя по карте вин.
Нэлле вошла в зал неторопливым, скрывающим волнение шагом. Метрдотель проводил ее в кабинет и исчез. Винсент поднялся навстречу, чуть наклонил голову.
- Приветствую. Рад вас видеть.
- И я вам рада.
Нэлле села, положила перчатки и сумочку на стол.
- Сначала формальности, да?
- Разумеется. Я уже выбрал. Здесь неплохое белое вино. Подстраивайтесь.
- Я за рулем, - напомнила Нэлле.
«Букет» сыров. Рыба с овощами и рисом. Зеленый салат с оливками. Профитроли и шоколад на десерт.
Официант принес блюда, и после первой перемены Нэлле заговорила:
- Я бы хотела посоветоваться с вами о мальчиках, Винсент.
- Слушаю.
- Они взрослеют. Как-то странно, скачками. И… - Нэлле слегка замялась, отпила вина, - кажется, все, что может быть нужно взрослеющим мужчинам, они находят друг в друге.
Винсент задумался, чуть покачал вино в бокале.
- Скачками – это не странно. Сефирот тоже взрослел неровно. Они – его клоны, а почти сверхъестественная близость однояйцевых близнецов… это случается.
- Ох… то есть они даже больше, чем полнородные братья.
Винсент кивнул. Братья. Клоны. Близнецы. Возраст такой.
- Понимаете, я об этом не задумывалась. Да, в общем, какая разница. Но… - она порозовела, - …я все же думала, что их интерес обратится вовне. А как живете вы, Винсент? Ваши дела?..
Много лет Винсент не слышал таких вопросов.
- Разнообразно, как обычно. В целом неплохо, благодарю вас. А как вы?
- В общем, тоже как обычно. Я работаю, мальчики взрослеют. Сложно – но это как всегда. Им, кажется, скоро понадобятся документы. Йазу собирается чему-то учиться… изучает мой диплом и старые конспекты. Кадаж… его я понимаю хуже всех, но он хороший.
- Что общего между собирается учиться и хороший? Или Кадаж построил некий план, а вы не знаете, какой именно?
- Я никогда не знаю его планов. И, честно признаться, не интересуюсь. Сами скажут, если сочтут нужным. Вы случайно не знаете базовый уровень их образования? Стандартный школьный курс или что-то другое?
- Базовый минимум – арифметика, чтение, начала механики. Плюс специализация.
- Солджер Экстра незаконченная. Их научили драться, но не научили ничему другому. -Нэлле покачала головой. – А я-то надеялась, что мне больше не придется преподавать. Я математику совсем не знаю.
Винсент незаметно сам для себя закончил с горячим.
- Математику, допустим, знаю я. – Тут он понял, что фактически предлагает Нэлле свою помощь, но было поздно. - Есть учебники. Учиться надо обоим – вернее, всем троим, но как учить Лоза, я не понимаю. Эксперимент… - в исполнении Винсента это прозвучало как ругательство.
- С Лозом как раз просто. Не уверена, что он освоит школьный курс, но в мастерской, где чинят мою машину, его ценят и, кажется, даже уважают. Возможно, у него врожденный талант механика. Кроме того, он прекрасно рисует.
Винсент вскинул бровь.
- Рисует?
- Йазу это называет росписью по байкам. Получается красиво, хотя, конечно, иногда страшновато.
О том, что Лоз рисует эскизы для ее новой машины, Нэлле тоже промолчала. Может, удастся убедить его не расписывать микровэн кошками и волками.
- Послушайте… Если у них есть таланты… это чудесно! – Винсента что-то взволновало всерьез.
- Почему вас это удивляет? Йазу пишет очень неплохие стихи. Кадаж… ну, он самый младший и меньше всех бывает дома.
- Для меня это значит, что… они вышли за рамки программы. Пистолеты не пишут стихов, а кастеты не рисуют.
Нэлле нахмурилась.
- Вы странно к ним относитесь, Винсент. Они живые мальчишки, разумеется, у них есть свои таланты, искры, способности.
- Великий полководец Сефирот был не больше, чем великий полководец. А потом сошел с ума.
- Думаю, у них тоже есть задатки для величия.
- Нэлле, я не об этом. – Винсент долго подбирал слова. Для него сообщение о способностях Лоза и Йазу стало почти откровением. Даже он – Турк, не Солджер – утратил когда-то возможность и интерес к любому творчеству. Включая архитектуру, которую любил с детства. – Извините за патетику – это их счастье. Или их спасение.
Нэлле покачала головой. Иногда Винсент беспокоился о мальчиках, как о собственных детях.
- С ними все будет хорошо.
- Да. Теперь я верю.
- Скажите… Если это был проект Лабораторий Шин-Ра, не захочет ли нынешний президент вернуть беглецов? Они, с его точки зрения, даже и не люди, наверное.
- Не должен успеть. Я приложу к этому все усилия, - Винсент улыбнулся. У менее воспитанного человека такая улыбка сошла бы за оскал.
- Опасаетесь за мальчиков? Или за господина Шин-Ра?
- Что ему сделается. Я просто не люблю экспериментов. И экспериментаторов.
Нэлле с улыбкой кивнула. Принесли десерт. Шоколад пах восхитительно.
- Чудесный ресторан. Когда мне ждать вас в гости?
Винсент чуть пошевелил над сырами носом.
- Завтра вам будет удобно? Мне бы хотелось видеть всех троих.
- Я посоветуюсь с мальчиками и позвоню вам вечером. Кстати, вы бы не согласились помочь мне подобрать для них учебники? Сегодня, после обеда?
- Не откажусь. Полный школьный курс… - Винсент сделал вид, что очень интересуется сырами. - Надо было заранее вспомнить стандарты.
Нэлле поморщилась.
- Стандартизированные курсы для нестандартных детей… Посмотрим. Кстати, Лозу нужны учебники адаптированные. Значит, в букинистический. Там точно есть. Как вы думаете, Кадажу и Йазу нужны иностранные языки, или с этим стоит повременить?
- Когда вы начали изучать язык? – по-вутайски спросил Винсент.
- С рождения, - Нэлле ответила на том же языке. – Я билингв.
- И чем раньше, тем лучше. Лучше поздно, чем никогда.

7.
- Слушай, парень, это железо уже не живое, - в десятый раз втолковывал Лозу старший механик. – Мотор проще менять, чем чинить, но вообще, твою развалюху уже ничего не лечит. Днище гнилое, база с трещиной…
- Так поменяем. Заварить базу можно? – Лоз страшно обижался каждый раз, когда ему объясняли, что машину Нэлле надо бросить.
- А смысл? Ремонт выйдет дороже драндулета. Ты извини, парень, но машины тоже умирают. Старая она.
Лоз насупился. Ну не был еще Нэллин внедорожник мертвым.
- Батя, да пусть он сам варит, - посоветовал техник. – Лоз, ты пойми: вареная база треснет по шву при нагрузке.
- А если две железки внахлест? Тогда будет прочней, чем в остальных местах.
Старший механик покрутил у виска. А техник что-то прикидывал.
- Заплату, что ли? А фиг его знает. Пойдем смотреть.
Лоз наведывался в мастерскую через раз. Техника его слушалась, диагностировал он не хуже старшего механика, и тот раздумывал, не позвать ли парня на полставки.
Идея с заплатой казалась Лозу совсем простой, а днище надо заклеить. Целиком. В мастерской Лозу было хорошо. Потому что правильно.
8.
- Нэлле, а как?..
Нэлле заглянула в учебник, который принес Кадаж, и закатила глаза.
- Кадаж, я это и в школе решать не умела. Может, Йазу уже разобрался?
- Пойдем спросим. Вместе мы лучше думаем.
Если у Кадажа что-то не получалось с первого раза, он злился. С третьего – впадал в безысходность. Раза после шестого шел спрашивать. Йазу же одолевал школьный курс сам.
- Интеллект группы равен интеллекту самого тупого ее члена, - сообщила Нэлле, но из-за компа встала. – Идем.
Йазу, развалившись на диване, читал учебник истории. Старый. Университетский. Выражение лица у него было брезгливое – словно книга воняла.
- Вам чего? – спросил он поверх книги. – Нэлле, почему вся история – от одного дурака до другого?
- Нам многочлены второй степени, – сообщил Кадаж, - а умных людей история не видит.
- Умные люди умно прячутся. От дураков и историков. Дай глянуть. На самом деле, это частный случай решения всех степенных уравнений.
Кадаж посмотрел на брата несчастными глазами.
- Давай еще раз и по-человечески.
Йазу оперся на локоть.
- Сколько корней у квадратного уравнения?
- Решений? Два.
Нэлле незаметно ушла.
- Ну смотри. На самом деле очень простая штука, - Йазу взял лист бумаги, нарисовал координатную сетку, на ней – параболу. Потом еще две. – Видишь? Где она пересекается с осью абсцисс, там и решение. А пересекается она – два раза, или один, или никак. А – это как бы размах этой кривой, В вроде уголового коэффициента, а С – просто высота. На самом деле формула простая, – он написал формулу, - а главная засада в том, чтобы дискриминант был больше нуля.
Кадаж потер лоб.
- А если меньше?
- А квадратный корень из отрицательных чисел, - Йазу мечтательно посмотрел в бумажку, - это совсем другая история. Его не существует.
- Бред какой-то. Вроде бы я понял… давай задачки погоняем.
- Да не бред. Возведи в квадрат отрицательное число.
- А, точно. Понял. Устал.
От алгебры Кадаж уставал больше, чем от всего остального, вместе взятого.
С полчаса они грызли квадратные уравнения, пока Кадаж не начал применять формулу автоматически. Тогда Йазу спросил:
- Почему последний кабинет так легко отказался от власти?
- Ты что сейчас читаешь? – Кадаж сунулся в книгу. – А, апрельский кризис. Так у них срок избрания закончился.
- Что, у всех разом? А тогда почему новый кабинет не выбрали?
Кадаж уселся поудобнее.
- Ну смотри. Сначала случился экономический кризис, и последний президент распустил кабинет, так всегда делается. Потом парламент объявил импичмент. Вице-президента грохнули, кстати, возможно, что и Шин-Ра. Выборы были экстренные, и выбрали – Артура. Может, и подтасовка, но скорее, он просто грамотно провел выборную кампанию, голосов подкупил. И стал вполне законным президентом. Кандидатов настолько не было, что забили на все поправки к конституции.
Йазу что-то чертил на бумаге – кружочки, стрелочки, прямоугольники. Зачеркнул один кружочек, пару стрелочек, зачеркнул второй. Вид у него был несчастный.
- Все равно не понимаю. Нелогично. Черт с ним, а куда Шин-Ра дел парламент и как?
- С парламентом вышло просто. Кризис же. Было объявлено чрезвычайное положение, парламент распустили, а потом Шин-Ра мог собрать свой. Кабинет министров ему просто не был нужен – директора департаментов выполняли те же функции. После он создал рабочие места, назначил пособия – хороший пиар великая вещь. И вообще, это у тебя вице-президент, так?
- Да. Так он купил всех, что ли?
- Ну да. Ты одну связку забыл и одну нарисовал лишнюю.
- А! Тогда проще.
Кадаж смотрел, как Йазу перерисовывает схему.
- О, теперь точно. А в Вутае была наследственная монархия. Конституционная. И вроде бы даже и сейчас.
- И кто там наследный монарх? Мы их не победили?
- Мы? Шин-Ра, ты хочешь сказать. Победили. Но где сейчас Шин-Ра, а где Вутай. Кстати, ты хотел туда смотаться. Когда?
- А Страйф детишек не отвез?
- Нет, ему некогда. Дурак, конечно.
- У него этих деток бы давно разобрали, если бы ему хватило ума людям сказать, что вот: дети, сироты. Здоровые.
- Так этот идиот считает, что торговать детьми нельзя.
- Пути придурков неисповедимы. Сколько там вутайских? Вроде бы немного, да? Еще из Золотого Блюдца четверо… Ты выбрал машину? Осень уже.

9.
Тифа орала в телефон так, что звенели стены:
- Они их увезли! Опять! Винсент, я просто не знаю, что делать! Они же!.. С ними!.. А Клауд... Ну, ты знаешь. И на нас еще тридцать человек!
Винсент держал телефон на вытянутой руке. Правда, говорить так было неудобно. Дождавшись, когда Тифа выдохнется, он поднес микрофон ко рту:
- Успокойся. У них ни один ребенок еще не умер. Занимайся оставшимися. Я разберусь.

***
Нэлле спала, когда запищал телефон. Не до конца проснувшись, дотянулась до трубки.
- День добрый, простите, что побеспокоил, - позвучал в динамике голос Винсента, - мальчиков ведь нет дома?
Нэлле села, прикрыла микрофон ладонью и душераздирающе зевнула.
- Они уехали. Вчера. Взяли аптечку и… - она снова зевнула. – Велели к ужину не ждать.
- Спасибо. Страйф кретин, Тифа истеричка, - некстати сообщил Винсент.
- Страйф – это кто? Винсент, я же ваших друзей не знаю, - сонно и жалобно сказала Нэлле. – Это который с… как его… гребеслом?
- С гребеслом? А, да. Кажется, мне стоит съездить в Вутай.
***
Лоз и Йазу вели автобус, сменяя друг друга каждые шесть часов. А Кадаж развлекал детей. Впрочем, в данный момент они его развлекали. Спать никто не хотел, а хотели они петь песни. Кадаж песен не знал, и детки его учили. Сначала песенке про кузнечика и восемь тараканов. Потом про «мы едем, веселимся, и солнце светит нам». Потом девочки по очереди принялись вспоминать колыбельные.
Лоз то и дело оглядывался назад. На панели перед ним сидел резиновый котенок. Йазу смотрел на дорогу и думал, что больные дети были намного тише. И ждал, когда же Лоз начнет подпевать. Деток Лоз вполне обоснованно опасался, но общее веселье его будоражило.
- Так, Йазу, тормози, - скомандовал Кадаж, когда дорога запетляла в кустарнике. – Сейчас до ветра и спать. Девочки направо, мальчики налево, живенько.
- А печенье будет? – спросила самая младшая из девочек, прячась за плюшевым зайцем с себя ростом.
- На завтра. То есть на завтрак. – Кадаж вовремя сообразил, что это шутку малыши не поймут.
- А до ветра – это куда? - спросил самый младший мальчик.
Детям было не скучно. Детям было весело. В начале поездки часа два они выясняли, хорошие ли братики и хороший ли Клауд, а Лоз, сидевший тогда за рулем, активно подавал реплики, сводившиеся именно к тому, на чем все в конце концов и сошлись – Клауд хороший, только дурак. И тоже братик. Но совсем дурацкий.
А Кадажу уже часов пять хотелось курить.
- Завтра пусть Лоз поработает затейником, - Йазу оглянулся. – Ты так сдохнешь на полдороге. Давайте их укладывать. Лоз, ты за рулем, мы спать.
Лоз заворчал, намекая на то, что работать затейником он вовсе не рвется, и пересел на левое сиденье. Слушать его ворчание было уже некому.
Йазу и Кадаж наведались в дальние кусты, и Кадаж с облегчением закурил.
- Бросал бы ты, - посоветовал Йазу.
Кадаж помотал головой.
- Идем их складывать. Чего они такие резвые? Сюда ехали – такие спокойные были… - Кадаж зевнул.
В спальники пришлось укладывать каждого отдельно. Кто-то пищал, что боится спать без света, кто-то жаловался, что со светом не уснет, девочка потеряла зайца в кустах, у кого-то заело молнию, кто-то хотел водички – и все хором требовали сказку.
И задняя дверь отворилась и в проеме возник Винсент Валентайн. С зайцем под мышкой. Глаза у него светились алым. Кто-то ойкнул – и все затихли.
- Спасибо, - сказал Йазу, забирая зайца у Винсента и вручая по назначению. – Дети, это Винсент Валентайн. Он будет рассказывать сказку.
Винсент чуть расширил глаза. Зрелище получилось жутковатое. Дети хором завизжали.
- Это он так шутит, - объяснил Кадаж, подавляя очередной зевок.
- Он хороший, - сказала девочка с зайцем.- Он заю принес.
- А сказка будет страшная?
- Нет, про принцессу. Хочу про принцессу!
- Да глупости эти принцессы, лучше про чудовище!
- Нет, про то, как дурак за счастьем ходил!
Кадаж взялся за голову.
- Иди спать, - сказал Винсент. – Сказка будет про дорогу. На дороге может быть все – и чудовища, и принцессы, и дураки… дураков там особенно много.
Кадаж и Йазу соединили два спальника в один, забрались в него и тут же уснули.
- Жила-была в Вутае принцесса. Она была красивая и сильная, и, когда у нее появился младший братишка, решила его защищать. Она стала великим воином… - начал сказку Винсент.
Весь автобус – кроме Лоза и Винсента – заснул еще до появления на дороге чудовища. Винсенту удалось рассказывать сказку одновременно и интересно, и монотонно.
- А что дальше? – тихо спросил Лоз. – Ты с нами едешь? Мы в Золотое Блюдце, а потом в Вутай. А потом домой. – Немного подумал и обвиняющее заявил: - Ты должен был оставаться и Нэлле беречь, раз мы уехали!
Винсент не сразу нашел, что ответить. По-своему Лоз был прав, и объяснить ему, что Нэлле пережила в одиночку очень немирные времена, не представлялось возможным. С другой стороны, похоже, что мальчики воспринимают Винсента, как своего. Сказки вот рассказывать подряжают…
- Если что случится, она позвонит. Я сразу окажусь там.
- Как? А если далеко?
- Я тебе потом покажу, ладно?
- А. Ну смотри.

10.
В Золотое Блюдце они въехали днем. И Кадаж сразу понял, что детей здесь не оставит ни за что.
Роскошная автостоянка. Заброшенное и разграбленное кафе. Костры на улицах. К автобусу подкатился неопрятный куль, при ближайшем рассмотрении оказавшийся теткой неопределенного возраста. Подойдя к кабине справа, тетка развернулась задом и начала поднимать юбки.
Йазу достал пистолет быстрее, чем успел об этом подумать, и выстрелил тетке под ноги.
- Следующий в голову, - громко сказал он. – Лоз, разворачивай.
Поздно. Сзади успели накидать баррикаду – бочки, камни, доски с гвоздями, пара мусорных контейнеров на колесиках.
На грузовике бы они прорвались. Но это – автобус с детьми. Йазу полез на крышу. Лоз примеривался к сложному маневру – встать впритирку к баррикаде, раздавив кого-нибудь боком.
- На пол! – скомандовал Кадаж, выпрямляясь в боковом проеме. Винсент вылетел на крышу через люк в салоне.
От баррикады начали стрелять. Там заходились истерическим хохотом. В автобус полетела бутылка с зажигательной смесью, не долетела, разорвалась у ног тетки. Та вспыхнула, завизжала, бросилась под колеса и пропала. Автобус слегка подкинуло.
Йазу и Винсент планомерно и сосредоточено снимали стрелков, соревнуясь в меткости. Кадаж оценил ситуацию, спрыгнул, побежал к доскам. В него метнули нож – Кадаж отбил. Потом полетели камни. Нагнуться, схватить доску, швырнуть. Кто-то полез с тесаком, Кадаж отмахнулся почти вслепую. На асфальт плеснулась кровь.
Лоз ювелирно сдал назад, ударил по газам в десяти сантиметрах от досок, выкручивая до упора руль вправо. Йазу упал на колено, Винсент только чуть расставил ноги. По ним стреляли дилетанты – ни одной пули даже рядом.
Дети визжали на разные голоса. Встать не пытался никто. Когда вылетело заднее стекло, визг усилился. Кадаж срезал еще одного и запрыгнул на подножку, взмахнул Соубой, очищая клинки от крови.
Винсент выцелил, наконец, явного лидера. Йазу сделал это на полсекунды позже – что, впрочем, лидера не спасло. Лоз развернулся – на одном, насколько это возможно для автобуса, месте и прибавил скорость.
Расшвыривая баррикаду, автобус вырвался со стоянки. Бутылку с зажигательной смесью влетела в салон через разбитое стекло. Один из старших мальчишек поймал ее до того, как она упала на пол и, не вставая, швырнул обратно. Снаружи завопили: по остаткам баррикады заметался живой факел. Йазу увидел почти полный ящик с бутылками и, как только расстояние стало безопасным, выстрелил в него из обоих стволов. Взрывной волной его едва не снесло с крыши, автобус словно пнули в зад. Винсент некоторое время парил над пустым местом, потом вернулся на крышу.
- Что это за дерьмо? - спросил Лоз.
- Люди, - ответил Кадаж. – Сам знаешь.
После третьего поворота Йазу и Винсент вернулись в салон.
- М-да… - протянул Йазу, пряча ган-блейд в кобуру. – Так, малышня, кому микстуры от несчастий?
- Мне, - сказал Лоз из кабины, и все оживились. «Мне» слышалось со всех сторон.
Остановились. Раздали микстуру. Потом печенье. Потом пришлось заделывать дыры в окнах запасными спальниками.
- Я в это золотое дерьмо больше не ездец, - сообщил Кадаж, приколачивая монтировкой гвоздь, на котором крепился угол спальника. – Это же… - он сплюнул наружу.
Лоз и Винсент заделывали пластиковым листом заднее стекло. В прошлой жизни лист был перегородкой между кабиной и салоном. Йазу боролся с накатившей тошнотой – тетка в лохмотьях не шла у него из головы.
- Кто у нас отсюда? Едем в Вутай.
Девочка с зайцем разревелась, утираясь рукавом. Кадаж вздохнул. Дал ей флакон с остатками микстуры. И присел на ступеньку рядом с Йазу, обняв его. Лоз вылез из кабины, встал рядом с братьями, облапил сверху. Он тоже видел нелепую фигуру, по которой Йазу стрелял, только не понял толком, что за пантомиму она показывала.
Кто-то из пацанов постарше объяснял девочке с зайцем, что в Вутае все будет хорошо, потому что там принцесса. Винсент всерьез подумывал позвонить Юффи.
Йазу спрятался от кошмара мерзкой тетки в запахах и прикосновениях братьев. Кадаж гладил его по спине.
- И тогда дурак взял свой дурацкий меч… - Винсент начал сказку на том месте, на котором она оборвалась вчера вечером.
- И сказал: нарекаю свой могучий меч Гребеслом, и будут его звать так во веки веков, - нервно сообщил всему миру Йазу.
Первым сложился Кадаж. Винсент откинулся на спинку сиденья, закрыл лицо руками, сотрясаясь в беззвучном смехе. В голос заржал Лоз – и вот уже весь автобус подрагивал на рессорах. Дети смеялись до слез, до икоты.
Йазу, хихикая, подумал, что репутация Клауда Страйфа в глазах будущих поколений испорчена невосстановимо.

11.
Винсент все же решился послать Юффи сообщение про сказочную вутайскую принцессу. У той хватило чувства юмора, чтобы оценить ситуацию. Ответное сообщение было коротким: «Маразм все крепнет».
Остаток дороги был спокойным. Может быть, потому, что Йазу и Кадаж по поводу и без повода отправляли дозоры из Бестий. Сил это требовало огромных, но лучше так, чем еще одно Золотое Блюдце.
До Майма снова ходил паром. И у паромной стоянки их ждали. Военный внедорожник и два байка, пилоты в строгой черной форме с закрытыми лицами и без знаков различия. Юффи отправила бойцов своего клана встречать автобус. С точки зрения Винсента, все это грозило обернуться серьезным официальным мероприятием.
До самого Вутая их проводили с помпой. Арки-тории, фейерверки и ночевка – на счастье, только одна – в лучших номерах лучшей гостиницы. Йазу был рад – вода! Много! Горячая! Кадаж отмалчивался, Лоз улыбался. Мелочь объявили мальками и загнали купаться в большой бассейн. Мальки булькали, резвились и плескались до посинения.
Винсент пребывал в глубокой задумчивости. Если страна так встречает сирот… Нет. Неверно. Страна встречает своих детей. А по обочинам росли сосны и пылали багрянцем клены, высаженные лет пять или семь назад.
Дети жаждали встречи с принцессой из сказки. Кадаж хмурился и явно к чему-то готовился. Йазу размышлял. Всего полгода назад эти дети никому не были нужны. Что изменилось? Они выздоровели? Ну и что? Нэлле тоже вутайка, но он же был ей нужен, когда болел. Непонятно.
Почетный эскорт встретил их перед Восточными Воротами города. Разводящий на фиолетовом чокобо, четыре пары – на пестрых. Дети повысовывались из окон в полном восторге.
Йазу постарался сделать вид, что его тут нет. Кадаж еще с утра выпихнул на сиденье рядом с Лозом Винсента, а сам устроился в салоне на полу. Он уже понял, что шум вокруг ничего ему не нравится.
Старый военный автобус маскировочной окраски с битой мордой, затянутыми спальником стеклами и заделанной черным пластиком дырой на месте заднего стекла въехал в сопровождении эскорта в Запретный Город. На дворцовую площадь, убранную живыми цветами.
Чокобо, щелкнув клювами, остановились. Лоз остановил автобус, едва не наподдав под хвост фиолетовой птице.
- Ну и что дальше? – спросил он Винсента.
- Фанфары, - меланхолично ответил Винсент.
Он уже сам был не рад своей задумке, а кроме того, ненавидел официоз. Грянула музыка. Государственный гимн Вутая – флейты, гонги, карнаи. Кадаж вздернулся. Дети принялись подпевать – кто что знал, кто что помнил.
- Живите, цветите… - пробормотал Йазу, вставая и из салона открывая двери. Первой выпрыгнула девочка с зайцем. – Давайте, не застревайте там.
Строй всадников на чокобо – десять локтей между парами, пятнадцать локтей между единицами – выстроился от двери автобуса в сторону Южного входа, возле которого замер разводящий. С завершением гимна распахнулись узорчатые створки. И распорядитель в церемониальных одеждах, со сверкающим позолотой мегафоном у рта, объявил:
- Наследная принцесса Дома Тойори Кисараги Йу-финэи приветствует детей Западного Предела, вернувшихся домой.
Винсент на переднем сиденье поперхнулся, выпрямился и замер с каменным лицом. Йазу и Кадаж, высадив последнего дитеныша, вернулись в автобус. До принцессы детки сами как-нибудь доберутся.
- Пригнись, понты летят, - буркнул Кадаж. – Шуму-то, шуму, как на похоронах.
- Ты когда это на похоронах был? – спросил Йазу.
- Читал. Привидение хоронят, черта замуж выдают…
Йазу непочтительно хихикнул. Лоз пялился на процессию во все глаза, пытаясь угадать, где же здесь принцесса. Наверное… Да, конечно – это вон та, в бледно-зеленой с изумрудными узорами одежде. Такую шмотку платьем не назовешь. Не менее удивленно смотрел на Юффи Винсент – вместо бесшабашной пацанки он видел истинную принцессу правящего дома. А Юффи точно не перестаралась?
Йазу достал заначенную бутылку воды, отпил пару глотков, протянул Кадажу.
- Держи. Когда ты Нэлле звонил?
- Утром. Черт. Наверняка ведь будет трансляция, камер три штуки.
Йазу привстал, углядел камеры. Нехорошо прищурился. С неслышимым за гимном треском лопнули линзы. Две из трех.
- Не будет.
- Нафиг ты это сделал?
- Я? Ты чего? Они сами. Я так, пошутить, Бестию призвать, пострелять. А это ты сам. Наверное.
Кадаж очень внимательно на Йазу посмотрел.
- Ну да. И монастырь в позапрошлом столетии тоже я.

Тележурналисты размахивали руками, один, отчаянно жестикулируя, кричал что-то в телефон. Принцесса правящего дома плавно махнула рукой. Пострадавшие операторы ретировались.
Робеющие дети окружили принцессу, что-то заговорили. Кто-то заплакал. Кто-то осторожно дернул ее за юбку. Кто-то задал вопрос, после которого принцесса коснулась ленточек на собственной шапке, сразу же аккуратно отвела все руки, к этим ленточкам потянувшиеся. Распорядитель опять поднес микрофон ко рту.
- Семьи ожидают своих детей в Лазурном зале после завершения приветствия.
Процессия утекла в распахнутые двери, уводя с собой детей. Верховой эскорт построился и полумесяцем развернулся у ворот Запретного Города.
- Ну что, поехали? – спросил Лоз. – Домой пора.
- На-а-и-ивный, - протянул, подходя к кабине, Кадаж. - Нас сейчас еще кормить и поить будут. И общать.
Винсент кивнул. Он надеялся, что встреча будет достаточно формальной и ему не придется вести личную беседу с наследной принцессой.
Минут через десять к автобусу подбежала служаночка и скороговоркой произнесла:
- Господаследуйтезамнойпожалуйста.
- Чего? – Лоз привстал.
- Идем. Общаться.
Служаночка повела их куда-то к незаметной дверке в дальнем углу, долго шла по полутемным пыльным переходам, наконец вывела в небольшой садик с прудом и беседкой и исчезла.
В пруду плавали золотые карпы. Между карпами мелькали оранжевые огоньки каких-то мелких очень хвостатых рыбок. Кадажу снова хотелось курить. Лоз прицеливался выловить рыбу потолще. Йазу прицеливался дать ему по рукам. И в этот момент откуда-то сверху на них спрыгнула девчонка чуть младше Йазу, в шортиках, топе и кедах до колен. Братья инстинктивно откачнулись в разные стороны, а девчонка, болтая ногами, повисла у Винсента на шее с воплем:
- Привет! А правда ведь, здорово получилось! Типа национальная политика возрождения. Как тебе?
Кажется, Винсент рад не был. Йазу с Кадажем переглянулись, осторожно сняли с него девицу, и Кадаж вкрадчиво попросил:
- А поподробнее про национальную политику можно?
- А. О! Привет, я Юффи. Ты Кадаж, ты Йазу, ты Лоз. А национальная политика – это когда мы как бы решаем, на какой идее нация склеится так, чтобы стать единым целым. Как нож. С ребенками это кто придумал?
- Мы, - в один голос сказали Йазу и Кадаж. Потом Йазу добавил: - И увезти мы, и вернуть мы. А что мешало Страйфа попросить? Он же герой.
- С Гребеслом, - уточнил Лоз.
Юффи прыснула в кулачок.
- Гребесло – это стильно. Понимаешь, – она посмотрела на Йазу, потом на Кадажа, - совсем не тот фокус получается, если просить. Прикинь, почетный эскорт до Мидгара и обратно.. какой шум поднимется! Руфус тоже не горох на грядке – поймет, где лев потроха запрятал.
- Че-го?! – Лоз чуть присел.
- Руфус не дурак, - перевел Кадаж. – Но послушай, ему сейчас не до Вутая.
- Не до Вутая, точно. Но фишка такая, едет до фига народу по дорогам, за дитями – на всю страну шухер, и дипломатически заморочиваться – надолго очень.
- Дипломатически заморачиваться – в смысле? – уточнил Кадаж.
- Ну, в смысле, официальные отношения, либо ехать как его подданные, либо на весь мир заявить, что мы снова независимый Вутай, а нам оно надо? И потом – это по любому раскладу надолго. Так что спасибо.
- Ну, пожалуйста, - пожал плечами Йазу. – Но глупо. Сговориться со Страйфом через Винсента или напрямую, и пусть бы он на автобусе катался.
- Клауд солнышко, но… он и так света белого не видит, и потом – я ваш этот автобус заценила, в нем дыр на крупную терку наберется. Фиг бы отмахался Клауд. И ты что, думаешь, он Тифу с оставшимся питомником бросит?
Кадажу нравилась эта свойская девчонка. Но как-то неубедительно нравилась.
- Йазу. Если ты еще не понял, мы сделали очень красивый ход.
- Ага! – подтвердила Юффи, - а вам от Вутая точно ничего не нужно? Винсент, я все равно тебя вижу, ты за сакурой не помещаешься.
Винсент с печальным видом вышел из-за дерева.
- Мы подумаем, - сказал Кадаж.
- Говорят, у вас была приличная система высшего образования… - начал Йазу.
- На школьный аттестат сначала сдай, - буркнул Кадаж, вспомнив квадратные уравнения.
- Нет, почему была? – возмутилась Юффи. - Очень даже есть. Нам-то что, мы далеко. Как нас Шин-Ра есть начала, так ей резко не до нас стало. Мы очень старались.
- Разумеется, ваше высочество. Причем лично, - заметил Винсент.
- И лично тоже! – гордо задрала нос Юффи. - Но чтоб ты знал, это тоже политика. Ой! – она испугано глянула на Кадажа. – Только не говори никому, это государственная тайна.
- Учту, - пообещал Кадаж, - что принцессам не стоит доверять государственных тайн.
Лоз, которому разговор давно наскучил, поймал рыбу. И держал ее за спинной плавник, развлекаясь тем, как глупый карп пытается плыть на месте.
- Сейчас съест, - заметил Йазу.
- Что? Ой, не надо, это древний карп из священного пруда! Может, пошли обедать? Обещаю никаких духовых инструментов и парадных одежд.
- Лоз, древний – значит старый.
Рыба, с облегчением плеснув хвостом в последний раз, уплыла на глубину.

12.
Кадажа отрубило еще до взлета. Он плюхнулся в ближайшее кресло, пристегнулся – и его не стало. Йазу, проходя на свое место позади Кадажа, ласково потрепал братика по волосам. Лоз вертелся возле кабины, пока пилоты его не шуганули. А Винсент смотрел в иллюминатор. Ему мечталось никогда больше не слышать о Вутае. Или хотя бы о правящем Доме Западного Предела. Вертолет трясло, как и полагается, то есть немилосердно. Лоз прилип к иллюминатору. Внизу было интересно – разноцветные, вполне опознаваемые, элементы поверхности.
Возвращаться воздухом не хотел никто: братья не доверяли летающим консервным банкам, то ли перекупленным, то ли выкраденным у Шин-Ра. По нынешним временам, на просторах бывшей империи можно было разжиться чем угодно, от биоматериалов Weapon до личной коллекции порнографии господина Президента. Но выбора не было: автобус, на котором братья приехали в Вутай, забрали для Национального музея. Вместе со спальниками, монтировкой и дырами в обшивке. А грабить нищую страну на четыре байка… Впрочем, на весь Вутай не нашлось бы четырех байков или приличного - по меркам Лоза - внедорожника.
Винсент договорился о перелете до Рокет Тауна, пообещав, что оттуда они доберутся до дома на нормальном транспорте. За неделю в Вутае братья устали так, что уточнять подробности не стали, хотя у Йазу было смутное предчувствие, что они об этом еще пожалеют.
Лоз проснулся, как только вертолет пошел на посадку. Оба братика и Винсент спали, и Лоз снова тихонько прокрался к кабине. Ему очень хотелось научиться это водить.
Сели довольно далеко от города. Йазу и Кадаж открыли глаза одновременно. Йазу огляделся, потянулся, спросил:
- Уже?
Кадаж зевнул совершенно невообразимо. Он еще не проснулся.
Винсент пошел к люку. Еще сверху он заметил, что возле посадочной площадки машет сигнальными флажками Сид и, кажется, отчаянно матерится.
Йазу встал, вскинул на плечо небольшую, но очень плотно набитую сумку.
- Идем, братик. Может, там есть кровать. Или кофе.
Кадаж поднял на плечо пустой рюкзак со многими карманами. Винсент изрядным усилием оторвал Лоза от перегородки кабины, сказал:
- Не дозвонился. Помехи. Юффи собиралась…
Кадаж скривился, Йазу саркастически усмехнулся, Лоз сделал несчастное лицо: Юффи заобщала всех троих.
- То есть свалились мы твоему дружку как…
- В общем, на голову, - закончил фразу Кадажа Йазу. – Кажется, он нам совсем не рад.
Винсент шагнул наружу. Сид перестал материться с использованием сигнальных флажков и приготовился к серьезному загибу вслух. И тут из люка начали выпрыгивать братики. Сначала Кадаж – с Соубой за спиной и рюкзачком на плече. Потом Йазу – в длинном плаще, застегнутом до самого горла, с пистолетом в спинной кобуре и с черной сумкой. И Лоз, все время оглядывающийся на пилотскую кабину.
- Здравствуй, Сид, - Винсент улыбнулся вполне искренне. – Извини, что не получилось тебя предупредить. Мы ненадолго.
Братики потягивались и зевали.
- Привет. Рад тебя видеть, несмотря ни на все. Ты их теперь опекаешь? – он внимательно оглядел братьев. – Подожди, сейчас я оторву яйца этим… пилотам.
Винсент кивнул. Сид внушительной походкой направился к вертолету. Не успел. Тот очень поспешно взлетел - с распахнутым люком.
И тут на поясе Сида заверещал телефон.
- Да! – рявкнул Сид и тут же сменил гнев на милость. - Да, гости. Винсент и с ним трое… три пацана. А, это? Это были доблестные пилоты королевства Вутай, мать их в ротор. Винс, вы ведь зависаете?
- Да.
Братики разбрелись по посадочной площадке. Лоз обнаружил заросший кудзу остов какой-то непонятной техники. То ли она летала, то ли закапывалась, а может, просто ездила. Кадаж швырял камушки в ветровой конус. А Йазу просто стоял, закрыв глаза, и слушал ветер.
- Ага. Шера, значит, четыре места. Так что счаз будем.
Сид сунул трубку в чехол.
- Знакомиться потом или как?
Винсент пожал плечами.
- Это племянники моей близкой знакомой. Лоз. Кадаж. Йазу. Они из Кальма.
- Угу. И немного из Шин-Ра Лабораториз. Погоди… - Сид прищурился. - Какой такой близкой знакомой? А, доложишься за чаем. Эй, пацаны, пошли!
Йазу медленно открыл глаза. Кадаж запустил в конус последний камушек и пошел отрывать Лоза от ископаемого броненосца. Сид уже уходил в сторону ангаров. Все двинулись за ним. Йазу состроил страдальческую гримасу, как только понял, что пешком идти далеко. На лице Лоза нарисовалось уныние. Кадаж попинывал камушки – по возможности прицельно, то по чахлым кустикам, то по ботинкам Лоза. И с завистью смотрел в спину Винсенту, которому и в плаще было не жарко.
- Винсент, - вкрадчиво спросил Йазу, - а тебе удобно в железных сапогах?
Кадаж пнул камушек Винсенту в пятку. Звякнуло. Винсент чуть замедлил ход, задумавшись.
- И в самом деле, - пробормотал он, - что это я?
- Неудобно, братик, - наставительно сказал Кадаж, - штаны через голову надевать и спать на потолке. Одеяло спадает.
- Одеяло прибить можно, - ответил Йазу.
- Неудобно, – неожиданно огрызнулся Винсент, - это когда твои дети на соседа похожи.
- А кто твой сосед? – спросил Лоз.
Кадаж и Йазу тактично промолчали.
- А это совсем другая история, - ответил Винсент, точно так же, как прерывался, рассказывая сказку.
- Мерзость эти ваши эксперименты, - сказал Йазу.
Кадаж сплюнул в пыль.
- Не буду с тобой спорить, - ехидно ответствовал Винсент.
- Ходжовыродки шинрапроектовские, - вдруг выругался Кадаж. – Инвалиды небывших войн, бля.
- Сбавь обороты, - Винсент обернулся. Глаза полыхнули алым.
Кадаж открыл было рот, чтобы ответить, но тут Йазу обнял его. Крепко. Лоз подергал Винсента за правую руку.
- Не надо ругаться. Голова будет болеть.
- А инвалиды несбывшихся войн – это звучит, - отметил Йазу. - Лоз, мы не будем.
Кадаж прижался щекой к щеке брата. Он устал, его срывало куда-то не туда.
- Хочу домой, - пробормотал он.
Вздохнули все.
- Так мы же туда и едем, - сообщил Лоз.
За ангарами был домик. Маленький на вид и невзрачный. На пороге стояла женщина в сером комбезе, совершенно седая.
- Привет, Винс. Хорошо, что ты приехал. Здравствуйте, ребята. Я – Шера. Сид умывается, занимайте очередь.
- Добрый вечер, - вежливо сказал Йазу. – А принять душ у вас можно?
Кадаж хмыкнул. Лоз улыбнулся Шере.
- Душ – это после чая с перекусом. Винс, они правда так интересно садились?
- Я не специалист. Но там топливная ступень и, кажется, мы чуть на нее не угодили.
В доме плавал запах яблочного варенья и табака. Чай был самый обыкновенный, койки – с ветхим, но чистым бельем. И очень спокойно. Винсент вдруг стал на удивление разговорчив, Сид все тыкал ему локтем в бок и подмигивал, а Шера требовала прекратить несвоевременные подколки. Братья посидели чуть-чуть, а потом, по очереди приняв душ, ушли в тихую комнату - отдыхать.
- О! Вот теперь колись, каким раком дженовины выродки чьи-то племянники? И главное – чьи бы это?
- Они славные мальчики. Отвлекали на себя мое проклятье.
- Они что? - Сид перекатил между зубов сигарету. - Тебя от Юффи спасали? – он задумчиво присвистнул. – Бахамутом, что ли?
- Сид, я хотел просить тебя отвезти нас к Кальму, – сказал Винсент. – Мы без транспорта, к сожалению.
Сид от удивления аж привстал.
- Упс! А в Вутай вы как попали? – в присутствии жены он почти не матерился.
- Транспорт пришлось подарить Юффи, - объяснил Винсент. – Но лететь на вутайском вертолете мимо Мидгара вряд ли стоит.
- На хера Юффи твой транспорт? На сувениры?
Винсент серьезно кивнул.
– Погоди, Винс, а что такое вы пригнали в Вутай?
- Вутайских детишек, - объяснил Винсент. – По дороге были… трудности. Юффи решила оставить наш автобус как символ смутного времени. Ехать до дому на чокобо мальчики отказались. Я тоже.
- И я бы отказался. А что, ничего парни. Вздрогнем?
Вздрогнули. Винсент передернулся. Крепости сидов самогон был невероятной.

13.
- Да, - Нэлле одной рукой держала трубку, другой печатала. – Хорошо. Все в порядке, Кадаж. Кстати, передай Лозу, что внедорожник мне пригнали. Конечно. Я вас жду. Очень.
«Шера» шла ровно и уверенно. Сид от штурвала рассказывал разнообразные байки. Лоз просился «порулить». Кадаж и Йазу играли в маджонг на желание. Желания у них были разнообразные и высказывались почему-то исключительно на ушко.
Винсент стоял впереди и смотрел. Сид время от времени озвучивал его мысли в стиле «какую землю, ***, засрали».
Йазу, казалось, и не слушавший вовсе, вдруг сказал:
- Это наша последняя земля. Кадаж, я выиграл. Хочу, чтобы ты… Вот, хочу, чтобы ты придумал для Нэлле рассказ о поездке.
Кадаж проигрывал чаще, чем ему хотелось.
- В каком стиле?
- Женский приключенческий роман, - сказал Йазу.
Сид заржал.
- Это как?
- Романтично, с красивыми пейзажами, смешными историями и таинственным главным героем, который всех спасает. - Йазу кивнул в спину Винсента.
- Провокатор, - прошептал Кадаж Йазу на ухо.
Йазу сделал вид, что обиделся.
- А мы скоро? – спросил Лоз.
- Скоро. Мидгар, видишь? Счаз сверху пройдем. Гляньте. Оч-чень познавательно.
- Нет, - вдруг напрягся Кадаж. – Обогни Мидгар с юга. Над ним нельзя. Там… - он прищелкнул пальцами, не зная, как объяснить ощущение.
- Выброс Лайфстрима? – Сид подобрался, выпрямился в кресле. Бросил короткий взгляд на Кадажа.
- Смерть поет в чертогах мертвых
Пляшет в пыльных зеркалах.
Прах – в прах.
Жизнь – в прах… - Йазу всматривался во что-то, закрыв глаза.
Сид плавно повернул к югу. Костяшки маджонга ссыпались к правому борту. Йазу прижал ладони к вискам. А Винсент стоял сумеречной статуей. Лоз сел на корточки и свернулся в клубок. В его голове кто-то вопил, визжал… тварь без языка и смысла.
- Помехи… - пробормотал Сид, - пристегните ремни. Винс, не нравится мне эта дрянь!.. - и прибавил скорость.
Что-то пронеслось совсем рядом с «Шерой», невидимое, но ощущаемое. Йазу закричал от боли. Машину тряхнуло, как ялик в кильватерной волне тяжелого судна. Кадаж неожиданно выбросил в сторону атаки обе ладони - проявился контур сферического щита, полупрозрачный, льдисто-зеленый. Йазу протянул руку, вливая в щит дополнительную энергию и по-прежнему не открывая глаз. Лоз встал, подошел к братьям, присел рядом, обняв их.
- Вовремя, - тихо произнес Винсент, - спасибо.
- Сам спасибо, - огрызнулся Кадаж, оседая.
Йазу открыл глаза. Вид у него был забавный: сосудики полопались, склеру залило алым. Изумрудная инкрустация в рубине. Из уголка левого глаза на щеку сбегала струйка крови. Йазу вытер ее перчаткой, размазав по щеке.
- Винс, что это за х***ня? – поинтересовался Сид сквозь сжатые зубы
- Прорыв инферно, - в один голос сказали Кадаж и Йазу.
– И не спрашивай меня, что это за хрень! – добавил Кадаж.
- Вы запомнили? – спросил Винсент. - Над центральным реактором такое случается.
Кто-то из братьев фыркнул.
- Это не первый и не последний раз, - объяснил Йазу.
- Будет чаще, - пожал плечами Кадаж. – Но интересно, кто это был.
- Жаба с крыльями, - сказал Лоз. – И с зубами. Как болото.
- Уже Кальм, - сообщил Сид. Сигарету он прокусил насквозь. – А перекинь Винсента - и кранты нам.
Братья никак не отреагировали. Они сгрудились в тесный клубок, не замечая ничего вокруг.
- На юго-запад от города, - сказал Винсент. – Вдоль этой грунтовки. Пятьдесят километров.
- Угу, - буркнул Сид. – Сделаю.

***
«Шера» садилась в долинке. Рев стоял такой, что Нэлле побоялась выходить во двор. О том, что домой они прилетят, мальчики как-то не предупредили.
Первым выпрыгнул Сид, потом Винсент, встали по обе стороны двери. Братья проигнорировали помощь. Лоз вел Кадажа, Йазу изо всех сил старался идти сам.
Нэлле вышла навстречу. Впереди шел Винсент, но Нэлле его не заметила.
Это было похоже на возвращение мальчиков три месяца назад. Только хуже. Как и тогда, Нэлле оказалась в тесном кольце тепла, усталости и тишины. Окружающий мир отдалился и стих. Что-то происходило – непонятное и почти неощущаемое, но важное.
Кадаж и Йазу опирались на Нэлле, Лоз поддерживал их сзади. Винсент застыл памятником самому себе. Потом его отпустило. Сид упер копье в землю, закурил. Ребята выпрямились, Йазу снял перчатку, снова отер глаза, взял Нэлле за руку.
- Пойдем домой, - сказал Лоз. – Нэлле, тебя никто не обижал?
Нэлле покачала головой. Мальчики пошли в дом. Нэлле укоризненно посмотрела на Винсента. Сид хмыкнул.
- Здравствуйте, - сказала Нэлле и протянула ему руку. – Нэлле Конгрейв. Спасибо, что помогли.
- Атака инферно, - пояснил Сид. – Парни накрыли «Шеру» щитом. Уж не знаю, как. Сид Хайвинд.
Мальчики могли многое. Нэлле решила не сердиться на Валентайна.
- Идемте в дом.
По дороге Нэлле взяла Винсента под руку. Тот покосился на нее с некоторым испугом. Сид на всякий случай прикусил язык, чтобы не объяснять Нэлле: Винсент занимается любимым делом – боится самого себя.
В доме шумела вода. Из ванной доносились голоса. Одежда Кадажа и Йазу отмечала их путь от порога до ванной комнаты. Лоз выволок из комнаты свое зверье и разговаривал с каждой зверюшкой. Три игрушечных кошки наблюдали.
Сид оставил копье у порога. Винсент разувался, двигаясь скованно и неловко. Нэлле хотелось погладить его по плечу… но она удержалась. Лоз спросил:
- А кусочки есть?
Нэлле улыбнулась и кивнула.
- Здорово! А на нас жаба охотилась. С крыльями. И зубами. – Лоз сделал зверское лицо. – Но мы ее прогнали.
- Над Мидгаром, - добавил, проходя на кухню и садясь за стол, Винсент.
Сид еще позависал у порога и пошел к мойке.
- Это хорошо, - сказала Нэлле Лозу. – Бери кошек и иди мыть руки.
Войдя на кухню, она легко прикоснулась к волосам Винсента. Он был сейчас… почти как мальчики. Сид опять прикусил язык. Спугнуть Винсента – раз плюнуть. Еще года два – ни слова. Винсенту. Шере-то он все расскажет. И про игрушки, и про живое тепло.
Нэлле быстро заварила чай, налила в четыре чашки, еще две оставила пустыми. Из ванной выбрался Йазу – почти живой, в слегка помятом черном шелковом костюме, затканном фениксами, босой. Подошел к Нэлле, коротко мурлыкнул и сел за стол.
- Кадаж сейчас.
Нэлле налила ему чаю. Йазу поставил на колени сумку и начал в ней старательно шуршать. Появился Кадаж – в любимых штанах и новой белой футболке. Штаны стали чуть коротковаты, и он поддернул шнурки почти под колено.
- Это твое, - Йазу отдал Кадажу диплом Королевского Стипендианта. – Это… - выложил на стол три древних книги, посмотрел на Нэлле, - нам с тобой. И вот, - краснолаковая шкатулка. – Это тебе.
Нэлле пододвинула шкатулку, откинула крышку и подняла ожерелье из перламутровых блях. На каждой бляхе прозрачным лаком был выписан знак благого пожелания. Нэлле тут же приложила ожерелье к груди.
- Там еще браслеты, - сказал Йазу.
Винсент опустил глаза, Сид сдержал очередной комментарий, а Кадаж непочтительно фыркнул. Сид над Винсентом не издевался. Вот Винсент не смешной – а вместе они смешные.
- Зато у меня есть картинки, - сказал Лоз. – В «Шере».
- Дома хорошо, - мечтательно пропел Йазу, пока Нэлле надевала ожерелье и браслеты. – До-о-ома…
- Винс, ты на чердаке ляжешь или в гостиной? – спросил Кадаж. – На чердаке кровать широкая. А в гостиной только диван.
- Жесткий, - добавил Лоз.
- Да нормальный диван, - возразил Йазу.
- На чердак. Нам перетереть надо, - перехватил инициативу Сид. Он собирался прояснить Винсенту ситуацию, а то ведь так и будет… почти как Клауд.
- Вот и славно, - сказала Нэлле. - В ванной есть чистые полотенца, Лоз, я думаю, поделится парой футболок.
Лоз закивал. Среди десятка футболок у него было две любимые и три нелюбимые. Нелюбимых не жалко.

***
На чердаке Винсент сел на край кровати, а Сид растянулся поперек. Он смотрел на стропила и жестикулировал привычной флягой.
- А можно было предупредить? Или мне мысли читать научиться? Парни вон подарков прихватили, а один мой знакомый лох думает не пойми о чем.
Как у Сида получалось хлебать самогон из положения лежа, современная физика объяснить не могла. Головы он не поднимал.
Винсент сидел молча. В прошлой жизни он бы, пожалуй, покраснел. Сидеть было неудобно, а то, что Сид не настаивал на совместном распитии, наглядно демонстрировало, что он возмущается всерьез.
- Я знаю, - сообщил Винсент.
- Да я уж знаю, что ты знаешь. Я тебе сам сказал – семнадцать минут тому тогда. А в какой ***** твоя голова была до этого?
Винсент только плечами передернул. И начал разматывать бандану. То, что Йазу – надо думать, втайне ото всех – озадачился подарком, ошарашило Винсента так же сильно, как и собственная дурость. Это была часть нормальной мирной жизни: путешествовать, привозить из путешествий сувениры. Лабораторный детеныш Йазу каким-то образом научился жить нормально, а…
- Я не умею нормально жить.
- Ага. Зато умеешь нормально страдать. И долго ты собираешься *** пинать? Кста, за сюрприз спасибо. Молодец тетка, - Сид сделал большой глоток, перевел дух.
- Я же говорил.
- Угу, - Сид стал немногословен, как всегда, когда о чем-то размышлял.
Винсент встал и начал шарить в ближайшем ящике с какими-то тетрадками. Нашел старый, наполовину изрисованный детский альбом. Вытащил из кармана карандаш. И начал заново набрасывать эскиз реконструкции чердака.
- Дом-дом-дом, - пропел Сид, повернулся на кровати и закурил.
- Чудесный дом, - кивнул Винсент.

14.
Нэлле стояла у приоткрытого окна и курила. На чердаке грохотало: Йазу озвучил свою идею реконструкции, так что Лоз при поддержке братьев - главным образом моральной - занимался переделками.
Йазу двигался бесшумно, но Нэлле увидела его отражение в чисто вымытом стекле и повернулась. Йазу сел на край стола.
- Мы все посчитали. Лоз даже картинку нарисовал.
- И проводку тоже?
- Нет. Но это же просто.
– Вы уже решили, где будете брать утеплитель?
- В Мидгаре, как обычно. Там все найдется – если поискать.
Нэлле села за стол. Длинные пряди Йазу почти касались столешницы.
- Думаю, просить вас быть осторожнее бесполезно?
- Мы всегда осторожны. Иначе бы не выжили.
Взгляд Нэлле стал печальным и нездешним.
- Знаю.
- Не беспокойся. Мы же возвращаемся. Всегда.
Йазу был искренне уверен, что так оно и есть. Он даже в мыслях не допускал, что может быть иначе. Нэлле не стала говорить – она и думать об этом себе запрещала, - какие страшные сюжеты норовят развернуться в ее сознании, стоит мальчикам задержаться всерьез. А задерживались они часто.
- Я пошел, - сказал Йазу, соскальзывая со стола.
- Погоди, - Нэлле поймала его за запястье, мягко развернула к себе. – Лоза хотят взять на работу в автомастерскую, но не могут, потому что у него нет документов. В муниципалитете мне сказали, что вы можете получить ID, как сироты. Но для удостоверений придется фотографироваться. И еще отпечатки пальцев.
- Фотографи-и-и-ироваться? – протянул Йазу, улыбнувшись. Даже ему это показалось шуткой.
- Да, так что давай подумаем, как объяснить ваши глаза. У людей таких не бывает.
- Мутация? Мидгар, выброс Лайфстрима? Или инферно? Такое бывает?
- Не семнадцать лет назад – вам с Лозом будет семнадцать по документам. Тогда все было спокойно. Может быть, Нибельхейм? Там был реактор, лаборатория. Все погибли, так что проверить данные невозможно. Может, там моя троюродная сестра работала.
- Это мы сводим концы с концами? Хорошо, пусть. А мы, получается, долго были бездомными?
- Сефирот сжег Нибельхейм – реактор, лабораторию, город – несколько лет назад. Там ничего не осталось. У вас есть боевая подготовка, значит, можно придумать, что вас тренировал кто-нибудь из тамошнего гарнизона. А потом вы действительно бродяжили несколько лет, потому что… ну, скажем, вам было некуда идти.
- Мы не знали, куда идти, - продолжил Йазу. – А байки и оружие… мы взяли сами. После.
- Не то чтобы вас когда-нибудь спросят, но если спросят, ваши истории должны быть непротиворечивыми. Сестру я видела в последний раз лет двадцать назад, потом мы только переписывались. Что у нее есть дети, я знала, фотографий она не присылала, в гости не звала, кто отец детей – не говорила. Бывает, дела житейские.
- Так она на самом деле была? – поинтересовался Йазу. - Мы с Кадажем подумаем, чтобы было красиво и правдоподобно. Он умеет.
- Не было. Но могло быть. Опровергнуть нас сможет только Руфус Шин-Ра… если захочет.
Йазу улыбнулся.
- Не захочет.

15.
Одним прекрасным утром Тифа обнаружила, что может позволить себе минут двадцать отдыха. Через неделю нашлось почти два часа. Тогда она задумалась и вспомнила, что за последние две недели из приюта забрали восьмерых. Забрали в хорошие руки. Люди приезжали из самых разных мест, привозили рекомендации, семейные альбомы. Она не запоминала имена, возни хватало и без того, только записывала номера телефонов. Да и дети в последнее время научились присматривать друг за другом. Может быть, она сможет однажды вернуться к любимому делу? Было бы здорово.
Из очередной поездки вернулся вымотанный Страйф. Сутки он отдыхал, а потом пересчитал подопечных и понял, что что-то не так. Их осталось немногим больше двадцати.
Для начала раздраженный и изрядно встревоженный Клауд пошел к Тифе и попробовал затеять разбирательство. Тифа воткнула иголку в ветхие штанишки и встала. До краев полная праведного гнева.
- Интересно, а чего ты хотел? Чтобы я до скончанья века вкалывала, как проклятая?
Клауд непонимающе хлопнул ресницами.
- Да ты знаешь, сколько я горблюсь на нашу благотворительность? И хоть кто-то мне скажет: спасибо, Тифа, как ты много делаешь, Тифа, мы тебе благодарны, Тифа?!! Нет, все чего-то просят, просят! Да я разогнуться по утрам не могу, у меня в спине как гвозди! Я забыла, когда я сама проснулась в последний раз! Да ты спасибо должен сказать Винсенту, что он вутайских обратно увез! И два раза спасибо – тому, кто в Джуноне и Кальме объявления о приюте повесил!
- А я мало вкалываю? – обиделся Клауд.
- Ты вкалываешь? Это ты вкалываешь?? Ты мотаешься черти куда на черт знает на сколько - ты хоть один сопливый нос сам вытер? Ты хоть один гвоздь сам забил? Пойди лучше бачок в дамской комнате почини! И умывальник забился!!!
Клауд ушел от Тифы в недоумении - и слегка пришибленный. Починить бачок он не смог. Там надо было менять всю систему, но сказать это Тифе… нет уж, не сегодня. В сифоне умывальника обнаружился напрочь загнивший носок, обмотанный комьями длинных темных волос.
Он сунулся на зады «Седьмого Неба» и услышал звонкие голоса. Дети во что-то играли на ближайшем пустыре, отделенном от двора полуобрушенной стеной и, кажется, очень веселились.
- Жило-было гребесло, много щепок принесло, настрогало, подожгло и обратно убрело! – выдавали скороговорку две старшие девочки, крутя пару длинных скакалок из изолированного провода. Дети прыгали через скакалки – по трое, сменяя друг друга. Вот настала очередь незнакомого подростка, держащего за руки Дензела и Марику. Смеясь, все трое пропрыгали строфу: «Жил в пещере старый тролль, у него зубная боль, старый тролль куснул орех, зубы вылетели все!» - и отбежали, чтобы не мешать другим.
Клауд почувствовал, что глаза у него лезут на лоб. Подростком был… это!.. это же!..
- Ты!!! – завопил Клауд.
Кадаж вскинулся. Увидел Клауда Страйфа – в безрукавке, перемазанного по плечи и с трубным ключом в руках. Ключ не смотрелся.
- А где Гребесло? – невинным тоном спросил Кадаж.
Клауда настигло озарение. Гребеслом они называли… Ультиму?!
Девочки перестали крутить скакалку. Намечалось что-то очень интересное. Дензел бросился было к Клауду, но остановился в двух шагах.
- Клауд! Фу… ты чем пахнешь?
Клауд было начал замах – и передумал. Он найдет ублюдочного клона позже. Как тот еще жив?
Кадаж мило потупил глазки. Удирать он вовсе не собирался. Девочки со скакалкой незаметно переместились так, чтобы прикрыть Кадажа от Клауда, который кричал, пах, и никогда ни с кем не играл.
- Клауд, - копируя интонации Тифы, сказала Марлин. – Давай ты вымоешься, причешешься и придешь снова. Мы будем в мяч играть.
Она посмотрела на Кадажа. Тот кивнул.
- Можно и в мяч. А можно еще во что-нибудь.
Тут же загалдели:
- А тот мячик лопнул!
- В стаю!
- А мы в резиночку будем!
- Девчонки! В шарики надо играть!
- Сам девчонка! Кто биткой с третьего броска…
Поднялся такой шум, что Кадаж замотал головой. И звонко хлопнул в ладоши. Все сразу стихли.
- Будем играть в Вутайские джунгли. А Клауд… - Кадаж хитро посмотрел на «не-братика», - …будет Шер-ханом.
- А ты? – спросила Марлин.
- А я как всегда. Мя-а-а-у…
Клауд взялся за голову и пошел прочь. А Тифа вообще в курсе, с кем играют дети?!
Тифа готовила. Готовить на такую ораву простые блюда было гораздо сложнее, чем сочинять сложные закуски в баре. Она обернулась, услышав Клауда, пошарила на мойке, протянула ему нож.
- Помогай.
Клауд кое-как отмылся средством для чистки кафеля, вытерся и взялся за лук.
- Бачок надо менять совсем.
- Вот и поменяй, пока ты здесь.
- Где ж я… - окончание фразы Клауд проглотил. – Попробую.
- Ты не пробуй, ты делай.
Клауд попытался переключить внимание Тифы.
- А ты знаешь, с кем дети днем играют?
- Ага. С Багирой.
- Че… - тут до Клауда дошло, что если Гребесло, то почему и не Багира? – Это Кадаж. Ну, клон. Который искал голову Дженовы.
- А! Так они детей в Вутай отвозили вместе с Винсентом, Юффи говорила. Не разбрасывай шелуху по полу, в ведро кидай.
Клауд посмотрел на Тифу еще более круглыми глазами, чем на Кадажа. Весь мир рехнулся.
- Ты его еще обедать позови.
- А он там сейчас? – Тифа встала, высунулась в окно, крикнула: - Через час обед! Всех касается!
Кадаж, вытянувшийся на гребне стены, ответил:
- У меня своя добыча! - дома готовили лучше.
Клауд опустил нож:
- Вы все спятили, что ли?
Тифа вернулась на место, споро крутанула картофелину под лезвием:
- Фигней страдаешь? Та история кончилась. Сам подумай…
- Да он же клон Сефирота!
- Сам-то! Лучше бы радовался: вот, великого Солджера детки. Ты что делаешь?! – луковица катилась по полу. – Ты помогать взялся или что?
Иронии Тифе не хватало. Но интонации были убийственные. Клауд подобрал луковицу – взялся так взялся. Лук был злой - на глаза наворачивались слезы.
- Не шмыгай носом, возьми у меня в кармане платок. И помидоры порежь.
Спорить с Тифой бесполезно. Клауд думал. Если Кадаж общается с детьми, значит, у него есть какой-то план. Неясно, какой, но ничего хорошего ждать не приходится.
- Ножи точить надо…
- И кто это должен делать? – Тифа снова злилась.
Клауд окинул взглядом кухню.
- А Лиз где?
- А кто ей возьмется сверхурочные платить? Ты? Натурой? – Тифа окинула Клауда взглядом.
- Ну я. Я мало приношу?
Клауд тоже начал заводиться. На его взгляд, он пахал как проклятый и все свободные деньги отдавал Тифе. Что деньги – именно свободные, Страйфу и в голову не приходило. Грабительская рассрочка за новый байк, техобслуживание, изрядные накладные расходы, дорожные поборы сжирали две трети курьерского заработка.
- Клауд, - Тифа вдруг резко сбавила обороты, - пойди и посмотри счета. Вот просто посмотри. Пожалуйста.
- Отпустишь – посмотрю.
Помидорина выскользнула из-под тупого ножа, и Клауд едва не порезался. Тифа вздохнула.
С улицы доносился детский смех, лай, рычание, визг и даже шипение. Потом Кадаж звонко пропел:
- До-о-оброй охоты!
- До-о-оброй охоты! – ответил хор детских голосов.
Взревел и быстро стих байк. Хлопнула дверь, раз, другой. Дети галдели, спорили из-за очереди к рукомойникам. Марлен вошла на кухню и начала расставлять тарелки, Дензел занялся ложками и чашками.
- Что сегодня на обед? – Марика уже села за стол.
- Суп с тушенкой. И салат.
Марика кивнула. Качество и разнообразие еды уже давно не обсуждалось. Интересно, а что на обед у Багиры?
- Клауд, помоги перенести кастрюлю.
Весила кастрюля побольше клаудова клинка, была горячая и дико неудобная.
Суп разлили по тарелкам. Кто-то тут же облился горячим. Кто-то сгреб себе весь хлеб с общей тарелки. Кто-то запищал, что его толкают локтями. Кто-то потерял ложку. Две подружки заспорили, у кого в супе больше кусочков картошки, и поругались. Кто-то громко чавкал. Кто-то с хлюпаньем втягивал в себя бульон.
Тифа некоторое время мрачно смотрела на это, потом назидательно подняла половник. Писки и визги стихли. Тифа обошла стол и встала за спиной у похитителя хлеба. Тот неохотно вернул почти всю добычу.
- И так каждый раз, - громко, с выражением и интонациями Тифы, пожаловалась Дензелу Марлин. Тот пожал плечами, продолжая есть.
Клауд кинул на Тифу изумленный взгляд. Тифа никакого взгляда не заметила. Она надеялась, что хоть кто-то попросит добавки.
Добавки, как всегда, попросили «вутайские волки» - четверо самых резвых мальчишек, готовых смолотить что угодно. Вместо лимонада из пакетиков многие просили просто воды.
К ночи голова у Клауда гудела. Два раза он засыпал на ходу, а Тифа, с виду свежая и довольная, готовилась к вечерней смене. И разговаривать с Клаудом не желала.

16.
Винсент стоял перед прилавком цветочного магазина, перебирая названия. Хризантемы? Нэлле вутайка, в Вутае хризантемы высаживают на могилах. Астры неряшливо выглядят, это может показаться пошлым. Герберы были в прошлый раз, а рудбекии – в позапрошлый. Цветущий гиацинт в горшке - излишний намек. Монтбреции требуют сложной аранжировки. Для ирисов и тюльпанов не сезон, хотя ирисы подходили Нэлле идеально.
Очередное приглашение Винсент получил еще третьего дня. Взял напрокат машину, чтобы не затруднять ни Нэлле, ни мальчиков. И все-таки?
Гладиолусы. Прямые цветы с распахнутыми «глазами». Винсент осмотрелся. Да, гладиолусы – вон те, иссиня-фиолетовые, почти до белизны светлеющие к донцу. Пять штук, и две веточки аспарагуса. Теперь следует озадачиться тортом. Чай Винсент выбрал заранее.
Дверь открыла Нэлле. Радостно улыбнулась, всплеснула руками в перламутровых браслетах и унесла цветы в гостиную. Лоз восторженным воплем приветствовал торт своей мечты – с суфлейными башенками, шоколадными кружевами и красными ягодками. Кадаж присел, разглядывая новые ботинки Винсента – берцы со шнуровкой до середины голени.
- Класс. Хочу такие.
А Йазу, подкравшись почти незаметно, шепнул:
- Винсент, ты бы спросил, какие цветы Нэлле любит.
И утек на кухню, забрав чаи и помахивая невидимым кошачьим хвостом.
Не здоровались они явно принципиально. Значит, приняли в семью. Винсент бережно перебрал воспоминания – фотоальбом и чайная церемония, улыбки Нэлле, ревнивое ехидство Йазу, град вопросов Кадажа, рисунки Лоза с кривыми подписями… На заднем плане, чтобы не сдуло случайным ветром – видение дома, оплетенного диким виноградом, и прикосновения его хозяйки. Запрещенное право на жизнь.
- А я теперь тоже Конгрейв! – в который раз сообщил Лоз.
- Все Конгрейвы. Смотри, какие ботинки.
- О, кайф! А удобно?
Кадаж и Лоз углубились в обсуждение ботинок.
- Винсент… Функциональный анализ – у меня не получается объяснить, - подошел Йазу.
- Гадость бессмысленная, - отреагировал Кадаж. – А ты теорию исторических последовательностей не понимаешь.
- Между прочим, о последовательностях. В приближении любая последовательность является чем? – Винсент посмотрел на Кадажа. - Йазу, не спеши.
- Вы до сих пор тут? – Нэлле выглянула из гостиной. – Кадаж, поставь, пожалуйста, чайник. Йазу, выбери сервиз.
- А я порежу торт, - предложил Лоз.
Братья синхронно сорвались с места, оставив Нэлле и Винсента ненадолго наедине.
- Наверное, мне стоит их поздравить. У меня информация обо всех функционирующих высших учебных заведениях. И… могу я вас пригласить на ужин?
Нэлле на мгновение опустила ресницы.
- Спасибо. Когда?
- Дня через три. То есть через три дня ровно. Вас не затруднит подъехать в девять часов на Центральную площадь?
- Хорошо. Вы в порядке? Выглядите устало.
- Утомительный рейд, ничего больше.
Винсент едва не сказал: «Это не должно вас беспокоить». Почему-то в обществе Нэлле он терял способность к нормальной речи и цеплялся за формальности.
– Берегите себя, - негромко сказала Нэлле.
- Что со мной может случиться? – почти удивился Винсент.
- Вот пусть ничего и не случается.
Из кухни появился Йазу с каким-то совсем уж невиданным сервизом и Нэлле повернулась к нему.
- О, ты думаешь так? Я и забыла о нем.
- На чердаке был.
- Кстати о чердаке… - Винсент снял плащ, повесил его на крюк. Под плащом был узкий кожаный костюм со множеством ремней и пряжек. Прикидывающийся плащом сложный симбионт затрепыхался и обиженно повис, - …и теории исторических последовательностей.
- Функция, но как? Ты обещал рассказать, где добывается утеплитель.
- Боги, да мы уйдем сегодня из прихожей? – не выдержала Нэлле.

17.
- И с таким снаряжением ты собираешься брать Мидгар? – Йазу скептически осмотрел беспородный кастет и пару ножей, в прошлом, видимо, кухонных. – Наглость, конечно, города берет, но я бы предпочел пару стволов.
- Не брать Мидгар, - уточнил Кадаж, - брать из Мидгара. О! Пусть Лоз композитный ключ возьмет. И большие ножницы по металлу.
- Где ты ему потом новый композитный ключ достанешь? - Йазу помотал головой, пересчитал запасные обоймы. – Чувствую, придется разживаться трофеями с поля боя. Потому что пока это не арсенал, а маникюрный набор.
- Маникюрный набор для ближнего боя. Лоз, бери монтировку и ножницы. Посмотрим, сколько стволов взошло в Мидгаре.
Йазу в очередной раз развернул почти силой вытащенную из Винсента карту.
- Значит, так. Или третий сектор, или шестой. В первый, четвертый и седьмой – вообще никто соваться не решается, второй, пятый и восьмой уже вынесли подчистую.
Кадаж глянул на карту.
- Шестого нам хватит. Там был хладокомбинат.
- Вот как сейчас вижу, как мы курочим эти рефрижераторы… Кстати, стоило бы заглянуть сюда, - Йазу ткнул пальцем в центр. – В Шин-Ра билдинг были казармы и арсенал.
- Проходим рядом, если чисто, зайдем. Дальше по М6 или по М8 и в шестой сектор по этой развязке.
- Если она не осыпалась и мы пройдем там с машиной.
Лоз, примерявший кастет, подал голос:
- Хочу нормальный байк.
- На байк не рассчитываем. Повезет – прихватим.
Лоз на пробу ударил в опорную стойку навеса. Та жалобно хрустнула и сложилась. Лоз успел выскочить как раз под хлынувшую из желоба воду.
- Кастет приемлемый, - констатировал Кадаж. - Завтра с рассветом. Лучше раньше.
- Если проснемся, - сказал Йазу. – Воду бы не забыть взять.
- И еду, - добавил Лоз.
- Не забудем. Разбужу, - пообещал Кадаж несколько угрожающим тоном. Будить Йазу… Это было долго. Или очень шумно.
***
Утром неожиданно обнаружилось, что Кадажу его плащ узок в плечах. У Йазу запястья жалобно торчали из слишком коротких рукавов. Лозу просто пришлось одеться в джинсу: черная куртка не сходилась на груди, если он надевал под нее хотя бы майку.
- Большие, красивые и умные, - вздохнул Йазу.
- Просыпайся совсем, - ответил Кадаж, - разберемся.
Ехали на двух байках и внедорожнике – Лоз за рулем. Полтора часа. Мидгар, вид сверху.
Кадаж отметил, что в центре чисто и повел. Йазу оценил ситуацию, согласился, подстроился в пару. Есть ли в арсенале запасы материи? Хотелось бы. Чрезмерно выкладываться Йазу терпеть не мог, а тот лозов трофей они частично растратили, частично… кажется, его Юффи сперла. Или Винсент? Йазу не собирался выяснять. Интереснее было бы разжиться новой.
Вокруг Шин-Ра билдинг было оглушающее тихо. По ощущениям, выбросы случались все чаще, а сейчас как раз временное затишье. Страйфов приют надо вывозить из города. А то съедят. Йазу нечаянно поймал мысль Кадажа – это случалось все чаще, а здесь, кажется, мысли всех троих вообще текли друг сквозь друга, переплетаясь и сливаясь.
- Страйф отобьется. Его работа.
- Страйф редко. А Тифа не отобьется. Нам туда.
Поставив технику так, чтобы она не бросалась в глаза, двинулись к останкам Шин-Ра билдинг. Издалека небоскреб казался почти целым, вот только земля вокруг вздыбилась бетонными глыбами, из которых торчала арматура, да стекло неприятно хрустело и посвистывало под подошвами.
Йазу задрал голову.
- Высоко. И пешком.
- Нам высоко не надо. Арсенал в цоколе, казармы – первый и пятый. Взрывчатку бы…
- И весь этот неэротический символ на нас ложится. Потом, мы и без взрывчатки можем. Один Бахамут…
- И весь этот символ все равно на нас ложится, - Кадаж фыркнул.
Вошли вовнутрь. Шаги гулко отдавались от стен и потолка. Пункт охраны при дверях. Пять высохших, частично изъеденных трупов.
- Это не мыши, - сообщил Лоз очевидный факт. С мышами он близко познакомился в автомастерской.
- Вижу, - подумал Йазу и сказал Кадаж.
Йазу выстрелил в замок металлического шкафчика на КПП. Вытащил пару мощных фонарей, проверил – светят, хоть и слабенько. Вручил один Лозу, второй оставил себе. После «жабы с крыльями» своему зрению он доверял не очень.
Арсенал. Бронированная дверь приоткрыта. Головой к двери лежал еще один труп. Вместо головы - пустой, выеденный изнутри череп.
- И чего сюда люди не ходят? – не понял Лоз. – Тихо, пусто, никого нет.
- Не-мыши по углам прячутся, - продолжил Кадаж, - стайками… Огнемет тоже ищем.
Йазу покачал головой, поднял руку, словно перебирая пальцами невидимые струны.
- Не опасно. Не для нас.
- Пока не опасно.
Лоз открыл дверь шире. Как ни странно, она не скрипела. Йазу включил фонарь. У самой двери высилась запертая на кодовый замок стойка с бастардами.
- Гребёсла. Много, - сказал Лоз, дергая замок.
Кадаж осматривался. Табельное. Гребёсла табельные, стволы тоже. Ган-блейд или трехствольник здесь не найти. Но и крупнокалиберный двадцатизарядник подойдет.
Йазу загрохотал чем-то.
- Нам гранаты нужны? Z14 и Z24.
- NT ищи, - неожиданно сказал Лоз.
- Разгрузки и подсумки, если гранаты. Не в руках же нести. Лоз, иди сюда.
Кадаж смотрел на нарезное оружие совершенно невероятного калибра. Йазу долго шуршал в глубине, потом появился с пятью набитыми подсумками и двумя поясами.
- Разгрузки там есть, мерить надо. Лоз, только не пристреливайся здесь!
Лоз покрутил в руке ружье. Посмотрел ему под ствол. Слепо пошарил там, где не хватало какой-то функциональной части, и сообщил:
- Гранатомет с подствольным огнеметом. Беру.
Разгрузка подошла только Лозу – на Йазу, даже утянутая полностью, она хлопала при каждом движении, а Кадаж нашел систему подсумков на лямках с большим количеством степеней свободы. Лоз радостно ухнул – он увидел берцы. Йазу, скинув разгрузку, начал примерять ботинки, светя в каждый фонариком.
- Помесь хорька, шнурка и штопора, - бормотал он. – Гибрид Дженовы с игрункой. Боевые тараканы… Интересно, Винс сюда за тапочками ходил?
- Он невкусный, - сообщил Кадаж, чувствуя отдаленное и пока почти безразличное чужое внимание.
- А пойдем-ка мы отсюда… покурим, водички попьем, - предложил Йазу, поднимаясь.
- Стволы – и пошли.
Кадаж, который видел в темноте и без фонариков, безошибочно нашел стенд с короткими, на вид нелепыми тяжеловесными пистолетами. Разбил стекло, коротко свистнул, перекинул один – Йазу и два – Лозу. Взялся за ящик с обоймами. Йазу сунул ствол за пояс и подхватил ящик за вторую ручку. Лоз навьючился подсумками, пристроил на плечо гранатомет, осветил еще раз стенды, проверяя, не забыл ли чего полезного.

- Потом еще придем, - пообещал Кадаж.
– Ходу, и быстрее. Я не люблю шнурков, - добавил Йазу.
Возле двери крутился неприятный сквозняк. Кадаж чуть сбавил шаг, оказываясь поближе к братьям, осознал, что снова смотрит как через очень чистое стекло. Что-то метнулось в дальнем углу. Йазу вскинул руку с ганблейдом, но не выстрелил. Пока незачем.
Шорохи наползали, густели, негромкие, но настойчивые. От них во рту появлялся медный привкус и зудели внешние уголки глаз.
- Пока не надо, - тихо сказал Кадаж, чувствуя, как отступают стены и покалывает кончики пальцев, - сейчас они нас увидят…
Не сговариваясь, вполоборота, привычным строем – моментально оказались у двери. Первым вышел Лоз, потом Йазу. Последним Кадаж. Дойдя до байка, Йазу протянул к Кадажу руку. Тот вложил в нее пачку сигарет и зажигалку. Йазу затянулся и закашлялся.
- Как ты эту дрянь куришь?
Лоз раскладывал добычу в багажник, сочиняя для огнемета помпу и бак. Бензин сгодится или керосин. Надо дома попробовать.
- А перекусить? – спросил Лоз.
Йазу вручил ему ореховый батончик.
- Доедем – перекусим, - сказал Кадаж.
До хладокомбината ехали переулками. Большая часть трассы была разрушена, полотно словно когтями драли. Байки еще проходили, машина – уже никак. Йазу пересел пассажиром к Кадажу, Лоз – на байк Йазу.
Первый грузовик-рефрижератор торчал около разгромленного здания супермаркета. В супермаркете, судя по виду, пировали и плодились крысы и их гуманоидные аналоги.
- Тормозни, - крикнул Йазу в ухо брату, соскочил с байка раньше, чем тот остановился, и вошел в разбитые стеклянные двери.
Крысиные и человеческие скелеты со следами зубов. Битые бутылки. Зеркальные колонны. Кучи окаменевшего дерьма по углам и стойкий запах мочи. На первом этаже не осталось ничего: продовольственные и винные прилавки вынесли в первую очередь. Йазу пнул зазвеневшую и откатившуюся тележку с рваными полиэтиленовыми пакетами и пошел к эскалатору. Лоз недоуменно вертел головой, пытаясь сообразить, что это за дом. Кадаж догнал Йазу, демонстративно закурил.
- И что ты там забыл?
Йазу показал пальцами: ножницы.
- Маникюрный набор.
Кадаж поднял глаза к потолку, засвистел что-то очень мелодичное.
- Можешь со мной не ходить. Лоз, не отставай!
Идея осмотра супермаркета Кадажу не нравилась совершенно. Лоз неразборчиво пробормотал что-то про «пинать» и отставать перестал.
Половину второго этажа занимал отдел игрушек. Лоз сдавленно завопил и бросился к большим и детальным моделям машин и байков. Теперь Йазу посмотрел в потолок. И увидел колонию летучих мышей.
- Братик, смотри, - окликнул он Кадажа. – Винсентовы родичи?
- У них тут гнездо. Спят. И воняют. Нет, не родичи.
- Винсент не воняет, - согласился Йазу. – Идем выше?
- Безнадежно. Лоз! Мы еще спустимся, пошли!
Лоз, бережно стирая помет со здоровенной коробки, подошел к братьям.
- Вот! – он показал шин-ра байк, очень похожий на настоящий.
Йазу шел к лестнице в «Парфюмерию. Косметику. Галантерею». Кадаж уже два раза пожалел о том, что они вообще здесь остановились.
В галантерейном Йазу разбежались глаза. Кадаж тяжело вздохнул. Йазу, как по нитке, притянулся туда, где за пыльными витринами блестели полированные лезвия, и зарылся в коробки с несессерами. Что именно нужно, чтобы содержать руки в порядке, он знал довольно приблизительно, поэтому решил выбрать самый полный комплект. Но и полныз было видов шесть или семь. Йазу глубоко задумался. Сзади подошел Кадаж, пригляделся и ткнул пальцем в серебристую кожу одного из наборов. Йазу пожал плечами, сунул серебристый набор Кадажу, а себе взял замшевый – почти такой же, только лезвия у ножниц были немного длиннее и тоньше. Потом подошел к окну, глянул вниз и хмыкнул. Во внутреннем дворе магазина тоже стояли рефрижераторы.
- Кадаж, поглянь.
- О! – обрадовался Кадаж.
Еще с эскалатора стало слышно, что на первом этаже кто-то копошится. Йазу напрягся, скривился, потянул ствол – новый, необстрелянный. Но первым сориентировался Лоз – отследил одинокую невнятную фигуру, в момент оказался рядом, ровно в метре от обшарпанного мужика по-прежнему с коробкой под мышкой. Задумываться у того времени не было – он ударил арматуриной точно по тому месту, где Лоз был полсекунды назад. Лоз оказался сзади и тяжело хлопнул мужика по плечу. Тот взмахнул арматуриной еще раз. И еще два. Потом Лоз ударил. Мужик сложился пополам и рухнул на пол, хватаясь за живот. Лоз с размаха ударил снова – ногой по почкам. Мужик задушено пискнул. Лоз примерился опять. Мужик свернулся, попытался если не встать, то хотя бы отползти, и Лоз ответил связкой из трех ударов. Первый пришелся по печени, последний сломал шею.
- Идем, - сказал Кадаж от двери во внутренний двор.
Возились довольно долго. Сначала выбирали из пяти машин две, в которых воняло бы не слишком сильно. Выбрали. Перешвыряли из одной блоки с газировкой – бутылки, грохаясь о бетон, взрывались и разбрызгивали приторную коричневую пену. Вторая была почти стерильна. Впрочем, в ней раньше перевозили пиво, так что ничего удивительного в пустоте не было.
Часа три обдирали внутреннюю обшивку кузовов. Ножницы по металлу были только одни, ножи обшивку не брали, о Соубе никто даже не заикнулся. Когда Лоз отодрал первый лист и Йазу увидел цвет утеплителя, с ним случилась смеховая истерика. Кадаж пригрозил облить Йазу газировкой. После того как содрали фольгу, работа пошла споро. На сухом месте росла стопка листов убийственно-розового цвета. Две кипы утеплителя, перемотав скотчем, понесли приторачивать к байкам. От этой картины в приступе смеха сложило уже Кадажа.
- Если нас в таком виде застукает Клауд, - серьезно сказал Йазу, приматывая розовый кошмар к задним воздухозаборникам, - это будет полный реванш за гребесло.
Кадаж подавился смехом и оперся лбом о воздухозаборники. Отдышался, помотал головой, вытряхивая оттуда мир в розовых тонах, и мужественно помог Йазу со второй стопкой.
- У тебя сеточка на лбу, - сказал Лоз Кадажу и протянул коробку с игрушечным байком. – Его не забудь.
Из города выезжали, когда стемнело. И нарвались на засаду. Грабить мидгарских сталкеров было прибыльным делом.
Дорогу перегородили старой фурой, заперев почти полностью, и начали стрелять. Лоз затормозил, Йазу с Кадажем симметрично развернулись в разные стороны. Йазу начал ответный огонь на ходу сразу с двух рук: более надежный ган-блейд в правой, незнакомый пистолет – в левой.
Одного стрелка Кадаж сбил на широком развороте. Еще двоих, не успевших убежать с огневой позиции, срезал Соубой. Лоз выкатился из машины, залег почти под ней, вызывая на себя огонь дальних стрелков, стоявших на возвышении, и этим обнаруживая их для Йазу. Тот снял снайперов парой аккуратных выстрелов.
Кадаж ехал по большой дуге, «качая маятник». Один из нападавших скрылся в руинах, из двоих, уцелевших со стороны Йазу, один попытался закрыться стандартным бастардом. Бесполезно.
- Этот мой! – недовольно крикнул Йазу.
Лоз, пригибаясь, перебежал к фуре, выдернул из кабины залегшего на полу водителя, ударил его в висок, ломая кость, и сел за руль. Запустил мотор, застопорил педаль газа и выпрыгнул. Самые умные, бывшие с внешней стороны засады, к этому моменту сделали ноги.
- Вот так всегда, - Йазу начал ворчать. – Не шнурки так отрепье, не отрепье так отморозки… Никакой жизни нет! Бедный я маленький…
Кадаж подъехал к Йазу и нежно поцеловал его в щеку. Лоз округлил глаза, потом заржал.
- А можно я тоже бедный маленький?
Йазу, обнявший Кадажа, повернул к Лозу голову.
- А ты маленький?
- У-у-у! – с интонацией щенка-переростка ответил Лоз и пошел к внедорожнику.
- Дома, небось, ужин… - подумал вслух Кадаж. – И Винсент.
- Это не едят, - заверил Йазу.

17.
Вскоре после рассвета Винсент спустился с чердака и на кухне обнаружил сокрушающуюся Нэлле.
- С добрым утром, - сказал он. - Что-то случилось?
Нэлле кивнула за окно, где печально кренился к земле навес.
- И мальчики уехали. Ты не знаешь, куда?
- За утеплителем для чердака, - сообщил Винсент. Нэлле только что обратилась к нему на «ты». К сожалению, обратное не представлялось возможным.
- В Мидгар? Впрочем, неважно.
Нэлле занялась завтраком. Винсент снова удивился тому, что в этом доме ориентируются на его вкусы. В некотором смущении он вышел во двор размяться. Под навесом кто-то разминался раньше. Судя по излому опорного столба – Лоз. Столб придется менять.
Нэлле позвала в окно:
- Иди есть, Винсент.
Долинку затопил густой предзимний туман. Пахло прелью и холодом. Винсент вернулся в дом. Закончив с завтраком, спросил:
- У вас еще опоры остались?
Нэлле кивнула:
- В сарае. Мне привезли сразу десяток.
Отговаривать Винсента от ремонта навеса она не стала, хотя правильнее было бы, чтобы разрушения исправлял Лоз – как он обычно и делал.
В сарае Винсент нашел легкую слегу, подставил ее под навес временной опорой, вытянул из земли пострадавший столб. Работать было неудобно. Убедившись, что ни из какого окна Нэлле его не увидит, Винсент снял перчатку. Работал он слишком медленно – навыков не хватало. Тем не менее, при некотором инженерном мышлении заменить сломанную опору – несложная задача.
Нэлле подошла тихо. Винсент ее не заметил, увлеченно укрепляя столб. Чашка имбирного чая в руках Нэлле примешивала к запаху тумана пряный аромат.
- У меня в выпускном классе был точно такой маникюр, - сказала Нэлле. – Мама очень возмущалась. И дарила мне каждую неделю по новому лаку. А мне не нравились перламутровые.
Прятать руку было и поздно, и нелогично. Винсент закончил работу и взял чашку – правой рукой, стараясь не привлекать к левой внимания. Нэлле, впрочем, изучала навес.
- Замечательно. Спасибо, Винсент. Думаю, Лоз тебе будет должен. Мальчики любят быть справедливыми.
- Благодарю за чай. Это было очень кстати.
Нэлле дождалась, пока чашка опустеет, и вернулась в дом. К собственному ее удивлению, новое знание о Винсенте в отношении к нему не изменило ровным счетом ничего.
Винсент стоял и смотрел в туман. Демоническая конечность, на которую сам он не мог смотреть без отвращения, не вызвала у Нэлле никаких особых эмоций. Блаженная? Или она просто не понимает, что это значит? Нет, на блаженную Нэлле не похожа – и история о подростковой моде больше смахивает на тактический маневр, чем на глупость. Мелочи, Винсент, – фиолетовая кожа, черный лак для ногтей. Явления одного порядка. По меньшей мере, ей нисколько не страшно. И гадливости она тоже не испытывает.
Винсент искоса посмотрел на проклятую лапу. Ничего не изменилось. Тот же цвет, те же хищные когти… Демон. Но Нэлле Конгрейв это нисколько не беспокоит.

18.
- Лоз, - техник заглянул под эстакаду, на которой стоял совершенно убитый «универсал». – Ты все здесь? Сегодня получка, обмоем. Гульнем!.. – техник мечтательно посмотрел на постер с грудастой блондинкой. – Давай с нами, а?
- Угу, - Лоз задумчиво покачал ключом на винте, глянул на техника с неожиданным интересом. - Играть?
Техник ухмыльнулся. В мастерской уже привыкли, что этот парень, у которого руки умнее головы, слушается только братиков и тетки, а все действия делит на игру и не-игру.
- Вроде того.
- Ага! – Лоз наконец раскачал заклиненный винт, отвернул, поймал на лету. Положил в коробку, убрал ключ, вытер руки ветошью, вылез из-под машины. – Идем?
Возле конторы было людно. Кто-то курил, бутылка домашней ореховой настойки шла по кругу. Люди выходили из конторы, и круг становился шире. Новая кассирша смущенно улыбалась шуточкам. Старший мастер сурово поглядывал на работников.
- Так, парень, - он повел пальцем с черным от масла ногтем по строчке ведомости. – Вот твое. Расписаться сумеешь?
Расписываться Лоза учили по очереди Нэлле, Кадаж и Йазу. Лозу хотелось, чтобы подпись получалась из фамилии, была красивой и не писалась печатными буквами. В конце концов Йазу с Кадажем просто придумали картинку-факсимиле, а рисовать картинку было просто. Ведомость украсилась замысловатым наброском, в котором переплетались змея, кошка и птица.
- Экие вензеля! – восхитился мастер. – Ты там смотри, не напивайся особо.
Кассирша отсчитала деньги, вручила Лозу и занялась техником.
Лоз наморщил лоб. Деньги он посчитал и даже сверил с суммой в бумажке, но ему было невдомек, за что их дали. А спросить не получалось – все были радостные, веселые. Лоз решил, что это такой праздник, и перестал грузиться. Праздник – это здорово!
С него тут же взяли на пиво и закуску – с первой получки положено проставляться. Привезли из ближайшего магазинчика пару бочонков, немудреную снедь. Кружка у каждого была своя, и старший мастер торжественно вручил Лозу его – с толстым красным лангустом, вплавленным в прозрачное стекло.
Накатили по первой. Лоз хлебнул пива. Кружка уверенно лежала в руке. Пиво Лозу понравилось – тягучее, темное, с карамельным привкусом и легким запахом дыма.
Закусили копчеными ребрышками. Накатили по следующей – за процветание и хорошую команду. Потом, как всегда, вытащили стол для армреслинга. Начинали с самых хлипких. Проигравший ставил пиво. Бессменным чемпионом был второй мастер. Старший в развлекаловке не участвовал.
Лоз с интересом смотрел на новую игру. Вроде все просто… а когда его позовут? Он подождал, когда освободилось место за столом, сел против парня из ночной смены. Примерился к сложной конструкции. Стол был под правую руку – неудобно.
Сцепились в пожатии. Время пошло… Ночной ремонтник сначала покраснел, потом сдавленно охнул, пытаясь корпусом удержать что-то вроде расходящегося пневматического домкрата. Не удержал. Вокруг завопили, захлопали в ладоши. Зашелестели купюры – на армреслеров ставили. На Лоза поставил только знакомый техник, довольный этим невероятно.
Лозу налили пива – крепленого, нефильтрованного, обжигающего рот.
- А ну-ка! – снимая на ходу куртку, сквозь толпу протиснулся жилистый крепкий дядька – водила-заправщик. Сделал два лихих глотка из предложенной кем-то кружки, внимательно посмотрел на Лоза. Лоз повторил. Игра ему нравилась все больше. Водила присел, покачался, расставил ноги. Лоз улыбнулся во весь рот и расстегнул куртку до пояса.
Начали. Бицепсы водилы налились стальными яблоками. Не меньше минуты держалось устойчивое равновесие, но вот противник начал давить, и Лозу это надоело. Обнаженная рука водилы звонко шлепнулась на обтяжку. Он встал, хлопнул Лоза по плечу, отошел, потирая кисть.
Лоз допил невкусное мутное пиво – ближе к дну кружки оно стало отдавать горечью. И жадно отхлебнул того, что ставил водила – вкусного, сладковатого и совсем густого. Скинул куртку, сунул технику. Потянулся – на выцветшей от частых стирок футболке затрещали швы. Кассирша восторженно ахнула.
У Лоза слегка зашумело в голове.
***
Йазу со стуком захлопнул книгу. Кадаж уже минут пять метался по гостиной, как по клетке.
- Уймись, - сказал Йазу. – Может, у него батарея села.
- Да он просто трубку не берет! – Кадаж швырнул мобильник на угол письменного стола. – Мне это не нравится. Я его…
- Да, - Йазу встал. – Я его тоже не слышу. Ну, смотаемся до ужина?
Кадаж посмотрел на брата в упор. Йазу пожал плечами и пошел переодеваться.

***
Лозу было весело. Три с половиной минуты продержался признанный победитель мастерской, не последний армреслер Кальма. Три с половиной – это потому что рука правая, и разница в росте, и неудобно. Все вокруг плыло в легком мареве. Лоз улыбался, обнимал за плечи техника. Волосы растрепались, настырная прядь все падала на глаза, Лоз сдувал ее, а она снова падала. С визгом подбежала и запрыгала вокруг хорошенькая кассирша с лозовой курткой на плечах. Куртку Лоз брать не стал – ей же, наверное, холодно. .
Закуска кончилась. Допили последний бочонок. Перешли на крепкие напитки. За шумом никто не услышал байков. Ровно до того момента, пока Кадаж не остановился за освещенным людским кругом.
Две серебристо-черные тени прорезали толпу и выросли перед Лозом.
- Бра-а-а-атик, - пропел длинноволосый, похожий на капризную девушку.
- Лоз, - прошипел второй, пацаненок с невероятной стрижкой.
Лоз сразу как-то сдулся. Протянул кружку длинноволосому. Тот заглянул в нее, принюхался, покачал головой.
- Этого я не ем.
Второй забрал кружку, поднял на свет и опрокинул жидкость в себя. Обаятельно улыбнулся. К Лозу вернулась относительная ясность мысли. Он, не глядя, забрал куртку. Длинноволосый, качая головой, вытянул из кармана лозовой куртки телефон, показал количество пропущенных вызовов.
- Нехорошо. Мы беспокоились.
Кадаж демонстративно закурил. Йазу возвел очи горе. Мимо Лоза прошел последний побежденный, почти не обращая внимания на братьев, крепко пожал ему руку. Братья синхронно кивнули.
- Просто звони, что задержишься, - сказал Йазу. – И… это не спортивно, братик – прикидываться человеком.
- Ну-у… - виновато протянул Лоз. Про то, что было весело, он решил не говорить.
- Ты больше не будешь? – вкрадчиво поинтересовался Кадаж.
На самом деле он почти испугался. Еще не случалось такого, чтобы он не слышал Лоза – ровный, теплый, спокойный фон.
- Тебе не стоит напиваться.
Йазу обнял братьев за плечи.
- Давайте домой. Насчет напиваться… Лоз, тебя не слышно, когда ты пьяный. Совсем не слышно.
Лоз растерянно мотнул головой. Как же он сам не заметил? Это бурное, почти бессмысленное веселье отняло у него братиков? Он забрал у Кадажа кружку, понюхал, заворчал. Братья ждали.
Лоз сморщился, замахнулся кружкой. Кадаж поймал его за руку.
- Хорошая кружка. Ты просто не знал. Не надо плакать.

18.
Нэлле наряжалась долго и тщательно. Разложила на кровати четыре парадных блузки – две любимых и две купленных совсем недавно. Развесила на дверце шкафа юбки. Выстроила в ряд туфли. Достала косметику. Долго занималась маникюром.
Один раз к ней заглянул Кадаж. Потом сунулся Лоз – он совсем не понимал, что Нэлле делает. А Йазу просто вошел и сел в уголке. Перебрал флаконы с духами, отставил «Осенние ночи». Зарылся с головой в шкаф. Нашел там платье, потащил наружу. Йазу знал все вещи в шкафу у Нэлле. Она про это забыла? Платье Йазу нравилось: теплый коричневый ворсистый материал юбки, прозрачный верх из зеленого шелка, ворот и разрезы длинных рукавов отделаны широким зубчатым кружевом, зеленым и золотым.
- Да я его не надевала ни разу, - Нэлле подняла бархатный подол, посмотрела на ярлычок. – Может, оно мне уже мало?
- Не-ет, - Йазу качнул головой, - померяй.
- Тогда выйди.
Когда за Йазу закрылась дверь, Нэлле вынула платье из чехла, обрезала ярлычки и надела. Сунула ноги в туфли на высоких каблуках, прошлась по комнате.
Тут же проявился Йазу. Застыл в дверях, восхищенно рассматривая Нэлле. Замурлыкал.
- Я его не надевала, - повторила Нэлле и занялась макияжем. Мазок теней, немного помады, пудра. Взяла духи. - Думаешь, этот запах?
- Чуть прозрачней.
- Они выветрятся, пока я буду ехать. Спасибо.
***
Винсент дождался машины Нэлле, появился рядом, открыл дверцу и склонился, подав руку. Нэлле невозмутимо оперлась на нее, выскользнула, сунула в сумочку ключи и улыбнулась Винсенту. Сегодня он снял бандану, зачесанные назад волосы поблескивали в свете фонарей.
Чинно прошествовали к ресторану. Винсент помог Нэлле снять пальто. Замер в немом восхищении. Нэлле поправила волосы, рукав соскользнул к локтю, открывая матово-смуглую руку.
Когда они вошли в зал, метрдотель восхитился красотой момента. В нынешние смутные времена так редко посещают рестораны красивые пары.
Звучала струнный квартет. Винсент неторопливо вел Нэлле к столику в эркере, на котором стояли свечи и букет белых ирисов. Камчатная скатерть свешивалась до пола. Из-за стола был виден весь зал - и маленький искусственный прудик за окном. Нэлле подождала, пока Винсент отодвинет стул, села, расправила на коленях салфетку, тронула хрустальный бокал с водой.
- Красиво, - сказала она, имея в виду и обстановку, и самого Винсента.
Винсент неожиданно склонился и поцеловал Нэлле руку. Жест вышел естественным и грациозным. Сели за столик. Оба молчали. С Винсентом было легко молчать.
Совсем недавно он поджидал в маленькой и шумной чайной некую Нэлле Конгрейв. И как мало времени прошло с того момента, когда она первый раз прикоснулась к нему. Другой не хватило бы на это всей жизни.
Нэлле почти не замечала, что подают и каково вино. Она растворялась в происходящем – так правильно, так верно.
И не стало ни тишины, ни молчания. Была музыка, и треск свечей, и счастливые глаза Нэлле напротив. И погруженный в полумрак зал – один на двоих.
Метрдотель поглядывал на столик в эркере. Может быть, ирисы – слишком просто? Если он сделает ей предложение, метрдотель пошлет им бутылку шампанского от заведения.
Пожилая пара смотрела в эркер с тихой печалью.
- А помнишь, мы… - сказала жена.
Муж только вздохнул, погладил ее сухую руку в коричневых бляшках.
И скрипачка смотрела в эркер. Она видела воскресшую старинную балладу – и, сама того не заметив, повела новую музыкальную тему. Когда скрипачка училась, такие мелодии уже забывали… сейчас их просто не помнили.
Нэлле узнала мелодию. Слова вертелись на языке. Старая песня… бабушка ее любила.
- И не сомкнуть кольцо седых холмов
И узок путь по лезвию дождя
И не ищи, ты не найдешь следов,
Что воин вереска оставил, уходя…
Музыка плыла, музыка кружилась по залу.
- Неужели же ты ждешь воплощенья беды -
Духа сумрачной стали,
Чтобы снова дать мне напиться воды,
Этой пьяной хрустальной воды?..
Винсент чуть наклонился вперед, ближе к губам Нэлле. Взгляды столкнулись в полете, переплелись. Можно было бы прочитать будущее на много лет вперед. Но надо ли?

***
А потом стояли под фонарем, и сверху – вечное полнолуние – смотрела луна. И сухие больные строчки, которые одни только и остались у Винсента от последней жизни, уплывали куда-то в растаявший туман.
Дошли до машины, и Нэлле спросила:
- Поведешь?
Винсент молча сел за руль.
Название баллады Нэлле вспомнила, только когда машина свернула на окраины. Про Винсента? Да. До последнего слова. Нэлле покачала головой и положила руку Винсенту на предплечье. Было в этом жесте что-то невозможное, и вместе с тем до боли естественное. И опять Винсенту привиделась увитая диким виноградом веранда.
Доехали до дома. Окна гостиной тепло и неярко светились. Под колесами хрустел гравий. Выйдя из машины, Нэлле взяла Винсента под руку.
Винсенту больше не надо было вспоминать об этикете и ритуалах. Все происходило само собой. На крыльце Нэлле остановилась, не торопясь входить в дом. Подняла голову, глядя Винсенту в глаза. Она ожидала, и он знал – чего.
Губы Нэлле были теплыми, почему-то с чуть полынным, горьковатым привкусом. Ее рука запуталась в его волосах. Небо над Винсентом раскололось с хрустальным звоном. Луна полыхнула прощальным светом одиночества. И яростная живая кровь покатилась от сердца.

***
- Не ходи туда, Лоз, - мягко сказал Йазу уже в который раз. – Нэлле занята.
- Ну чего они там делают? Там холодно.
- Может быть, разговаривают? – невинно предположил Кадаж. - О чем-то очень важном?
- Так было бы слышно.
- А они шепотом, - объяснил Йазу. – Тихо-тихо.
- Зачем? – не понял Лоз.
- Чтобы никто не слышал, - сообщил Кадаж.
Удерживать Лоза было все труднее. Он беспокоился.
- Давай лучше пока чай приготовим, - Йазу встал из-за стола, не выключая комп. – Придут замерзшие, а мы их чаем напоим.
Братики отправились на кухню. И Йазу, и Кадаж прекрасно знали, что происходит на крыльце. Но как объяснить это Лозу? Вот и пришлось готовить чай втроем. Поодиночке каждый бы справился быстрее.
Эти, на крыльце, в дом не торопились. Лоз не выдержал и ломанулся в прихожую. Кадаж и Йазу посмотрели ему в спину и притерлись друг к другу бедрами.
Винсент услышал мягкие, но весомые шаги. Чуть отстранился, придерживая Нэлле под лопатки. Дверь распахнулась.
- А вы чего? – спросил Лоз. – Идите чай пить. Холодно же.
Нэлле неторопливо и не слишком охотно высвободила руку из теплой путаницы винсентовых волос.
- Чай – это хорошо, - сказала она.
Винсент снова подал ей руку. Так они и вошли в дом.

19.
Тсенг пришел в «Седьмое Небо» и устроился за любимым столиком. В баре было довольно тихо. Желавшие загулять гуляли вчера. Он заказал коктейль и зацепился взглядом за изображение на экране телевизора над стойкой.
Тифа увидела его от входа и сразу начала смешивать «турка под прикрытием»: осветленный грейпфрутовый сок, черная патока, черный ром, лед и пара растертых листиков мяты. Как это можно пить, Тифа не понимала.
Вот хорошо же выглядит этот Турк. Вроде его и убили… раза два, и работа у него собачья, а посмотреть… Тифа вздохнула. Поставила стакан на подносик, кивнула Лиз, чтобы та подменила за стойкой и отнесла Тсенгу.
- Привет.
- И тебе привет, - отозвался Тсенг, переводя взгляд с экрана на Тифу.
Смотреть на Тифу было приятнее. В предыдущее появление она его даже не заметила. А теперь – ну да, детей же разобрали. Остались четверо, и эти четверо, надо полагать, с Тифой надолго.
- Клауд в Гонгаге, Винсент в Кальме, Баррет не знаю где, Юффи в Вутае, Сид в Рокет-тауне, Нанаки в Космоканьоне. Все, или еще чего надо? А, я – тут.
Тсенг кивнул.
- Раз тут – присаживайся.
- У меня работа, - Тифа уперла руку в бок. – Хочешь поговорить – дождись закрытия.
- Хорошо. Только к закрытию я выпью… - Тсенг задумался, - выпью.
- Закажу неоновую вывеску и повешу над входом: «Здесь пил ТУРК»! – съязвила Тифа и вернулась за стойку.
Тсенг уже давно был в курсе, как называется среди завсегдатаев «Седьмого Неба» его привычный коктейль. В последнее время члены Аваланша вели деятельность относительно легальную, и нужда в информации практически отпала. Тсенг хорошо понимал, что вне служебных обязанностей ему давно стали по-человечески интересны эти люди. Бывает такой парадокс в агентурной практике.
Тифа обслуживала постоянных клиентов – в воскресенье вечером бывали только постоянные - споласкивала стаканы, наливала пиво, джин, смешивала простенькие коктейли. В двенадцать ушла Лиз. В половине первого распрощался последний посетитель – живший неподалеку врач «скорой». Тифа вымыла посуду и сказала:
- Ну, чего наливать Турку?
- Как вы здесь это называете? – поинтересовался Тсенг. – Впрочем, нет. Кальвадос.
Тифа достала с дальней полки запыленную бутылку, вытерла, взяла два стакана с тяжелым дном.
- Тебе со льдом или так?
- Со льдом, разумеется. Я угощаю.
Тифа, не жалея, бухнула в стаканы льда, залила его прозрачной желто-коричневой жидкостью.
- Запах странный. Ну, за что будем пить?
Тсенг хитро скосил глаза к двери, резко поменялся в лице и – ненадолго – стал похож на нормального живого человека.
- За сотрудничество? – поинтересовался он. - Или за нас с вами и фиг с ними?
- С ними – это с кем? – Тифа звякнула стаканом о стакан Тсенга и опрокинула в себя кальвадос. Тут же закашлялась. – Черт, крепко!
- С ними, - убежденно сказал Тсенг, - это со всеми, кто не мы. И не вы, надо полагать.
- Да разве разберешь, кто сейчас не вы и не мы? Вон Кадаж – вроде они, а вроде помогает.
На лбу у Тсенга прорисовалась вертикальная морщинка – будто он вспоминал, кто такой Кадаж, хотя подобное не забывается, - и тут же разошлась.
- Кадаж на «они» не похож. Разве что в прочтении «банда Кадажа». А они – это все вокруг. До которых тебе нет и не будет дела. Кстати, а чем он может помочь?
Тифа одернула юбку, разгладила топик на спине. Ткань натянулась, обрисовав грудь.
- Он отвез часть детей в Вутай. Потом развлекал их, чтобы меня днем не задергали. Недавно зашел предупредить – в Мидгаре опасно. А то я сама не знаю!.. Только куда я подамся? А… - Тифа махнула рукой.
- Удивительное совпадение! – Тсенг салютнул ей стаканом. - Я тоже пришел говорить, что в Мидгаре опасно. А куда? Да хоть в Джунон.
- Без денег и с четырьмя спиногрызами на загривке, - Тифа печально улыбнулась. – Ко мне люди ходят, но если Мидгар становится слишком опасен, я не смогу продать бар. Сам понимаешь. Еще налить?
- Разумеется. А Клауд? Если ты согласна идти не в свое заведение…
- Давай не будем об этом, а? Иначе тебе придется утирать мне сопли, а у тебя нет платка.
- Почему? – искренне удивился Тсенг, вынимая из нагрудного кармана льняной квадратик.
Тифа хихикнула.
- А хороший ты человек, Тсенг. Только Турк.
- Просто адекватный.
- Вот я и говорю – хороший, - Тифа, не глядя, выплеснула из стаканов полурастаявший лед в раковину, плеснула на два пальца кальвадоса, кинула свежий, подняла свой стакан. – Ну, будь.
- Обязательно буду, - улыбнулся Тсенг.
- И правильно, - Тифа отпила водки, выловила кубик льда, провела им по щеке. Слизнула скатившуюся к губам капельку. Она была уже довольно пьяна.
Тсенг чуть наклонился вперед, ловя ритм ее дыхания. Наклонил стакан, выловил языком льдинку, покатал во рту. Тифа смотрела на него во все глаза.
- Тебе действительно нравится кальвадос? Его никто никогда не заказывает.
- Когда-то мне нравилась рисовая водка. А его просто забыли.
Тифа вышла из-за стойки. Заперла дверь, выключила вывеску, погасила свет в зале. Остались только светильники над стойкой.
Тсенг поймал ее руку, поднес к губам и поцеловал кончики пальцев. Мимолетно. Кажется, Локхарт и сама не понимает, что с ней происходит.
Тифа моргнула, но руку выдергивать не стала. Просто сказала:
- Надо стулья поднять.
Тсенг развернулся чуточку картинно – только по этому и можно было определить, что он выпил, - и пошел переворачивать стулья. Тифа хихикнула и запрыгнула на табурет у стойки. Стулья закончились довольно быстро. Тсенг еще раз оглядел зал, отметил места, где стулья располагались не совсем ровно, поправил, вернулся к стойке. Тифа смотрела на него и улыбалась.
- Ты все делаешь идеально? Тяжело, наверное.
- Не сравнивал, - Тсенг вежливо рассмеялся.
Смех у Турка был красивый: бархатистый, низкий и обволакивающий. Он встал рядом, облокотился на стойку. Тифа не заметила, когда Тсенг расстегнул пиджак. Под пиджаком была безукоризненно выглаженная, словно только что надетая рубашка. Тсенг ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу. Тифе стало интересно, растут ли у него волосы на груди?
Когда Тифа в очередной раз чуть прогнулась назад, Тсенг отставил стакан. Поинтересовался:
- Спина?
Тифа кивнула.
- Если не возражаешь… - Тсенг развернул табурет с Тифой спиной к себе.
Тифа ахнула, покачнулась, взмахнула руками, едва не упав. Тсенг поймал ее под спину, положил ладони на плечи. Мышцы были закаменевшими. Тифа попискивала, когда было особенно больно, но не возражала, а потом просто легла грудью на стойку, устроив голову на руках и что-то довольно бормоча.
Примерно через полчаса Тсенг встряхнул кистями, пошевелил пальцами, снял пиджак и набросил Тифе на плечи. Отпил из почти забытого стакана.
- Я же говорю, что ты хороший человек, - от массажа Тифу повело намного сильнее, чем от кальвадоса.
- Временами, - отшутился Тсенг, скорее сам для себя, нежели для Тифы. - Не засыпаешь?
Тифа хихикнула, спрыгнула с табурета и покачнулась. Тсенг поддержал ее.
- Как же я не сообразил, - пробормотал он. - Тебе когда в последний раз массаж делали?
- Ну… - Тифа привалилась к широкой надежной груди, посмотрела в потолок, постукивая указательным пальцем по нижней губе. – Кажется, до того, как Сефирот сжег Нибельхейм.
Тсенг не ожидал, ни что Тифа окажется столь женственной, беззащитной и соблазнительной, ни что сам он сорвет дистанцию. Последний жест Тифы, кроме естественных мужских реакций, вызывал еще ряд странных для Тсенга желаний – оберегать, защищать, носить на руках… Чушь! А впрочем… Это идея. Больше не задумываясь, он подхватил Тифу на руки.
Тифа охнула и обхватила Тсенга за шею. У него были такие красивые глаза, что, заглядевшись в них, Тифа растеряла последние мысли.

***
Тифа проснулась не рано. Потянулась, перевернулась на кровати. Чувствовала она себя удивительно хорошо. У-ди-ви-тель-но. Она открыла глаза, увидела записку на второй подушке. Хихикнула, села, скрестив ноги, взяла записку.
«Доброе утро. Тсенг»
Тифа рассмеялась и вскочила. День будет чудесным

20.
Нэлле наведалась в муниципальный физико-математический лицей утром. Директор ожидал Нэлле Конгрейв в кабинете. Конгрейв. Знакомая фамилия. Как же это было давно...
Нэлле вошла, улыбнулась, села напротив, положила сумочку на колени.
- Здравствуйте, господин Мартин. Можно, я закурю?
Директор выдвинул ящик, поставил на стол пепельницу.
- Я тоже. Если вы не против, – достал табак и бумагу, свернул самокрутку, вставил в мундштук, затянулся с наслаждением. Поднес зажигалку Нэлле.
- Спасибо, - Нэлле поймала кончиком сигареты пламя, выдохнула синеватый дым. – Я бы хотела поговорить с вами о моих племянниках. Это сироты, из-за катастрофы лишенные возможности нормально учиться. Сейчас они экстерном проходят пропущенный школьный курс, но, к сожалению, дома нет возможности для практических занятий по естественным наукам.
- Где они будут сдавать экстернат? При муниципалитете? – губы директора сжались и почти пропали.
- Мне бы не хотелось, - Нэлле стряхнула пепел. – Мальчики способные, в муниципальной школе слишком низкие требования. К тому же, ребята планируют выслать результаты выпускных тестов в высшие учебные заведения уже на будущий год. Вряд ли Вутайский Королевский Университет устроят результаты муниципальных экзаменов.
Директор присвистнул в мундштук.
- Вутайский? – и вспомнил. Конечно. Она переводчица! – Так.
Он встал из-за стола, подошел к полкам, швырнул на стол ворох методичек.
- Достойные запросы. Давайте думать. Вот это, – он кинул на брошюрки, – практикум по физике. К чему прибавим химию. И основы программирования. И с какого уровня, позвольте спросить? – он выдохнул дым.
- К моему стыду, я слишком мало понимаю в естественных и точных науках, - во взгляде Нэлле стыда не обнаруживалось. – Мальчики занимаются сами, им помогает мой друг, но он никогда не был учителем. Может быть, вы согласились бы проэкзаменовать их, чтобы определить нынешний уровень?
- Вы меня почти заинтриговали. Хорошо. Послезавтра, к одиннадцати, охранник их проводит. Жду. – Директор снова затянулся, пристально посмотрел на Нэлле сквозь клубы дыма. – А сколько мальчикам лет?
Хотел он спросить о другом. Как, не обладая способностями к математике, можно убедить пацанов ее изучать? В самом ли деле интересно? Впрочем, в ВКУ не пытаются поступать те, кому не интересно.
- Кадажу четырнадцать, Йазу только-только исполнилось семнадцать.
- Сколько-сколько? - директор развернул плечи и чуть поморщился.
- Четырнадцать и семнадцать, - повторила Нэлле. – Они способные мальчики. Очень.
- Я хорошо слышу, - ответил директор, - в одиннадцать послезавтра. Вы понимаете, что… да вы наверняка понимаете. Подождите, они курс средней школы взяли с нуля?
- Средней – да. Начальная подготовка у них была. И некоторые специфические знания.
– Хорошо. Если все так, как я думаю, заниматься им придется после пяти вечера. Я с ними сам поговорю. На тестах.
Нэлле кивнула. И улыбнулась. Мариус Мартин имел репутацию преподавателя безжалостного и почти жестокого. Мальчикам это пойдет на пользу. Иногда, чтобы прыгнуть выше головы, нужна планочка. И хлыст.

***
Мальчики сидели с прямыми спинами. Стояли тоже навытяжку, демонстрируя специальную подготовку и излучая опасность. Мартин был заинтригован. В перерывах на него нападали разом физик и педагог практической части с нелепыми вопросам в стиле «почему угол падения равен углу отражения?». Директор выпускал на них дым и шел слушать дальше. Он собрал комиссию, адекватную государственной. В высшие учебные заведения средней руки молодые люди могли поступать хоть сейчас.
Йазу к концу тестов приуныл. Он не устал, но то, что ему неизвестен целый раздел школьного курса, огорчало всерьез. Программирование. Черт. Нэлле могла и не знать.
Кадаж взбесился еще в середине математических тестов. Так, во взбешенном состоянии, он и писал, и отвечал. На вопросе о перпендикулярности электромагнитных волн потерял слова, заплел руки, изобразил змеящимся движением ту самую перпендикулярность и, пока парень в сером халате хлопал глазами, слушал ржание двух мужиков постарше.
В промежутках Кадаж изо всех сил старался не бегать по стенам. Во время второго перерыва Йазу утащил его в пустой коридор и предложил спарринг – из чистейшего самопожертвования. Впрочем, обошлось без серьезных травм.
Здесь никого не интересовал цвет их глаз и волос. А лысоватый пожилой дядька с пожелтевшими от вечного курения пальцами говорил в самый неподходящий момент что-то, что обрывало всю последовательность размышлений и заставляло думать сначала.
Мариус Мартин был недалек от того, чтобы начать щелкать челюстью. Талантливые? Юноша, с лету доказывающий второе предельное правило, которым воспользовался вне рамок курса? Подросток, с лету решающий задачки с переменной валентностью? Пускай они не знают программы, но зато обладают системным подходом.
После тестов по химии объявили перерыв на полчаса. Йазу достал мобильный, посмотрел на время.
- Компьютеры купить не успеем, - объявил он. – Жаль. Ты голодный?
- Компьютеры завтра, - ответил Кадаж. - Есть не хочу, но надо.
Йазу дошел до закрывающегося школьного буфета. Его обаяния хватило всего на пару плиток шоколада – с орехами и с мятным кремом. С добычей вернулся к брату.
- Выбирай.
Кадаж посмотрел на шоколадки.
- А я дурь, - произнес он, - я помогаю мозгу разговаривать с шоколадками. И с математиками. – Он взял ореховую плитку.
Йазу развернул «Фруктово-шоколадную фантазию», понюхал, отломил один квадратик, осторожно разжевал и проглотил.
- Фруктово-шоколадный бред, - объявил он. – Давай заведем собаку, ей можно будет бред скармливать. Чтоб добро не пропадало.
- Собакам сладкое нельзя, - Кадаж без удовольствия запихивал в себя шоколад, - а Лозу можно.
- Я ему скажу, что он нам вместо собаки, - невинно сообщил Йазу. – Ему понравится. Пить будешь?
- Ага!
Оставшуюся минералку разделили пополам. Свою шоколадку Йазу сунул Кадажу в карман. Кадаж попинал плинтус, пересек – с пятки на пятку – коридор. Постучал по стене. Ждать надоело. Даже курить больше не хотелось.
Дверь в тестовый класс приоткрылась. Парень в халате высунулся, сказал:
- Заходите.

Директор тяжело поднялся над кафедрой.
- Ваше время с семнадцати до двадцати – вторник, среда, пятница, вторая суббота с двенадцати до шестнадцати. Вот учебный план, коррективы я внесу после месяца занятий. Приборы и материалы, а так же некоторые практические аспекты вам отчитает Стэс, - парень в халате кивнул. - Учебники по основам программирования получите у меня, заниматься будете дома. Засим все.
Он вышел из-за кафедры, косо и тяжело посмотрел на невзрачного дядьку, который все время тестирования изображал предмет мебели, и обратился, казалось, к нему:
- И если вы не поступите…
- …пойдут клочки по закоулочкам, - закончил Йазу. – Спасибо.
- Мы поступим.
***
- Винсент. Здравствуй, - количество тепла, которое Нэлле вложила в два простых слова, было невероятным.
- Мое почтение, - Винсент не сразу смог переключиться с телефонного стиля общения на личный.
В трубке раздался мягкий смешок.
- Мальчики прошли тесты. Я хотела просить тебя помочь…
- Да, с удовольствием. Подожди, а если они прошли тесты, то в чем проблема?
- Программирование в школьном курсе. Мы с тобой о нем совершенно забыли. Надо выбрать для Йазу и Кадажа компьютеры.
- Хорошо. Только мои знания устарели лет на тридцать.
- Мои свежее, но за что-то же магазины платят консультантам? Просто я их боюсь.
- Консультантов? – удивился Винсент. Сам он по магазинам, как правило, не ходил.
- Да. Искрящийся энтузиазм… профессиональный.
- Где и когда?
- Давай завтра на Главной и оттуда в молл. Там рядом.
- А когда?
- В одиннадцать?
- Хорошо, буду.
К сожалению, за покупками с цветами не ходят.

***
Покупка двух компьютеров, пригодных для освоения базового курса программирования, заняла даже меньше времени, чем прогулка до молла. Легкие, тонкие, элегантные – слишком роскошно, пожалуй, для школьника, но не менять же машину через полгода?
- Кажется, я зря оставила машину так далеко, - сказала Нэлле, перекидывая через плечо ремень кейса с ноутбуком и протягивая Винсенту второй.
Винсент отобрал у нее ноутбук – у него на плече вполне помещались оба ремня.
- Может быть, зайдем перекусить?
- Выберешь?
Винсент замедлил шаг, принюхался и безошибочно направился куда-то в сторону от линии забегаловок. В темном закоулке притаилась кофейня на три столика. Нэлле вдохнула смешанный кофейно-шоколадный аромат.
- Винсент, ты чудесный. Знаешь, я ведь больше всего люблю кофейные сладости, а они так редко бывают.
Нэлле поцеловала замершего Винсента в уголок губ и потянула за столик. Винсент улыбнулся, сел и углубился в меню.
- Так… Мокко – это интересно. Но слишком сладко. Горячий шоколад со взбитыми сливками и корицей. Кстати, Кадаж от шоколада шалеет. И… О! Кофейное мороженое.
Нэлле подняла голову от меню и посмотрела на Винсента. Винсент прищелкнул пальцами в металлической перчатке. Из-за стоечки выбежал официант.
- Шоколад со сливками и корицей, черный горький шоколад, кофейное мороженое и мороженое с ромом.
Через несколько минут официант принес заказ. Сливки вздымались над молочным шоколадом белым облачком с закатным коричным мазком, шарики мороженого громоздились в креманках, черный шоколад маслянисто блестел в толстой белой чашке. Над столом поплыли ароматы.
Нэлле сняла верхушку сливок ложечкой и отправила в рот. Выражение лица у нее было мечтательно-счастливым, как у школьницы. Винсент принял игру – сделав глоток шоколада, блаженно прикрыл глаза. Нэлле хихикнула.
- Как старшеклассники на первом свидании, да?
Винсент неожиданно коротко рассмеялся. Ведь и в самом же деле нелепость. Покойный Турк и много пережившая поэтесса. Как старшеклассники.
- Мое первое свидание проходило не в столь романтической обстановке, - ответил он и даже не сразу понял, о чем говорит. Больно. Но уже находятся слова. Неужели проходит?.. Неужели – пройдет?
- Мое тоже. Я же говорила – черный лак, неформатные концерты и пиво в гримерках. А потом… потом совсем неинтересно.
Каору Нодати был замечательный. Только вот лет - вдвое больше, чем юной Нэлле Конгрейв. И представления о романтике - очень вутайские и очень зрелые.
- И промокли от слез рукава… - патетическим тоном произнес Винсент.
- Ну, скорее от страдальческих сморканий, - заметила Нэлле.
- Ох… - Винсент как раз собирался положить на язык ложечку мороженого.
Нэлле звонко рассмеялась.
- Ты бы знал, сколько из меня вытравляли эту приземленность! И вот – мы снова тут.
Мороженое Винсент съел быстро – чтобы не показывать, насколько он к мороженому неравнодушен. А шоколадом наслаждался искренне и почти всерьез. Нэлле улыбалась - всегда улыбалась искренне и всегда тепло… Только причины улыбки могли быть самыми разными. А сейчас – сейчас она и в самом деле радовалась ни о чем.
- Смерть, к сожалению, лечит не все, - неожиданно сказала Нэлле, перемешивая в чашке остатки сливок с остатками шоколада. – Прости.
- Я привык, - сообщил Винсент. - В Аваланше это одно время считалось хорошим тоном.
- Молодые и злые? Я думала о своем. Есть одна вещь… была… до сих пор не знаю, права я была или нет.
- В чем? – Винсент поднял от чашки глаза.
- Мы с Нодати расстались, когда начались военные действия в Вутае. Долг воина и прочее. Остаться я его не убедила, сама уехать в Вутай не могла. Мы расстались… Потом я обнаружила, что беременна. И не стала ему сообщать. Шантаж беременностью – худший из шантажей. Я бы написала, когда ребенок родился… я так думала. Ребенок не родился. Каору погиб через два месяца. До сих пор не знаю, правильно ли я молчала.
Нэлле говорила монотонно, тихо, глядя на салфеточницу в форме лилии.
- Вутайская операция, - отчеканил Винсент. - Со стороны Вутая - партизанская война. Со стороны Шин-Ра – зачистка. Все мужчины от четырнадцати до пятидесяти пяти.
- В мельканьи туч, в смятеньи страшных снов
Виденья рвали душу вновь и вновь,
И был наш день - запекшаяся рана,
И вечер был - пролившаяся кровь. Нэлле подняла голову, посмотрела Винсенту в глаза.
- Так?
- Мы пьем молоко и мы пьем вино,
И мы не знаем с тобой беды,
И мы не знаем – нам суждено
Просить, как счастья, глоток воды.
Повисла тишина.
- А что спасло тебя?
- Сид.
Снова тишина.
- Нет начала, нет конца у этого кольца... Не воздам судьбе хулою за минувшие дела… Прости – меня уносит куда-то не туда.
Ни опрощать, ни приземлять Винсент не умел. Проклятье! До чего же они похожи оказались. Сколько же лет Нэлле прожила в тяжелом сумрачном сне? Может быть, и в самом деле легче спать в гробу?
Подошел официант. Убрал посуду. Нэлле попросила его принести кофе с кардамоном и перцем. Винсент - просто воды.
- Понимаешь теперь, почему я так за них держусь? – спросила Нэлле. – Иногда чувствую себя вампиром – но они такие живые.
- А без тебя они обречены, – ответил Винсент. - У них тоже не жизнь была… Воссоединиться в Сефироте…
- Обними меня, - велела вдруг Нэлле.
Винсент обнял ее за плечи. Надо было что-то произнести – что эта история позади, что начался новый круг, что жизнь по сути своей проста…
- Мы живые. – Это все, на что хватило слов.
- Вряд ли ты представляешь, насколько я рада тому, что ты сейчас жив.
- Спасибо.
Винсент посмотрел на официанта. Тот принес счет, кофе и воду.
Нэлле запила ставшую неуместной сладость.
- Идем? Порадуем мальчиков?
Винсент подал Нэлле руку.
А в машине они целовались. Целовались взахлеб, так, что порой не хватало дыхания. До жара в губах и проглоченных стонов. Почти до слез.

21.
Турки везли Сиду Хайвинду пакет документов и Винсента. Тсенг всю дорогу смотрел в экран ноутбука. Рено всю дорогу смотрел вниз. Винсент всю дорогу думал.
Рено садился в самый центр вертолетного креста. Сид стоял внизу с флажками и матерился просто от избытка чувств. Рено Сид пожал руку, и Винсент подумал, что лучший способ добиться расположения Сида, нежели красиво сесть, придумать сложно.
Турки и Сид засели говорить о делах. Винсент не стал даже заходить в дом. Устроился на ступеньке у заднего входа и стал смотреть на закат. Когда солнце укатилось за горизонт, хлопнула дверь. Через некоторое время взревел вертолет.
Когда появился Сид, Винсент поднялся и сказал:
- Я к тебе посоветоваться.
- Угу, - ответил Сид, - ужинать будем?
Шера подала на стол. По зиме ужин был скудный – соленья, рис с пряностями и маринованное подогретое мясо. Винсент, совестясь, вспомнил стейки Нэлле. Готовил, кажется, Лоз, но стейки-то все равно были вкусные.
Как только Шера унесла грязную посуду, Сид поставил на стол фляжку и закурил.
- Ну колись. Непонятки?
Винсент стянул металлическую перчатку и простучал когтями сложный ритм по столу.
- Да.
- Шера! – гаркнул Сид. Эхо прокатилось под потолком.
- На палец! – прозвенело в ответ.
Винсент вычерчивал когтем указательного пальца вензеля. Н, К, Н, В… Стол Сид делал своими руками и лака не клал. Так что замысловатые узоры просто будет снять рубанком. Хорошие когти, прочные.
- И?
Появилась Шера, принесла соленую черемшу, шпиг, маринованные грибы. Винсент подцепил гриб когтем, принюхался, попробовал.
- Шера, ты не знаешь, где бы достать саженцы дикого винограда?
Шера устроилась на стуле, пододвинула Сиду пепельницу, закурила сама.
- Да они растут, – немного удивилась она. Забирай… ну, весной. Позвоню, приедешь.
- И приеду. Имею я право на веранду и дикий виноград? – вопросил Винсент мироздание.
- О-о-о, - Сид пододвинул ему стопку. - Ну, за виноград!
Выпили за виноград.
- Рассказывай, - велела Шера.
- Вокруг веранды, - Винсент снова простучал когтями по столу. – Что запускает метаморфоз?
- Я не медик, - объявил Сид. - Агрессия минус чувство локтя? Форсаж?
- Адреналин на пределе, – перевела Шера.
- А если не на пределе? Если просто – потеря контроля?
- Просто даже чокобо не несутся, - Сид налил по второй, Шера прикрыла стопку ладошкой. - Вспоминай сам. Просто потеря контроля была у тебя?
- Не помню. Нет. Не знаю.
Шера заплела косичкой три прутика черемши, прикусила, похрустела:
- Сид. Я тебя очень люблю.
- Понял, - отозвался Сид. - Поить до потери контроля тоже не буду. Я столько не выпью.
- Я пил. Голова болит. Больше ничего.
- Открытие! С бодуна голова болит! Х** лысого там была потеря контроля. Только дыры в биографии.
- Сид, не матерись, - попросил Винсент. – Ведь начну читать стихи.
- Под вторую.
Выпили по второй. Винсент вздохнул.
- А она – что?
Винсент вздохнул.
- Платье с кружевами. Она – да. Почему – не понимаю.
- Если человек дурак, то это надолго. Винс, гляди, чтоб не навсегда.
Сид говорил, излишне артикулируя. Дело серьезное. С бабами можно все. Но с женщинами не шутят. Проверено лично.
- Ты предлагаешь рискнуть?
- Не гони, - попросила Шера. – Ты можешь жить и не страдать…
- …херней, - Сид налил по полстопки всем участникам. - И слушай. Ни разу не помню, чтобы тебя морфило вне направленной агрессии.
Винсент задумался. Глубоко.
- Я тоже не помню.
- О! Я мудак, но есть идея. У тебя серьезные заказы есть?
- В Мидгаре всё хуже и хуже.
- Винс. Я точно помню, что ты-демон жрет чужих в радиусе всюду, а своим дает время-место уйти.
- Ты уверен? – Винсент снова задумался. – Спасибо. Я поразмыслю.
Выпили. Дружно грохнули стопками о стол. Молча помогли убрать. И молча же разошлись. Слова – кончились.

22.
Тифа протирала стаканы. На стойке лежало медицинское заключение и три листа рекомендаций. Тифа их прочла и перечитывать пока не собиралась. И так все ясно. Где-то журчала вода - бачок, наверное. Издалека доносились детские голоса.
Тсенг зашел через заднюю дверь и сразу направился в общий зал. Тифа подняла голову. Внимательно оглядела Тсенга, словно видела в первый раз. Кивнула:
- Привет.
- И тебе привет, - полуулыбнулся Тсенг. В Тифе что-то переменилось. Скованные движения, как будто напуганный вид. – Что у вас случилось?
- Да все в порядке. Ты по делу? – Тифа налила минералки, поставила перед Тсенгом.
- О, спасибо. По делу. Клауд давно появлялся?
- Дней десять. Должен скоро вернуться.
- У Руфуса к нему есть интересное предложение, – Тсенг краем глаза «сфотографировал» стопку бумаг на стойке. Медицинское заключение. И рекомендации. – Ты нездорова?
- Скорее уж наоборот, - Тифа отошла, чтобы достать из холодильника банку с маслинами и маринованные луковки.
Тсенг чуть поднял бровь. Развернул к себе листы. Прочел диагноз. Посчитал сроки. Вот, значит, как? Боги обратили свое благосклонное внимание на их жизни. Тифа развернулась, посмотрела на листы в руках Тсенга.
- Я на самом деле рада. Сколько можно от неба кукиш ждать? В общем, спасибо тебе. Правда, что делать, не знаю. Но придумаю.
- Переезжать в Джунон, как и говорили. Медицинское обслуживание, текущие расходы обеспечу. И не тяни. Здесь плохой фон.
- Знаю… - сначала Тифа просто не поняла, о чем Тсенг говорит. Потом хотела сказать, что справится сама. Потом… А ведь правду говорят, что беременность – тоже магия. Тифе казалось, что она видит Тсенга насквозь. – Тебе так нужен наследник?
- Продолжение рода есть священный долг, - кажется, Тсенг не совсем верно перевел фразу.
И снова Тифа промолчала о том, что мало ли у Тсенга было вариантов и возможностей. Просто кивнула.
- Как продам бар, так и перееду. Надо будет в Джуноне жилье подыскать...
- На первое время жилье будет. Но ты не сможешь одновременно заниматься всеми делами.
- Придется, - Тифа проверила давление в пивных бочках. Новую пока не надо… тяжестей таскать уже нельзя. – Не беспокойся.
Чем больше Тсенг нервничал, тем более уверенной становилась Тифа. Положив бумаги на стойку, Тсенг прихлопнул их ладонью.
- Ты можешь на меня рассчитывать.
- Я знаю, - сказала Тифа. И улыбнулась – не совсем даже ему.
- Хорошо, - Тсенг улыбнулся в ответ, кажется, тоже не ей, - что мне не приходится тебя убеждать.
- Меня бы, может, и пришлось, - заметила Тифа. – Но у детей ведь собственное мнение.
- Уже? – между бровями Тсенга мелькнула вертикальная складка. – Как только на бар найдется покупатель, свяжись со мной.
- Ага. И Клауду передам, чтобы позвонил.
Тифа проверила лед, стаканы, выложила на стойку меню, нарезала лимон, нарисовала мелом на грифельной доске «дежурный дринк» и «дежурную закусь».
- Не знаешь, где в Мидгаре хорошие витамины продают?
Тсенг вынул из бокового кармана блокнот и стило, написал телефон и адрес, вырвал листок и вручил Тифе. Тифа прочитала адрес, кивнула.
- Спасибо. Сегодня кого-нибудь пошлю.
- Хорошо. – Тсенг в несколько глотков осушил стакан минералки. Очень хотелось как-нибудь протянуть время. Времени, к сожалению, не было. – Я еще загляну. Если ты не возражаешь.
- Заходи, - кивнула Тифа. – Буду рада.
Тсенг задумался, чего ей следует пожелать на прощанье. Мать его будущего ребенка - почти чужая женщина не самого большого ума... Неважно.
- Береги себя, - сказал он.
- Обязательно, - Тифа снова улыбнулась. – Иди.
Тсенг наклонил голову и вышел.

23.
- Ты сама знаешь: очередь на полгода и никаких гарантий. А этому недолго осталось, - Йазу встал с корточек и отряхнул пыль с ладоней. – Проще столбы поставить и провода кинуть.
- Угу, - дополнил Лоз, - совсем скоро. Меньше трех месяцев.
- Весной без электричества и воды, – закончил Кадаж. – Нам нужны бак, насос и генератор.
Нэлле переводила взгляд с одного на другого. Кадаж стоял, засунув руки в карманы, и попинывал пол. Лоз лежал на животе и махал ногой в воздухе. Руки у него были в мазуте, на лбу – пятно. Йазу присел на выключенный генератор, стараясь не испачкать свитер.
Старое оборудование не выдерживало четырехкратной нагрузки. Протянуть линию из города – нереально. Покупать генератор - полгода ждать, и вряд ли он будет новый. Бак для воды и артезианский насос – роскошь. Нэлле, уверенной, что Йазу и Кадаж уедут следующей осенью, они не были нужны. Но Лоз останется. И еще Винсент…
Нэлле вздохнула. Кадаж воспринял это как вынужденное согласие.
- Зачем вы меня спрашиваете? – поинтересовалась Нэлле. – Вы уже все решили и посчитали. И прекрасно знаете, что я в технике разбираюсь, как вы в филателии.
- Ну… Надо так, - ответил Лоз и поднялся с пола, - он же твой.
Нэлле фыркнула – не хуже Кадажа.
- Он наш. А вы дурью маетесь.
Она развернулась и пошла наверх, унося с собой свечу. Тени шевелились по углам и стенам, подбирались ближе.
Кадаж потянулся. Развел руки в стороны.
- Утром поедем. На разведку.
- Послезавтра, - уточнил Йазу. – Завтра лабы. И у Лоза работа с утра.

***
- Больницы, - сказал Кадаж, регулируя огонь под спиртовкой.
Йазу по миллиграмму отмерял реактивы.
- Военный госпиталь.
Пламя перестало дергаться. Кадаж проверил винты на штативе.
- Полицейские участки.
Йазу ссыпал золотистые кристаллы в колбу с дистиллированной водой и начал бесшумно размешивать. Когда кристаллы растворились, он закрепил колбу в штативе, поставил под нее спиртовку, дождался, пока раствор станет изумрудно-зеленым, как рекомендовал учебник, и медленно влил в колбу темно-фиолетовый реактив. Убавил огонь под горелкой, выставил таймер.
- Снова шестой?
- Или третий. Или первый. В шестом мы уже были.
Кадаж сделал запись в лабораторном журнале, протер стеклянные пробки. В колбе начал скапливаться плотный белый парок. Йазу закрыл ее пробкой с газоотводной трубкой, прикрепил пластиковый шланг, пропустил его через охладитель.
- В первом не-мыши. Игрунковые.
- Не-мыши на открытые пространства не сунутся.
Кадаж с интересом следил за реакцией. В отличие от математики, химия была наглядной и увлекательной. Если бы не утомительная точность в расчетах и количествах. Йазу еще раз проверил пламя. Сконденсированный пар начал медленно капать в плоскую чашку.
- Подвал – закрытое пространство.
- У военных надежней. Посмотрим, какая будет дорога. Осадок какого цвета должен быть? И не рано?
- Молчи… катализатор. Записывай.
Йазу проверил конденсат полоской индикаторной бумаги. Та послушно почернела.
- Все в порядке. Концентрация просто…
- Отлично! Почти сто? – Кадаж записывал время, приблизительную скорость реакции.
Йазу дождался, пока содержимое колбы выпадет на стенках голубоватым осадком, выключил горелку, разобрал систему, слил последние капли концентрата в чашку.
- Чистоту сам проверь.
- Девяносто три процента. Но проверю.
Стэс, педагог практической части и фактический начальник лаборатории, сначала опасавшийся Конгрейвов, в последнее время начал их бояться. Внешность в принципе можно было списать на мутацию или на эксперимент Шин-Ра. Но вот то, как они себя вели и как держались… Это действительно страшно. Очевидно, что стоит задеть Конгрейвов всерьез – всерьез же они и ответят. Кроме того, молодые люди были сверхъестественно талантливы. Их особенности никак не укладывались в общую схему. В большинстве дисциплин Конгрейвы были фантастически невежественны. Но в некоторых разбирались, пожалуй, слишком хорошо. Сверхтщательная наладка и очистка приборов и материалов, которая вела к ускорению процессов, не описывалась в школьных учебниках. Лабораторные работы начального курса химии не должны вестись так, как ведутся преддипломные эксперименты. А самым жутким для Стэса было то, что он никогда, даже в самом чудесном сне, не будет так хорош, как эти мальчишки.
Кадаж закончил проверку концентрации и приуныл.
- Девяносто два, Йазу. Я ошибся.
- Норма для школьной лаборатории – от семидесяти до восьмидесяти пяти, - успокоил Йазу и начал мыть посуду.
Химия Кадажу давалась труднее, чем физика. В физике, там все просто – есть положение, которое требуется подтвердить. Если строить опыт от обратного, то верное положение по определению подтвердится. В химии требовались аккуратность, точность и терпение. Вот терпения и не хватало. На второй лабораторной работе Кадаж разозлился – и тонкое химическое стекло начало лопаться, а металлический натрий вспыхнул. Йазу успел кинуть купол, прикрыв Стэса от кислотного душа. А Кадаж некоторое время стоял в глубокой растерянности под градом не касающихся его осколков.
Когда беспредел закончился, Йазу извинился перед Стэсом, пообещал возместить причиненный ущерб, попросил включить в счет два личных комплекта посуды для Конгрейвов – и не разговаривал с Кадажем до следующего утра. Йазу очень не любил, когда срывался эксперимент. Ему химия нравилась – была веселой.
***
Лоз полез в подвал первым. Генератор под госпиталем был, и живой – Лоз его издалека учуял. Чего Лоз не учуял, так это размеров генератора. Весил он тонны три. Выволочь еще реально, а вот довезти – уже нет.
- Да, - сказал Кадаж, появляясь в дверях, - не влезет.
- И не вылезет, - Йазу решил, что этого монстра в подвал запихали еще во время нулевого цикла строительства. – Едем дальше? Тут плохо.
- Едем, - Кадаж оценил генератор, подумал, что пока не знает, кому бы он пригодился. Руфусу? Не-ет, фигушки. Обойдется.
Лоз не хотел отрываться от игрушки, но Кадаж и Йазу ушли очень быстро.
- А не будет ли сегодня выброса? – мечтательно глядя в небо, спросил Йазу. – А, братики?
- Вчера был, - ответил Кадаж, нащупывая в пространстве вероятное возмущение.
- И кто мы после этого? – поинтересовался Йазу.
- Конгрейвы! – гордо ответил Лоз.
- Оно и видно.

***
Муниципальная больница лежала в руинах. Вход в подвал завалило обломками плит, мусором и каким-то хламом.
- Живой, - сказал Лоз, разгребая завал. - Скучает.
- Разгребать будем? Еще насос и цистерна, - напомнил Йазу, которому меньше всего на свете хотелось разбирать хлам.
- Лоз, денься.
Как только Лоз отошел, Кадаж ударил направленной энергетической волной. Разметало все, включая тяжелую дверь. Йазу внезапно присел, зажимая уши. Что-то проснулось. Голодное. Кадаж посмотрел на Йазу, закрыл глаза, повертел головой.
- Далеко, - сообщил он. - А это что?
- Винсент, кажется, - Йазу ненадолго убрал руки, болезненно сморщился. – Пойдем посмотрим?
- Или поможем, - уточнил Лоз.

***
Тварь двигалась рывками, ломкими и неправильными, но вполне функциональными. Винсент только что – без видимого результата – попал животному в нос и теперь вел планомерный отстрел конечностей. Конечностей было восемь, и переступали они достаточно хаотично. Одно колено Винсент прострелил, но это никак на твари не отразилось. За ревом твари, раздраженной юркостью и кусачестью добычи, байков слышно не было. А вот вдохновенное:
- Ой какая зверя! – Винсент расслышал.
Восемь ног, пара крыльев, тяжелая зубастая голова – и взять под контроль эту штуку у братьев не получилось. Она была обиженная, испуганная, голодная и потерявшаяся. Интересно, где такие водятся?
Лоз и Йазу переняли тактику Винсента – стреляли по ногам, чуть выше копыт. Кадаж уже был под брюхом – собирался подрезать сухожилия. Тварь чуть не зашибла его копытом, и Кадаж, слетев с байка, примерился запрыгнуть на шипастый хребет.
В помощи Винсент не нуждался, но мальчишки рвались на подвиги. Вот Йазу разбил еще одну ногу, вот Лоз выстрелил зверюге в многострадальный нос. Винсент прострелил второе колено, и в тот момент, когда тварь начала заваливаться набок, Кадаж добежал до головы и вонзил Соубу в косматый затылок. Тварь захрипела, дернулась и обмякла.
Йазу начал перезаряжать пистолеты. Лоз обходил добычу, трогал, нюхал, даже лизнул кровь. Кадаж вытирал гарду, выпачканную кровью. Грохот боя стих, но в ушах еще звенело. Винсент присел рядом с головой твари, достал диктофон.
- Объект номер 149, ранее не встречался. Рост в холке три с половиной метра, длина корпуса шесть метров. Ног восемь, на ногах имеются роговые образования. Судя по типу челюстно-зубного аппарата, хищник. Имеется два нефункциональных крыла. Теплокровное.
Йазу присел на корточки у оскаленной пасти и изучал «челюстно-зубной аппарат». Кадаж взял протянутый Винсентом фотоаппаратик, изучил кнопки и начал фотографировать тварь с разных точек – не забыв щелкнуть Лоза, позировавшего на трофее, и Йазу, решавшего, нужны ли ему в хозяйстве такие зубки.
Звон в ушах нарастал. Заломило виски. Винсент чуть пригнулся, убрал диктофон, бросил быстрый взгляд на небо.
- Сверху! – крикнул он.
Захлопали крылья - функциональные. Лоз первым выхватил пистолет и начал стрелять, но это было все равно что стрелять по туману: стая крыланов мгновенно перестраивалась, меняла форму – и атаковала.
Йазу попытался взять зверюшек – мелочь, летучие мыши – под контроль, но не смог. Не сумел поймать волну, не смог даже услышать. Крылан спикировал на него, запутался в волосах, затряс головой, а когда Йазу схватил его, ломая крылья, впился зубами в руку, прокусив перчатку. Острые, как иглы, зубы скрежетнули по кости.
Кадаж раскрутил сложную «восьмерку». Тушки летучих мышей размером с крупную кошку падали ему под ноги. Он учел ошибку Йазу и вместо того чтобы «вести» стаю, просто притворился вкусной добычей. Вокруг сверкающего колеса вилось штук двадцать рукокрылых.
Лоз спрыгнул с туши, прикрывая голову руками. В запястья ему тут же вцепились два крылана. Он отбросил обоих – и неосмотрительно открыл лицо.
Йазу, спрятавшись под крыло убитой твари, вел отстрел всего, что крутилось вокруг братьев. Он увидел, как в воздух взмыло красное трепещущее полотнище, моментально оказалось над Лозом. Мерзость, висевшая между Лозом и метаморфом, втягивалась в красную тень и исчезала. Йазу переключился на Кадажа, помогая ему добить остатки стаи.
Лоз сдернул прицепившуюся к уху пакость. Она захрустела в кулаке, Лоз брезгливо отбросил ее в сторону, не замечая, что из разорванного уха хлещет. Вытер рукавом заливающую левый глаз кровь. Бровь как-то странно болталась, лоб пульсировал болью.
Пять уцелевших крыланов устремились прочь. Йазу выстрелил вслед, тушка закувыркалась в воздухе.
Винсент возник возле Лоза, промокнул ему лоб и ухо носовым платком. Платок мгновенно промок, кровь не унималась. Йазу подошел, протянул свой запас – три или четыре белоснежных платочка. У него была разодрана ладонь, кровь затекала в рукав, но этого Йазу пока не замечал.
Кадаж убрал Соубу, зашипел, чувствуя боль братьев. Никогда еще им так не доставалось. И от кого? От мелочи крылатой.
- Раздевайтесь, - сказал Винсент, - нужны перевязочные материалы.
Кадаж скинул плащ, потянул через голову свитер, снял футболку и тут же оделся. Йазу попытался стянуть с себя футболку, не снимая джемпера, не смог, стремительно разделся, так же стремительно натянул на голое тело джемпер и только тогда заметил, что рукав почти до плеча пропитался кровью. Винсент раздирал футболки на ровные ленты.
- Сними перчатку.
Йазу начал стаскивать кожаные клочья и зашипел от боли. Крылан не только прокусил ему ладонь до кости, но и порвал сухожилие. Кадаж поймал Йазу за запястье, аккуратно освободил руку от перчатки. Винсент перевязывал Лоза. Йазу оперся о Кадажа. Ему становилось нехорошо.
Лоз сидел на земле и терпеливо переносил все манипуляции Винсента. Перед его глазами то и дело мелькала фиолетовая когтистая лапа, но Лоза намного больше волновало, отстирается ли с разгрузки кровь.
Закончив с Лозом, Винсент осмотрел Йазу. Паршиво. У мальчиков хорошая регенерация. Слишком. Затянется в момент – но разорванные сухожилия и нервы не срастутся, так и затянутся обрывками.
- Больше я ничего сделать не могу. Езжайте в «Седьмое Небо», и быстро. Маршрут А сто двадцатой, на центральной развертке под трассу и прямо, а там ты знаешь.
Кадаж резко кивнул. Поднял байки, усадил братьев, проверил, удержатся ли. Йазу берег правую руку, Лоз все время протирал глаза – ресницы слиплись бурыми стрелочками.
- Ты туда доедешь?
- Нет. Надо сдать отчет.
Байки рванули с места.
24.
Реми Ковальдо понял, что он проклят этими мальчишками пожизненно, когда они ввалились в бар. Тот, что помладше, почти волок на себе двух других. У чахоточника была перевязана рука, у качка – вся голова в крови. Повязки были наложены отвратительно. Повязки… тряпки в веселенькую полосочку.
Тифа за стойкой ахнула, всплеснула руками, вымелась и тут же вернулась с аптечкой. Ковальдо вздохнул, горестно глядя в любимый томатный суп. И пообедать спокойно не дадут. Встал, подошел к троице.
- Что случилось в этот раз?
- Мышки. Летучие. Привет, - ответил за всех Кадаж.
- И кусучие, - дополнил Лоз.
Йазу сел за стол, подпер голову здоровой рукой. Ему было паршиво, но, кажется, Лозу еще хуже. Повернувшись к стойке, Йазу улыбнулся Тифе и спросил:
- Воды можно?
Повязки Лоза пропитались кровью.
- Извини за пол, - сказал он Тифе.
Ковальдо пригляделся к проектным деткам. От укусов мидгарских летучих мышей, как правило, умирали. Общее заражение крови или столбняк. Такие вот дряни получились из безобидных плодоядных крыланов, оставшихся в зоопарке.
- Пошли, наказание господне. Здесь близко.
Тифа принесла воду. Йазу пил, по подбородку сбегали струйки.
- С уколами? – обреченно спросил он, поставив стакан.
- А то как же! – раздраженно ответил Ковальдо. - Здесь таблетками не обойдешься. Про столбняк слыхали?
Братья дружно замотали головами. От Лоза во все стороны разлетелись красные брызги.
- Столбняк кончается общей судорогой. Умирают от жажды – не раскрыть рта.
Лоз на всякий случай открыл рот и пошевелил челюстью. Йазу поднялся, покачнулся. Нашарил во внутреннем кармане бывшей лозовой куртки ID, сунул карточку Ковальдо. Объяснил:
- Забуду.
И тут Тифа наконец испугалась. Клоны Сефирота, легко сделавшие Тсенга и его напарницу, в таком виде? Тифа смотрела им в спины: за Лозом тянулась дорожка кровавых капель, Йазу просто висел на Кадаже.
Мышки. Летучие. Всего-навсего мышки.
Тифа вслепую нашарила телефон и набрала номер Тсенга.

***
Больница была близко, но идти к ней пришлось такими дворами, что самостоятельно они бы не добрались. Осыпавшаяся штукатурка, три этажа, заваренные наглухо железные двери. Пустой коридор, аварийное освещение. Висящая серым маревом безнадежность и страх.
Воздух больницы был почти знаком. Будь Йазу в норме, он бы уцепился за это «почти». Он шел, не сбавляя шага, не спотыкаясь – только глаза стали огромными и черными: зрачок распахнулся во всю радужку.
Ковальдо вызвал лифт. Двери с тихим скрипом открылись. Все вошли в обшарпанную кабинку.
Кадаж передернул плечами – стало знобко. Посмотрел на встревожено принюхивающегося Лоза, на упершегося взглядом в спину Ковальдо Йазу. Чуть стиснул зубы. Холодный сгусток растаял в солнечном сплетении, и тепло будто полилось наружу.
Лифт остановился. Тощая девица в зеленой форме встретила всех четверых, пропустила вперед и пошла следом. Доктор произносил на ходу:
- Операционную. Кусаные раны, противостолбнячные, шить.
- Документы есть?
Ковальдо вручил ей ID Лоза и Йазу.
Лозу тут не нравилось. Но было интересно. В комнатах по дороге попадались всякие интересные и странные машинки. Йазу не видел вообще ничего. Его хватало ровно на то, чтобы идти ровно, не вцепляясь в кого-нибудь из братьев и не давая себе забиться в темный угол и закрыть глаза.
Пришли в операционную – неприятно светлую, с лампами под потолком, с двумя столами посередине. Лоз ойкнул, рванулся было к двери, но Кадаж встал у него на пути, а Ковальдо сказал:
- Да вы сидите. Ложиться не надо.
Лоз сразу успокоился – раз ложиться не надо и никто не пристегивает, ничего плохого не будет. Сел на кушетку, закрутил головой. Кадаж усадил Йазу.
Прибежала полноватая девушка с накрытым салфеткой подносиком.
- Сыворотка, - доложилась она.
Ковальдо вымыл руки, надел перчатки. Он был готов ассистировать – чем меньше лишних глаз вокруг «Конгрейвов», тем лучше.
От слова «сыворотка» Йазу затрясло. Остатки контроля смыло паникой. Лоз боялся операционных столов и фиксирующих ремней – а Йазу боялся шприцов и иголок. Раны заживают быстро и просто. Но сочетание мако- и стероидной терапии дает долгосрочный и непредсказуемый эффект. Позитивный – считали экспериментаторы. Подопытный оценками не заморачивался – просто пытался выжить и сохранить рассудок.
Кадаж взял брата за здоровую руку.
Ковальдо выгнал медсестру, обернулся. Проектные детки сидели на кушетке очень тесно, Йазу посередине. Самый чувствительный или наиболее пострадавший от экспериментов? Неважно. Потому что их надо успокоить, пока операционную не разнесли, и еще с хирургом объясниться.
- Е***ные мыши зубов не чистят, - нарочито грубо сказал Ковальдо, - а tetanus редкостная дрянь.
Лоз хихикнул. Это как в мастерской. Лоз чинит машины, а доктор чинит людей. С машинами у Лоза все было хорошо. У доктора с людьми, наверное, тоже. Кадаж поморщился от искусственной пошлости. Еще бы гадко пошутить… Но от Лоза исходила жизнерадостная уверенность. Йазу все равно ничего не слышал, но как будто чуть расслабился.
Ковальдо посмотрел на Лоза.
- Ну раздевайся. До пояса.
Лоз встал. Аккуратно снял разгрузку, куртку, рубашку, майку, сложил на кушетке. Под загорелой кожей гуляли мышцы.
«Великолепный экземпляр», - подумал Ковальдо, протер место укола спиртом и быстро уколол под лопатку. Приложил ватку, немного подержал. Крови не было. Лоз вывернул голову, пытаясь заглянуть себе за спину. Он чего-то ждал.
- Да все, все, - проворчал Ковальдо. Даже дырочки не осталось.
Лоз тут же присел на корточки перед Йазу, обнял его колени. Поискал слова, не нашел, тихо и успокаивающе заворчал. Ровно тут и пришли операционная сестра с дежурным хирургом. Ковальдо приложил палец в перчатке к губам, прошипел:
- Врачебная тайна.
У сестры округлились глаза. Кадаж начал очень осторожно снимать с Йазу одежду. Лоза Ковальдо взял за плечи и отвел шиться. Йазу тихо заскулил, когда Лоз оторвался от него – и тут же замолк и ссутулился. Без куртки и свитера ему стало совсем холодно.
Лозу размотали голову, хирург удивленно присвистнул.
- А точное время травмы? – поинтересовался он.
Кадаж посмотрел на Ковальдо. Ковальдо подошел со шприцом. Йазу напрягся, закаменевшие мышцы дернулись. Кадаж перебросил волосы Йазу ему на грудь, открывая спину, и сказал:
- Полчаса. Или меньше.
Бровь у красавца атлета уже зарастала. И, разумеется, совершенно неправильно. Ухо покрылось розовой корочкой.
Врачебная тайна…
- А заморозка? – спросила сестра.
- А смысл? – меланхолично отозвался хирург. - Парень, тебе закусить дать?
Лоз не понял вопроса и помотал головой. Хотя есть ему хотелось. Сестра обработала операционное поле, принесла кювету с инструментами, шовный материал. Хирург взялся за скальпель.
Йазу сделали укол. Он так и сидел – не видящий, не слышащий, окаменевший. Кадаж нежно почесывал ему загривок, готовый в любой момент поймать братика. Йазу было очень страшно – он почти совсем убежал.
Ковальдо выкинул шприцы, еще раз вымыл руки, сменил перчатки. Такой панической атаки, как у Йазу, он не видел за все тридцать лет работы на скорой. Плата за быстроту и выносливость? Их придется оставить под наблюдением – парадоксальные реакции, мало ли что. Да и куда они такие потащатся на ночь глядя? Еще договориться, чтобы младшему разрешили остаться в палате. Озаботиться ужином – старший уже голоден. Интересно, почему именно Конгрейвы, а не Каори, Страгги или Шин-Ра?
Лоз зашипел сквозь зубы. Он понял, про что спрашивали «закусить». Но на самом деле ничего особенного. Дернуло и прошло. По лицу полилось теплое. Кровь. Девчонка хорошая, вытерла. Хирург начал шить.
Ковальдо разбинтовал руку Йазу, поморщился. И в самом деле ведь дрянь. До кости и в клочья. Кожа уже схватилась. Сепсис в начальной стадии. Вот-вот начнется нагноение. Кадаж придерживал Йазу за запястье и пытался прочитать по лицу Ковальдо, насколько все серьезно. Лицо Ковальдо ничего не выражало, кроме покорности судьбе.
Хирург начал мелодично посвистывать. Почти ювелирное шитье. Почти любимая работа.
- Кто бы вам первую помощь прочитал, - пробормотал Ковальдо больше для себя, чем для кого-то еще, - и всем остальным… хантерам.
- А книжки есть? – сквозь зубы спросил Кадаж.
- Десять страниц и никакого толка.
Свист хирурга стал еще мелодичнее. Он заканчивал. Вскоре сестра унесла использованные инструменты, принесла стерильный комплект и перекатила столик к кушетке. Лоз отыскал зеркало над рукомойником, заглянул в него и подошел к братикам.
Йазу колотила крупная дрожь. Кадаж уложил его руку на твердую синюю подушечку. Скальпели в кювете под салфеткой зазвенели. Лоз обнял Йазу, чтобы тот не прислонялся к холодной стене. Йазу моргнул. На секунду его зрачки сошлись в нитку и снова расплылись.
К горлу Кадажа подкатила тошнота. Он прикусил язык – иногда это помогало.
- Ну и? – поинтересовался хирург, глядя на подрагивающий столик.
Кадаж приподнял кисть Йазу, закрыл глаза и увидел – синие, призрачно-голубые, золотистые и зеленые линии. Линии переплетались, сходились, сворачивались в узелки. Указательным и большим пальцами правой руки он свел воедино узелки с внешней и внутренней стороны предплечья чуть ниже локтя. Большим и мизинцем левой зажал сплетение примерно в десяти сантиментах от запястья Йазу. Йазу часто-часто задышал открытым ртом. Волна боли ударила Кадажа по пальцам.
Ковальдо молчал. Хирург перестал свистеть, чуть прищурился, как всегда под непростую задачу. Операционная сестра приоткрыла было рот – больные себя так вести не должны – и тут же его закрыла.
Кусаная рана до кости. Мышцы, сухожилия, нервы, надкостница. Вцепившаяся в ладонь тварь, вероятно, отчаянно мотала головой. А потом ее отодрали, что не прибавило ране прелести. И все это придется вскрывать.
Йазу уставился в какую-то точку позади хирурга и ничего не видел. Лоз зажмурился. Кадаж себе такой роскоши позволить не мог. Он смотрел на процесс, не мигая. Только зрачки меняли ширину.
Пациент слишком часто и глубоко дышит. Гипервентиляция. Дойдет до потери сознания – к лучшему. Резать, вскрывать, чистить - полчаса. И не больше десяти минут до начала анаэробных процессов…
Сестра перерезала последнюю ниточку шовного материала. Хирург выпрямился, сдул капельку пота с ресницы. Посмотрел на часы.
Йазу отключился еще до того, как обнажилась кость, и полулежал на Лозе. Кадаж мучительным усилием сгибал и разгибал пальцы, закостеневшие до судороги от работы с каналами.
Ковальдо вызвал каталку. Он успел распорядиться о палате, ужине для всех троих и даже о том, чтобы больничная прачечная в обход графика приняла в стирку одежду. Но когда небритый медбрат вкатил в операционную каталку, Лоз фыркнул на него и просто поднял Йазу на руки. А Кадаж пошел рядом.

25.
Клауд приехал в сумерках. Увидел три байка у заднего входа. Озадачился мимоходом, вошел в бар и тут же почувствовал запах крови – уже немного выветрившийся, и кислый запах рвоты. Вэлис, подоткнув юбку, отдраивала кровавые пятна с пола. Марлин отмывала, Рика отскребала ножом столы. Дензел шел к главному входу с табличкой. А Тифа согнулась над раковиной. Кажется, это ее рвало. На Клауда никто не обратил внимания. Рядом с рукой Тифы запищал телефон, она обтерла губы ладонью, взяла трубку.
- Да, хорошо. Все нормально. Ну, сам понимаешь, токсикоз. Пока.
На некоторое время Клауд застыл в глубоком недоумении, почти шоке. Что случилось? Что-то опасное? Но все целы…
- А, Клауд, привет, - обернулась Рика.
Тифа скользнула по Клауду полуслепым взглядом и принялась мыть раковину. Дензел подошел, позвал:
- Идем, там тебе обед оставили.
- Мы сегодня переезжаем, Клауд, знаешь? – спросила Марлин, споласкивая тряпку.
- Спасибо, – ответил Клауд. - Куда? Зачем?
Тифа повернулась к нему, чтобы ответить, но тут ее снова скрутило и она наклонилась над полувымытой раковиной. Дензел подергал Клауда за руку и повел наверх. Вэлис сказала вслед:
- В Джунон. Там море.
Клауд чуть дернул головой, остановился на середине движения. В Джунон? И что с Тифой?! Отголоском прозвучало: «…сам понимаешь, токсикоз … в Джунон». Токсикоз? Это… Отравление? Не похоже. Тифа беременна?!
- Ты помойся пока, - предложил Дензел, - а девочки еду подогреют. Тяжелая была поездка, да?
- Утомительная.
Кажется, с точки зрения Дензела все было в порядке. На «Седьмое Небо» не нападали. Беременность… Бред какой-то. Пыльное марево стояло в глазах, а привычный запах собственного тела стал тяжелым и неприятным. Сначала душ. Остальное потом.
Пока Клауд мылся, Дензел подпирал косяк полуоткрытой двери - ни у кого руки не доходили заменить сломавшуюся петлю - и рассказывал, как Багиру и его братиков покусали злые мыши, а Тифа испугалась, и теперь они переедут в Джунон, где тепло, море и мыши не летают.
Сквозь шум воды Клауд слышал отдельные слова. Багиру и его братиков? Клонов Сефирота. Покусали мыши? Так им и надо, но вообще бред. Тифа испугалась? Тоже бред, не меньший, чем ее беременность. Мыши летают? Ага… бывает. Стоит иметь в виду.
Смывалась пыль, вместе с пылью – тяжелая, зудящая в коже усталость. Чтобы не заснуть, Клауд отключил горячую воду, постоял под ледяным душем.
Тифа беременна.
Когда Клауд вышел из ванной, его ждал обед. Дензел и Марлин спорили в комнате Дензела. Внизу Тифа разговаривала с каким-то мужчиной. Клауд ел, не вслушиваясь в беседу.
- Он наверху, - сказала Тифа Тсенгу. – Только что приехал. Думаю, я уложу самое необходимое к вечеру.
- В двадцать один ровно будет микроавтобус. Руд поможет погрузиться. Я подожду Клауда.
- Ты гостиницу знаешь, что мой табор впустит?
- Корпоративная квартира. У Руда будут ключи.
Воистину, думал Тсенг, боги распорядились судьбами. А клоны последнего проекта оказались их орудием. Иначе ничем не объяснить такую удачную последовательность событий. И даже Страйф приехал именно в тот момент, когда он нужен.
Грохоча тяжелыми ботинками по лестнице, в бар ссыпался Клауд. Уставился на Тсенга, потер правый глаз.
- Тебя ж убили? А, нет, прости. Забыл.
- Благодарю за извинения, - церемонно сказал Тсенг. - Господин Шин-Ра ждет тебя.
- А чего ему?.. - Запищал клаудов телефон. Клауд посмотрел, кто звонит. И удивился. – Винсент? А тебе чего… - Клауд заходил по бару, ероша волосы на затылке и скручивая пряди в жгутики. – Точно? Тебе или ему надо? Ну хорошо, хорошо. Сейчас с Тсенгом приеду. Пока.
Тсенг чуть шевельнул бровью.
- У меня не будет времени ни отгонять машину от «Седьмого Неба», ни возвращать тебя сюда.
Тифа смотрела на мужчин, покусывая костяшку указательного пальца. Издевается судьба. Они же совершенно разные. Ну и плевать. Что есть, то есть, какой смысл плакать о несбывшемся? Тифа развернулась и ушла собирать вещи.
- Руфус же в той дурацкой новостройке сидит?
- В новом офисе.
- Ну да. Я приеду.
Клауд вышел на задний двор. Проверил сложную композицию клинков. Гребесло… придурки. И совершенно автоматически, сунув меч в заплечные петли, оседлал Фенрира, похлопал по прохладному боку и выехал на улицу. Только у самой «новостройки» сообразив, что, кажется, Фенрир какой-то слишком пестрый.

26.
Винсент с маркером в руках просматривал третью по счету папку. Досье получились основательными, более того, Руфус провел некоторую каталогизацию. Под папками у Винсента лежала статистика выбросов и соответствующих им типов тварей. Руфус изучал сегодняшние фотографии. Диктофонную запись обрабатывали прямо сейчас.
- Крыланов ты не фотографировал, - констатировал Руфус. – Тот же вид, что и всегда?
- Да. Беглецы из зоопарка. Устойчивая мутация, есть вероятность расширения ареала.
- Об устойчивой мутации будем говорить лет через пять, - сказал Руфус. – Если будет о ком говорить.
- Операция зачистки. Если будет, кому зачищать, - продолжил Винсент. - Но если крыланы появятся в жилых районах, я буду настаивать.
- Турков не дам, - Руфус пожал плечами. – Почему бы тебе не взять клонов? Они вполне успешно справляются, как я вижу.
- Дети учатся. А согласно действующему законодательству, они несовершеннолетние, и их право на образование приоритетно относительно других сфер деятельности.
- Детки из клетки… Гениальный ход, между прочим. А если я напрямую обращусь к их опекуну?
- Услышишь тоже самое, но в более жесткой форме. Они расположены к сотрудничеству, но исключительно факультативно.
Руфус усмехнулся. Конгрейвы – надо же было придумать! Винсент Валентайн – покровитель нового клана?
Скучающие Руд и Рено встретили Клауда у входа. Рено отвесил одну не совсем понятную остроту и открыл рот для следующей, но Руд толкнул Клауда в спину, совершенно доброжелательно, однако так, что в кабинет Клауд почти влетел.
- Добрый вечер, - Руфус был очень вежлив. – Рад тебя видеть. Чай, кофе?
- И другие колониальные товары, - негромко произнес Винсент. - Привет тебе.
- Спасибо, я завтракал, - ответил Клауд и сообразил, что время уже к ужину.
Руфус посмотрел на Винсента:
- У нас нет никаких колоний.
- Теперь нет. И не у нас, а у вас, - парировал Винсент.
Клауд поискал, куда сесть.
- Винс, ты же вроде не Турк. А Шин-Ра чего надо?
- Присаживайся, - Руфус указал на кресло напротив Винсента. – Господин Валентайн сотрудничает со мной из чувства социальной ответственности.
- Кого?.. – не выдержал Клауд.
За дверью заржал Рено. Винсент объяснил:
- Корпорация Шин-Ра – организация, которая готова предоставить мощности и средства для интересующих меня целей.
Клауд со скрежетом придвинул свое кресло к столу, развернул папку, уставился на фотографию перекореженной твари с бивнями и рогами.
- Целей? Ты их ешь, что ли?
Винсент чуть поморщился.
- Если бы ел, - скучным менторским тоном ответил он, - ты вряд ли бы смог увидеть фотографии. Это бестиарий.
- Винсент занимается очень важным в нынешней обстановке делом, - тем же тоном сказал Руфус. – Он избавляет жителей Мидгара и некоторых других пострадавших районов от страха перед чудовищами. Возможно, ты не знаешь, но в последние полтора года количество разнообразных опасных для людей мутантов и тварей неуклонно растет. Винсент уничтожает наиболее опасные формы. Но, к сожалению, его возможностей недостаточно. Я пригласил тебя, чтобы предложить тебе сотрудничество.
- Сегодня я окончательно убедился, что рабочая пара должна состоять из мечника и стрелка, - пояснил Винсент.
Руфус продолжил:
- Ты давно зарекомендовал себя как лучший из живущих мечников. Тратить подобный дар на дорожные банды – расточительство. Тем более что Хайвинд согласился заняться осуществлением программы восстановления воздушного сообщения, и вскоре твои услуги спецкурьера перестанут быть востребованными.
Клауд осмысливал услышанное.
- А просто воды можно? – мрачно поинтересовался он.
С одной стороны, предложения Шин-Ра по определению сомнительны. С другой, если Шин-Ра за что-то берется – это Шин-Ра сделает. А с третьей… Оказывается, Винсент на них работает. Не первый день и даже не первый месяц.
Бутылку минеральной воды и стакан принесла Елена. И тут же удалилась. Клауд проигнорировал стакан, жадно отпил из бутылки. Он не знал, что сказать. Руфус Шин-Ра прав. Это определение. Можно быть согласным или несогласным с ним и его политикой, но он действительно прав. Кроме того, это работа. Постоянная.
- Оплата с головы или ставка? – с места в карьер поинтересовался он.
- Ставка плюс премиальные, - ответил Винсент. – И медицинская страховка.
- А тебе-то зачем страховка? – не понял Клауд. – Только без всякого бреда про лояльность, Руфус. Потому что если мутируешь ты – я и тебя положу. И сфотографирую.
Руфус усмехнулся:
- Разумеется.
Винсент пролистал папку:
- Фотографировать буду я. Практики больше.
Руфус ответил Винсенту долгим холодным взглядом.
- И страховка на случай смерти, - сказал Клауд.
- На чье имя?
- М-м-м... на имя Дензела. Ну, и ребенка Тифы.
- О ребенке Тифы Локхарт позаботится его отец, - сказал Руфус. – Он уже предпринял необходимые действия.
- А кто отец?
- Спроси у самой Тифы, - улыбнулся Руфус.
- Клауд, - закончил Винсент, - мне действительно необходим ты. В качестве мечника. И не только.

27.
- Добрый вечер, - сказал Винсент, дождавшись, когда Нэлле снимет трубку. - Мы с мальчиками встретились в Мидгаре…
Если быть честным, то совершенно замученный Кадаж просто позвонил Винсенту и упросил его поговорить с Нэлле.
- Целы все? – голос у Нэлле был хриплый и встревоженный.
- Да. У нас тут было одно происшествие… А теперь уже несколько поздно.
Нэлле потерла левую сторону груди.
- Дождь идет. Ты приедешь с ними – завтра?
- Немного позже. – Винсент подумал и добавил: – У нас все хорошо. Ложись спать.
Нэлле улыбнулась.
- Попробую.
Она не стала говорить, ни что она беспокоится за мальчиков, когда они уезжают надолго, ни что она беспокоится за Винсента, ни что Мидгар – опасное место.
- Я по тебе скучаю. Доброй ночи.
И Нэлле положила трубку.
- Я тоже, - сказал Винсент гудкам.
***
Свет давно погасили, остался только слабый ночник. Кадаж сидел между койками братьев – слушал. Мощное, ровное похрапывание Лоза. Нервное дыхание Йазу. Лозу было хорошо, спокойно – потому что для Лоза все правильно. Была большая драка, после драки остались раны, их обработали и перевязали. Потом покормили и уложили спать. Ну кровать не совсем подходящая – только это Лоза уже не волновало. А вот Йазу потерялся, еще когда его зашивали. Хуже того, он потерялся из «страшно». Потом вернулся в сон, но и сон был страшный, а рука заживала – быстро и очень больно.
Кадаж смотрел в темноту – глаза резало, как будто в них набился песок.
Ковальдо заглянул в палату. Младшенький не спит, глаза светятся. Ковальдо поманил его в коридор.
- Я сейчас покурить, идем, проветришься. Или попросить, чтобы тебе в соседней палате койку приготовили?
- Спасибо, нет. Я тут буду.
Кадаж шел с Ковальдо по коридору и постепенно начинал понимать, что значило для Лоза слово «доктор». Врач – это профессия. Доктор – суть. Ковальдо – доктор. Врач бы не стал проверять посреди ночи, все ли в порядке.
– Извините за дверь.
Вышли на лестницу. На площадке гулял сквозняк. Ковальдо потянул из кармана мятую пачку.
- Дверь? – недоуменно спросил он. – Ах да, дверь. Спасибо.
Кадаж вытащил из своей пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, поднес огонек Ковальдо.
- Никотин подавляет выработку гормонов роста, – сообщил, затягиваясь, Ковальдо.
- В смысле, буду курить – не вырасту? Я мало курю. А почему спасибо?
- Да поменять все времени не было. Соседи сделали. Стальную. Так что чем черт не шутит, все к лучшему.
Кадаж кивнул.
- Лоз теперь автомеханик. Надо будет чего – пригоняйте в Кальм, он починит.
- Угу. Из Мидгара в Кальм. Реанимобиль. Не смеши, – откликнулся Ковальдо.
- А что? Тут же рядом.
- Я подумаю. Как вам повязки наложили, я бы руки оторвал. По самые… уши.
- У Винсента одна рука железная. Он лучше не может, - заступился Кадаж.
- А-а-а... Этот. Да, прощаю.
Ковальдо затянулся, прислонился к стене - и внутренне ахнул. Постойте. Пацан говорит «вы». Документы в наличии. Автомеханик. Было в практической психологии такое слово: социализация. Да. Социализация как последняя стадия реабилитации. Социализация идет успешно. А далеко парни пойдут. Кстати, о пособии по оказанию первой помощи, может, и стоило бы подумать. Иначе скоро статистика пострадавших от неквалифицированных медицинских действий превысит статистику бытовых травм.
– Я пошел, - сказал Кадаж.
Йазу спал плохо. Кадаж посидел рядом, слушая сбивчивое дыхание. Встал, наклонился над койкой, коснулся губами шеи. Йазу, полуоткрыв глаза, протянул здоровую руку, притянул Кадажа к себе. Кадаж чуть сдвинул Йазу, прилег рядом, осторожно обнял братика. Йазу, почти успокоившись, всхлипнул и заснул. Глубоко и спокойно.

28.
Тифа помогала Марлин укладывать сумку.
- Медведя можешь понести в руках. Остальные игрушки и картинки нам привезут позже.
- А отдельная комната у нас будет?
- Не знаю, - вздохнула Тифа.
Клауд загнал Фенрира под замок. Он еще поездил по окраинами Мидгара после беседы с Руфусом – наслаждался встречей с любимым байком. Безымянный был, конечно, неплох, но Фенрир – все-таки зверь. А клоны безымянным обойдутся. Интересно, сами они Фенрира так раскрасили? Круто.
В «Седьмом Небе» царило предотъездное настроение. Клауд, наконец, осознал, что Тифа действительно уезжает. Сегодня. В двадцать один ноль-ноль.
- Клауд, - кивнула Тифа. – Ты голодный?
- Не очень. Чем-то помочь?
- Да мы уже все закончили, - Тифа показала на ряд сумок и пару чемоданов. – Ты с нами или как? Бар будет продан. Извини, что так получилось. Я не думала, что здесь настолько опасно.
- А что случилось-то?
Клауд растерялся. «Седьмого Неба» больше не будет. Ехать с ними? Неправильно. Остаться в «Седьмом Небе» – не получится.
Тифа собрала волосы в хвост. Подошла к Клауду, похлопала по плечу. Она даже не подумала, чем обернется для Клауда ее отъезд. Она-то сделает новый дом для себя и детишек. А он? И Дензела Клауд любит…
- Фон плохой в Мидгаре. И твари. Я одна всех защитить не смогу, сам понимаешь, - Тифа бессознательно положила руку на живот. Ей казалось, что малыш уже пинается, хотя врач и говорил, что ребенок начинает толкаться примерно с четырнадцатой недели. – Ты с нами?
- Наверное, нет. Руфус предложил… я в Мидгаре работать буду.
Клауд смотрел на Тифу. Она неожиданно похорошела и как будто светилась изнутри. Лихорадочные пятна на скулах и темные круги под глазами ее не портили – скорее наоборот. И этот жест…
- Жаль, - сказала Тифа, не чувствуя особого сожаления. Она любила Клауда, но устала ждать. Он взрослый сильный мужчина, а ей надо беречь ребенка. Если Клауд захочет – он приедет. Уговаривать Тифа не станет. Должна же и у нее быть хоть какая-то гордость? – Я позвоню, когда мы устроимся.
- Конечно, - Клауд чуть ссутулился. Поискал слова. – У тебя все будет хорошо, - убежденно сказал он.
– Дети будут по тебе скучать. Они и так все время скучали.
- Я буду приезжать. Вам чем-то помочь надо? Где вы там будете жить?
- Корпоративная квартира Шин-Ра, кажется. Я пока не знаю. Вроде у нас есть все… Устроимся, я работать пойду. Снова бар куплю. В Джуноне народу много, не пропадем.
- У вас все будет хорошо, - повторил Клауд.
Он не ожидал, что расставание случится так – внезапно и остро. Слишком редко они с Тифой встречались в последнее время, слишком мало были вместе. Ему стало горько. Не разговаривали… и он ничего не знал. А ведь кто-то был, ради кого Тифа срывается сейчас с насиженного места, из-за кого она светится изнутри. Корпоративная квартира? Кто-то из Шин-Ра. Не Руфус, разумеется, и вряд ли Рено.
- Кто он, Тифа? – тихо спросил Клауд.
- Не ты, - вздохнула Тифа. – Не ты.
- Понял, - грустно улыбнулся Клауд, - не буду больше… - он опять потерялся в словах. Не буду больше – что? Любить? Неправда. С тобой? Да, наверное так. – Я рядом. Звони.
Тифа молча смотрела на него. Ох, Клауд… Что ж у нас все так нескладно и нелепо? С улицы прогудела машина. Тифа привстала на цыпочки, поцеловала Клауда в щеку.
- Нам пора.

29.
Руфус перечитал служебную записку. В седьмой или восьмой раз. Елена вручила ее господину Шин-Ра вместе с остальными требующими подписания документами как раз перед встречей с Валентайном и Страйфом.
«Прошу включить в список лиц, подпадающих под программу социального и медицинского страхования членов семей сотрудников корпорации Шин-Ра, Тифу Локхарт в связи с ее беременностью». Дата. Подпись.
Сразу после первого прочтения Руфусу показалось, что Локхарт беременна от корпорации Шин-Ра в целом. После третьего – что, раз записку подал Тсенг, от подразделения Турк.
Решив не ломать голову, Руфус вызвал Тсенга к себе для прояснения обстоятельств. Тсенг вошел, замер возле стола шефа. Обратил внимание на документ у Руфуса на столе.
- Объясни мне, какое отношение беременность Локхарт имеет к корпорации Шин-Ра?
- Она имеет отношение непосредственно ко мне, господин Шин-Ра. Я не был в курсе, какова точная форма служебной записки в таких случаях.
Руфус некоторое время молча рассматривал командира спецотряда Шин-Ра.
- «Прошу включить мою супругу или супруга в программу обязательного страхования», - процитировал он. – К записке прилагается копия документа, подтверждающего брачные либо иные семейные отношения.
- Документ отсутствует, - бесстрастно ответил Тсенг. - Можно написать «моего ребенка»?
Руфус слегка улыбнулся, взял ручку и быстро завизировал документ.
- Клауд Страйф принял предложение о работе по зачистке Мидгара. Ты будешь его курировать.
- Благодарю за доверие, - церемонно ответил Тсенг.
Когда за Тсенгом закрылась дверь, Руфус откинулся в кресле. Потрясающий человек. Одним действием он обеспечил для себя продолжение рода, завоевал расположение Тифы Локхарт - и большей части Аваланша, обеспечил рабочий настрой Страйфу. Кто виноват, что Страйф наиболее эффективен в депрессивном состоянии?

30.
Винсент, наконец, отыскал в Кальме ирисы. Мелкие, слишком яркие – оранжерейные. Ему очень хотелось скупить все цветы, но этикет требовал композиции. Результатом совместных действий Винсента и хозяина лавки стал букет настолько сложный, что понадобились ваза и специальная упаковка.
Нэлле занималась переводом. Сегодня она встала поздно. Мальчики вернулись ближе к полудню, опустошили холодильник, истратили на себя всю воду. Это было нормально. А вот то, что Йазу устроился на полу в комнате Нэлле, почти у ее ног, нормально не было. То, что Кадаж сидел с ним рядом – тоже. И уж тем более не было нормально, что Лоз притащил сюда же все свои игрушки и затеял рисовать.
Йазу лениво перелистывал страницы старого журнала «Просторы», разглядывая фотографии полувековой давности. Рука у него до сих пор ныла, хотя рубец затянулся еще в больнице. Кадаж бездумно смотрел в учебник программирования и водил пальцем по алгоритмическим блокам. Йазу все еще было не по себе – в комнате Нэлле он прятался. А Лоз сначала нарисовал Нэлле за компьютером, потом кошку за компьютером и теперь пытался изобразить ночную бабочку за тем же компьютером. Надеть на бабочку очки не получалось.
Йазу несколько раз сжал и разжал правый кулак. Больно. На Лозе и следов от вчерашнего не осталось, только ухо… но ухо Лоз прикрыл волосами. Его больше занимали байки. Ночью не-братик украл свой байк обратно и оставил им другой. Хороший, верный, сильный и самый обычный. Это давало простор для модификаций. Мог бы и спасибо сказать, что его байк стал красивый.
Кадаж вскинулся. У него был самый чуткий слух. Километрах в двух тарахтело что-то незнакомое.
- Гость, - сообщил он.
Звук стал ближе, и Лоз добавил:
- Это трайк. Винсент.
Йазу вздохнул. Кадаж обнял его за плечи, коснулся пострадавшей руки чуть выше болезненного места. Йазу с благодарностью взглянул на него. Нэлле закончила абзац, проверила его, сохранила файл и выключила комп. Переодеться она уже не успевала.
На крыльце Винсент столкнулся с Лозом. Лозу очень хотелось обнюхать странный байк о трех независимых колесах. Лоз аккуратно обогнул Винсента, сказал «привет» и убежал. А на крыльцо вышла Нэлле. На ней были прямые удобные брюки и коричневая кофта грубой вязки. Винсент порадовался, что приехал без звонка – в домашнем наряде Нэлле смотрелась удивительно естественно.
Нэлле посмотрела на Винсента. Потом на цветы. Улыбнулась, ухватила Винсента за левый локоть и прильнула к нему. Цветочная упаковка захрустела.
- Здравствуй, - сказал Винсент, - скоро весна.
- Страшная была ночь, - невпопад ответила Нэлле. – Ты же не расскажешь, что случилось?
- Последствия выброса. Спонтанная атака мутировавших животных. Случается. – Винсент чуть переменил положение руки, чтобы Нэлле было удобней. - Мальчики решили мне помочь, хотя это было излишним.
- Глупо просить мужчину не быть мужчиной, а мальчишек не быть мальчишками. Но, знаешь, отмалчиваться, когда я по стеночкам бегаю – еще глупее. Я поговорю с ними. И ты не забывай. Идем пить чай.
Кадаж высунулся из двери Нэллиной комнаты:
- Привет, Винсент. Нэлле, мы посидим еще у тебя?
Нэлле кивнула и добавила:
- Потом мне нужно будет поговорить с тобой о вчерашнем.
Кадаж потупился и тут же снова вскинул взгляд:
- Знаю, - отрезал он и скрылся.
Пока Винсент раздевался, Нэлле освободила цветы от обертки. По кухне поплыл свежий запах ирисов.
- Какой ты будешь чай?
- Может быть, я заварю? – Винсент встал почти за ее спиной.
- Конечно.
Она открыла окно и закурила. Дым вытягивало наружу синеватыми кольцами. Тихо побрякивала и постукивала посуда. Нэлле хотелось что-то сказать, но она молчала. Винсент поставил на стол чайник и две коллекционных чашки.
- Звезда утренняя, звезда вечерняя, - прокомментировала Нэлле рисунок на чашках. – Был еще чайник – земля обетованная, но разбился.
Винсент налил чаю, улыбнулся. Несмело пошутил:
- Должны быть еще какие-то печенья?
- Моти наутро, Винсент, - Нэлле села за стол с почти серьезным лицом и темными, смеющимися глазами.
– Я занимаюсь зачисткой, как правило, Мидгара, от всякой нечисти. Вчера мальчики приняли в этом участие.
- Я более-менее догадывалась, чем ты увлечен в свободное от репетиторства время.
- Мне надо было сказать об этом раньше. Не приходилось к слову. Прости, – самое главное сказано.
Нэлле прикоснулась к металлической перчатке.
- Это имеет отношение к твоей работе?
- Да. Я не совсем человек.
- В этом доме людей – только я, - Нэлле отпила остывшего чаю. – И то порой я в себе сомневаюсь.
- Даже так… - качнул головой Винсент. - Ты все понимаешь, верно? Я отвык от… понимания.
Нэлле промолчала.
- Отсюда начинается беседа, которая ведется в темноте.
- Моти наутро? – спросил Винсент. Так нащупывают музыкальную тему, так вспоминают любимые стихи.
Нэлле укоризненно улыбнулась:
- На третье утро, Винсент.
- Согласен. Пусть будут на третье.
- Когда?
- Завтра? Послезавтра? – Винсент сжал чашку так, что она едва не хрустнула.
- Лучше послезавтра.
- Хорошо.
Зазвенело и посыпалось хрустальными будоражащими иглами напряжение.

***
Кадаж злился – на себя, на дурацких мышей, на нелепый разрушенный город, на глупых людей, на то, что приходится держать себя в руках. И тут будто осколки радуги разлетелись из кухни по дому. Настроение переменилось. Ему послышался радостный нэллин смех. Что-то случилось у Нэлле с Винсентом. Что-то хорошее.
Кадаж обнял Йазу. Тот отложил книгу.
- Идем к себе?
- Ага. – Кадаж неожиданно сообразил, что такое алгоритмические блоки. Это же так просто!
Йазу поднялся, потянулся, запинал под стол журнал.
- Чем займемся?
- Программированием. Я понял, как оно устроено.
- Ну давай, кто скорее напишет прыгающий мячик, - предложил Йазу.
***
Винсент отлично помнил расписание практикумов. Послезавтра вторник, мальчики должны быть в лаборатории. А в собственных способностях удержать над демоном контроль Винсент сомневался.
По экранам ноутов прыгали мячики. Мячик Йазу перекрашивался при каждом соприкосновении со стенкой, мячик Кадажа плавно менял цвета в полете.
- Я быстрее, - сказал Йазу. – Но у тебя программа сложнее. Ничья.
Винсента Йазу заметил, но проигнорировал.
- С разрывом в три минуты, - отозвался Кадаж, - но ничья. Привет.
Он ждал, что скажет Винсент. Йазу любовался мячиком.
- Я хотел бы вас попросить остаться во вторник дома, – Винсент смотрел куда-то сквозь стену гостиной.
- Это бестактно, ты не находишь? – спросил Йазу. Он все понял. И категорически не хотел быть дома, когда… В общем, не хотел.
- Бестактно – это сильно сказано. Чересчур, - Кадаж повернулся к Винсенту, критически его осмотрел.
- Сам подумай, - Йазу обращался исключительно к брату. – Мы же не зовем… не звали Нэлле, когда у нас были сложности с Лозом, так? Это то же самое. Почти.
- А при чем тут бестактность? – спросил Кадаж.
Винсент слегка переменился в лице. Это было очень забавно.
- Мы можем либо присутствовать, чего я бы совершенно не хотел, да и Нэлле вряд ли понравится. Либо можно подкачать эмоциональную связку, но это то же самое, что подсматривать.
Кадаж встал, прошелся по комнате, перетекая с носка на пятку. Заложил руки за спину.
- Верно, – развернулся в углу, «послушал» Йазу. Обида, досада. Ревность? – Фигня, мы не так думаем. Зачем канал, если можно усилить рамочку? – он развернулся на одной ноге, выбросил руку с раскрытой ладонью в сторону Винсента.
Винсент привык видеть демона в себе запертым в прозрачную слюдяную клетку. Внезапно клетка как будто окрепла, слюда стала прозрачным бронестеклом.
Йазу буркнул:
- Бред все это. Пьяные чокобо в кофейне. Винсент, это же боевая форма. Понимаешь? Бо-е-ва-я!
Кадаж присел рядом с Йазу, потерся плечом о плечо.
- Чем он будет дергаться, тем неправильно, - сообщил Кадаж.
- А для чего, по-твоему, существуют эмпирические методы проверки? – Йазу медленно, но верно заводился.
- Не катит, - Кадаж пытался пригасить фон Йазу, - это же Винсент.
- Да, - мрачно сообщил Йазу, изучив Винсента еще раз. – Вижу.
Винсент чувствовал себя исключительно неловко. Эти дети говорили о его интимной жизни даже не так, будто его здесь не было, а словно задачку решали. От такого осознания становилось еще менее уютно. Кадаж сделал ему бесценный подарок. Понял ли это Кадаж? И как благодарить за такие подарки? Винсент подозревал, что когда-то существовали соответствующие ритуалы. Но что так не нравится Йазу?
О господи!..
Давящее ощущение прокатилось по вискам, ударило в затылок. В правой руке отчетливо забилась кровь. Как стыдно... Обратиться к влюбленному подростку с такой просьбой?! И извиниться уже не получится.
Йазу продолжал разглядывать Винсента.
- Вот так-то. Мы приедем… во сколько вы там встречаетесь?.. В общем, через час-полтора.
- Лоз во вторую смену, будет к десяти, - добавил Кадаж, уложил голову на плечо Йазу.
Винсент вышел. Ему только что наглядно объяснили, что разговор закончен. Эта троица – вовсе не люди, и не стоит обольщаться на их счет. Они просто играют в людей.

31.
Посреди ночи Йазу проснулся, задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем, сел, еще не вырвавшись из кошмара. Было темно. Справа сопел Кадаж, слева похрапывал Лоз. Йазу выбрался из-под одеяла, пошел на кухню, не включая свет, налил из-под крана стакан воды, выпил, налил еще, сел на ближайший стул, подтянув колени к груди, и принялся считать чашки на сушилке. Ложиться снова он не собирался - боялся уснуть.
Следом проснулся Кадаж. Во рту было отчаянно сухо. Йазу ушел. Не одеваясь. Кадаж влез в штаны, накинул рубашку, взял одеяло и пошел к Йазу. Тот сидел на кухне и смотрел в темноту. Кадаж завернул его в одеяло.
Йазу поставил стакан на стол, едва не промахнувшись.
- Тест на внимание, - шепотом сказал он.
Кадаж коротко выдохнул, гася разом боль под лопаткой и дрожь в левой руке.
- Не хочу помнить, - Йазу обхватил себя руками. – Ничего не хочу.
Кадаж потряс рукой, отгоняя неприятные ощущения. Обнял Йазу за плечи.
- Это было. Но больше не будет. Никогда. Обещаю тебе.
Йазу закрыл глаза.
- Ночью времени нет.
У него не было слов, чтобы сказать – он вообще мало разговаривал тогда и там. Тело помнило слишком хорошо, а тело не понимает «было» или «никогда».
Кадаж ничего не забыл и знал, что никогда не забудет. Только вот Йазу вовсе не надо об этом знать. Он прошелся над одеялом пальцами по мышцам братика. Твердым, закостеневшим. Йазу приходилось не хуже и не лучше, чем Кадажу и Лозу. Просто он был создан наиболее чувствительным, слишком восприимчивым. Чересчур широкие каналы. И память тела – самая яркая. Это Йазу мог неделями наслаждаться воспоминанием о запахе, вкусе, цвете, фактуре. И это Йазу на много часов могла скрутить память о спровоцированном пять лет назад полном мышечном спазме.
Кадаж давно свыкся с жуткой мыслью, что прошлого не существует. Будущее есть, а прошлое, кроме действий – останется в настоящем. Вряд ли он когда-либо смог бы и вряд ли он когда-либо захочет делиться своим знанием, потому что и сам подозревал, что это – слишком. Даже для братиков – слишком. Или именно для братиков. А Йазу плохо, и больно, и надо помочь. Пальцы Кадажа бегали по мышцам Йазу – кажется, бессистемно, на самом деле – эффективно.
Йазу начало отпускать. Он поднял голову, повернулся, зубами прихватил Кадажа за запястье, отпустил.
- Спасибо. Хватит. Тебе будет плохо.
Кадаж взял Йазу под локти, чуть приподнял, встряхнул.
- Пойдем?
- В гостиную. Или в ванную, - согласился Йазу.
- В ванную.
Йазу поднялся, завернувшись в одеяло. Он что-то хотел сказать, но правильных слов не было, и он просто обнял Кадажа.

32.
Лоз развлекался в сарае с новым байком. Байк был хороший и обещал стать еще лучше. Он еще не был до конца живым – его еще не любили. Ну правильно, не-братик скучал по своему большому волку.
Йазу заснул на полу в гостиной. Нэлле накрыла его пледом и выжидающе посмотрела на Кадажа. Кадаж ждал этого с середины вчерашнего дня. Он вовсе не собирался начинать разговор – именно потому, что уже прекрасно понял, о чем пойдет речь. Нэлле волновалась. Позвонил Винсент. Должен был позвонить Кадаж. Что Кадажу было не с руки звонить, в данном случае не учитывалось.
Стыдно. Наверное, это называется так. Мышек разбудил Кадаж – когда расчищал проход к генератору. И с мышками не сориентировался тоже Кадаж: он пошагово вспомнил всю ситуацию, увидел тактические ошибки - две серьезные и одну небольшую. Из больницы надо было звонить Нэлле. Но врать Кадаж не умел. А Винсент, выходит, умеет. Нэлле волновалась. Кстати, почему Нэлле волновалась?
- Вы серьезно пострадали? – спокойно спросила Нэлле.
- Нам понадобилась медицинская помощь.
Кадаж и сам не знал, серьезно это или нет. С тем же Винсентом, наверное, бывало и хуже.
- Ночь вы провели в больнице, - это был не вопрос.
- Угу, - сказал Кадаж, ожидавший совсем других слов. - Что??
Он прокрутился на стуле и уставился на Нэлле в упор. Как это?! Она умеет? Или они сами, не подумав, включили ее в свой круг?
- Это бывает, Кадаж. Такая внутрисемейная телепатия. Ты помнишь, как вы приехали ко мне в первый раз? Кажется, ты собирался убивать?
- Конечно. Ты к чему?
- Если что-то случилось, давайте мне знать об этом сразу. Я правильно веду себя в экстремальных ситуациях, но неизвестность меня изводит.
Кадаж встал. Шаг вперед, разворот, два шага назад. Первая фехтовальная форма.
- Я… – шаг, - был… - шаг, - неправ. - Разворот, подшаг, полуоборот. – Я… - шаг, выпад на колено, разворот, - запомню.
Нэлле поманила его к себе. Обняла его за плечи, притянула к себе.
- Я ведь вас люблю, детеныш.
Кадаж издал неопределенный горловой звук, перешедший в низкое ворчание. Слова… слова – они были в сказке. Нэлле взъерошила серебряную челку. Звереныш… Самый сильный. Самый умный. Самый красивый. Все они.
- Йазу на Винсента злится, - сменил тему Кадаж.
- А ты?
- Нет, - удивленно ответил Кадаж, - зачем?
- Ревность рациональной не бывает, - ответила Нэлле. Вот о чем она не думала – даже предположить не могла. Хотя, если вспомнить – цветы, книги, чуткое внимание и понимание… - Винсент или нет, для Йазу не изменилось и не изменится ничего.
- Я ему так и передам? – прищурился Кадаж.
- Я сама скажу, - Нэлле, наконец, закурила. – Знаешь ли, такие вещи выясняются без посредников.

33.
Нэлле нервничала, как перед первым свиданием. Нет, хуже. Тогда она, по крайней мере, была уверена в том, что ею невозможно не восхититься. А сейчас…
Нэлле вздохнула, отвернулась от зеркала. Она даже не очень представляла, как одеться. Нда… «Йазу, подскажи, пожалуйста, какой комплект красивее, черный с вышивкой или кофейный с кружевами?» Нэлле рассмеялась. Если она еще хоть что-то понимает в мужчинах, сегодня Винсент не будет склонен замечать детали.

***
Маникюрные кусачки оказались загублены безнадежно. Тогда Винсент сходил в инструментальный магазин и купил кусачки и пару алмазных надфилей. Когти ломались с омерзительным сухим треском. И довольно болезненно. Некоторое время из роговой ткани сочилась кровь. Винсент дождался, пока кровь остановится, подержал лапу под холодной водой и занялся шлифовкой. Его разбирал нервный смех. Так и представлялся визит к маникюрше. Нет уж, пожалуй, лучше к ветеринару. Специальные услуги для чокобо и демонов. Так и видится расширенный прейскурант.
Винсент положил надфиль, запрокинул голову и некоторое время беззвучно хохотал. Кажется, это истерика. У покойного Винсента Валентайна. Смеховая. Ходжо бы удивился, право слово.

***
Нэлле постелила самый парадный комплект постельного белья. Бледно-зеленый атласный лен, вышитые гладью кромки и уголки. Теперь – бокалы для вина. Интересно, Винсент сообразит что-нибудь принести?
Платье будет то самое, нарядное. И музыка – потому что Нэлле хотела танцевать. А если Винсент не умеет… Умеет, конечно. Он воспитывался не в нынешние времена, когда галантным считается мужчина, не сморкающийся в салфетку.
Чем ближе к условленному сроку, тем спокойнее становилась Нэлле. Легкий аромат духов плыл за нею, как шлейф.

***
Ходжо. Лукреция. Тени вышли из-за плотных занавесок. Лиц у теней не было – узнавались только очки Ходжо и высокий хвост Лукреции. Винсент с недоумением посмотрел на них.
Прошлое. «Моя вина, моя война и боль опять моя». Окончательное, похороненное прошлое.
Надо выбрать вино. И, пожалуй, подарок. Винсент совершенно не знал, что следует дарить в таких случаях. Поэтому, когда взгляд зацепился за бледную нефритовую подвеску: тоненькая овальная пластина на ониксовой подложке, геральдическая пантера Гонгага – решение было принято. Нэлле пойдет. Да и кто помнит, что когда-то у Гонгага был свой герб?
***
Нэлле запустила диск, услышав рев трайка. И погасила лампы во всем доме. Хватит свечей. Белых и желтых.
Винсент увидел, как в доме – окно за окном – гаснет свет. Кольнула тревога. Но вот промелькнул в спальне теплый огонек. Вечер при свечах.
Когда он подошел к двери, Нэлле стояла на пороге. В коричнево-зеленом, пахнущая весенними цветами. Ожидающая. Винсент протянул букет. Невысокие, бледно-желтые с белыми серединками нарциссы и оттеняющая их изысканно изогнутая ветка вутайской сосны. Нэлле взяла букет и поцеловала Винсента. Как собиралась весь день – в губы, горячо, терпко и пьяно. Винсент взял ее под локоть, повел в дом.
- Тебе нравится танцевать? – спросила Нэлле.
- Не помню, - ответил Винсент, щурясь на пламя свечей. Нэлле ушла в гостиную, Винсент снял плащ и разулся, повесил кобуру на крючок.
В гостиной звякнули бокалы. Хрустальная нота разнеслась по дому, вплетясь в оркестровую обработку старинного шлягера. Винсент сделал для пробы, пока Нэлле не видит, вальсирующее па.
На стеклянном столике в гостиной стояли бокалы и ваза с фруктами. Винсент присоединил к ним бутылку красного сухого вина без названия, с залитым сургучом горлышком и годом на фамильной печати. Нэлле потрогала печать, покачала головой.
- Внушает почтение.
Милая мелкая суматоха – поиск ножа, чтобы счистить сургуч, штопора. Ловко откупоренная бутылка, темное вино в бокалах.
- «Встань, и протяни бокал, и
стань адептом на пороге
тайн, и в матовом бокале
отразятся боги; и бесстрастье -
слово не для вин, а
страсть - не слово для веселья.
мастер винограда солнце растворит во тьме.
Так родится Вино...» - почти пропела Нэлле.
Винсент, улыбаясь, встал. Зазвенел хрусталь.
А потом начался вальс. Нэлле самозабвенно кружилась, разрумянившись вовсе не от вина и совсем не уставая. На третьей композиции Винсент обнял ее за талию, она положила руку ему на плечо, они были все ближе и ближе друг к другу. Это почти сводило с ума.
Нэлле наслаждалась каждой секундой. И когда музыка смолкла совсем, тишина оказалась столь уместной. Да и нет тишины: шум дыхания, стук сердец, шорох ткани. Нэлле прикоснулась к блестящим волосам Винсента. Даже то, что сама она была стрижена, как мальчишка, казалось правильным.
- А ночью луна… - произнес Винсент завершающую фразу хокку. Чуть сильнее обнял Нэлле. Они соприкоснулись губами.
Поцелуй все длился, пока Нэлле не запрокинула голову, чтобы отдышаться. Винсент подхватил ее на руки и понес в спальню.

34.
Свечи горели. Пахло вином, теплым воском, духами Нэлле, нарциссами, хвоей. Было слишком жарко – даже по меркам Йазу. Он бесшумно прошелся по гостиной, гася свечи пальцами, чтобы не добавлять еще и запах тлеющих фитилей. Оставил только одну или две.
Дверь в комнату Нэлле была плотно прикрыта. Из-под нее пробивалась зыбкая полоска света – тоже свечи.
«И надо было такой шум поднимать? - ворчал про себя Йазу. – Перестраховщик. Псих».
Кадаж открыл на кухне окно и курил, лежа грудью на подоконнике. Он слушал дом. Дом пел – хрустальными перезвонами, и скрипичным страстным стоном, и почти надрывными трелями флейты, и всеобъемлющим плывущим гулом.
Йазу принес в кухню пустые бокалы и откупоренную бутылку, сгрузил их на стол, сунулся в холодильник.
- Еду готовить или так перекусим?
- Лоз приедет. Тебе помочь? – Кадаж выкинул бычок на улицу, прикрыл окно.
- Да.
Лоз появился, когда Йазу вытаскивал из духовки рыбу в фольге, а Кадаж примерялся к салату. Лозу было очень радостно.
- Ры-ы-ыба! – восхитился он и ушел мыть руки.
Йазу разделал здоровенного сома, разложил по тарелкам.
- А Нэлле? – удивился Лоз, увидев только три порции.
- Она занята. Они потом поужинают, без нас, - кротко сказал Йазу.
- Чем занята? И почему они? – спросил Лоз, дожидаясь гарнира.
- Винсентом, - сообщил Кадаж, раскладывая рис.
- А-а, - Лоз ничего не понял, но на всякий случай кивнул.
35.
Клауд потерянно бродил по «Седьмому Небу». Он проснулся рано и полдня паковал оставленные Тифой вещи, посуду, игрушки. В отдельную коробку – весь нелепый, но чем-то дорогой Тифе и детям хлам. Эхо ходило за ним по пятам. «Седьмое Небо» опустело. Коробки стояли у двери.
Зазвонил телефон. Мобильный.
- А может, ты мне откроешь? – поинтересовался Рено. - Я тут.
Клауд пошел открывать. Рено вертелся перед входом, примеряясь колотить в двери ногами. Он был один и даже без любимой дубинки. Зато с какой-то папочкой под мышкой.
- Эй, ты там уснул? Я вам агент или где?
Клауд подождал, пока Рено подойдет поближе, и с силой распахнул дверь. Рено получил ребром двери по лбу и сел, мотая головой.
- Ну? – поинтересовался Клауд, встав в распор в дверном проеме.
- Ну ты и сволочь, коллега! – заявил Рено, поднимаясь, отряхивая штаны и проскальзывая в бар под рукой Клауда. – Я к тебе со всей душой, а ты… - в голосе Рено зазвенела горечь обиженного праведника. – Ты еще скажи, что нечаянно, - Рено оглянулся на Клауда. – Хоть бы извинился. Ну ладно. Нальешь – прощу.
Клауд окинул взглядом осиротевшие бутылки.
- Ты по делу?
- А фиг ли ж? – Рено с папочкой расположился на самом удобном табурете. – Крем-ликер налей. В винный бокал, ага. И льда не надо. В общем, так. Я эту халабуду могу продать сейчас, но за рыночную цену. А могу попозже, но за нормальную. Ты как думаешь? О! Клауд, я что, алкоголик? – Рено подержал на ладони бокал. Коньячный от винного Клауд отличить не смог.
Клауд понюхал горлышко бутылки. Как он это пьет? Он плеснул и себе, кинул льда.
- Ну… Попозже. Вроде Тифе сейчас не к спеху. А почему ты?
- А по-твоему, это должна быть Елена? То-то она Тсенгу кофе посолила…
- Откуда тогда узнали? – без интереса спросил Клауд.
- Ну… у меня свои каналы. Давай за встречу! – Рено звякнул своим бокалом о Клаудов, глотнул ликера, довольно облизнулся. – Инвентаризацию сейчас начнем или когда?
- А можно без меня? – Клауд попробовал ликер, поморщился. Слишком сладко.
- Ты лучше джина себе налей с тоником. Без тебя так без тебя. А ты куда? О, хочешь, я тебя в новый кондо пристрою, там куча квартир пустых?
Клауд последовал совету рыжего. Джин с тоником на вкус оказался вполне приемлемым.
- Пусть, - безразлично пожал плечами.
- Ну и ладушки, а то мне и в карты не с кем перекинуться. Слушай, а зафигом Валентайну страховка?
- Откуда я знаю?
Рено высунул язык и чуть его прикусил. Жест должен был означать «вот ты не знаешь, а я знаю!».
- Слушай, чего ты такой пришибленный, коллега? Веселее надо быть. У нас-то всегда весело. То вы за нами, то мы за вами, то вы с нами, то еще как-то… не соскучишься.
Весело? Клауд нахмурился. Они в Аваланше выкладывались, а этому рыжему ублюдку, оказывается, весело.
- Ты пей, пей. Тифа-то не видит.
- Тифа не видит, - печально согласился Клауд.
- А истинная леди из ничего сделает шляпку, салатик и трагедию. Леди Страйф, да? О, давай и тебя замуж выдадим?
Клауд бросился на Рено. Тот всего и успел, что поставить бокал, как оказался на полу. Клауд лежал на нем, примериваясь вышибить зубы. Рено улыбнулся.
- Брэк. Ты неправильно все делаешь. Надо вот так… - Рено приподнялся и поцеловал Клауда. – Джина маловато.
- Совсем спятил, - Клауд вскочил, утерся, в один глоток осушил свой бокал.
- Правильно! – прокомментировал Рено, по-собачьи отряхиваясь. – Полегчало? Налить еще?
Клауд потряс головой. Кивнул. В голове шумело. Рено плеснул пополам джин и тоник, подумал, бросил полузасохший ломтик лимона.
- Вот! Учись, пока я жив. Или пока ты жив. Или пока… ну, в общем, пока учись.
- Рено, ты гонишь, - сообщил Клауд. С лимоном напиток показался гораздо вкуснее.
- И гоню, и вожу, и летаю. Лучший гонщик корпорации Шин-Ра. Извините, - Рено раскинул руки в стороны, покачнулся, оперся о Клауда, чтоб не упасть.
Клауд на секунду забылся. Рено вел себя почти как Юффи. Но зачем так поступала Юффи, Клауд знал. Он автоматически поддержал Рено.
- А ты не при исполнении пьешь?
- А у меня допуск, - Рено снова облизнулся. – То есть я трезвый неисполнябельный. Тьфу, не исполняющий.
- Опять гонишь, - Клауд обошел стойку, поискал, чем бы закусить.
- Там орешки должны быть и маслинки. А мне шоколадку дай.
Клауд швырнул Рено плитку. Тот в одно движение вытряхнул ее из обертки, откусил, выплюнул кусочек фольги. Клауд отыскал большую жестянку соленых орехов. Съел сразу горсть, запил. Рено быстро заполнил оба опустевших бокала.
- Почему Тифа будет в корпоративной квартире? – спросил Клауд сам себя. – Хотя ты не знаешь. Она тебя не любит.
Клауд пошел к холодильнику. Придержался за стойку - пол качнуло под ногами.
- Никто меня не любит, не холит, не жалеет… Потому что Тсенг. Это мы как раз знаем. Я эту бумажку видел уже… - И Рено заржал.
- Какую… - тут до Клауда дошло. – Я его убью! – он развернулся к стойке, ухватился за нее и добавил: - Если Тифа попросит.
Рено откинулся на табурете, едва не коснувшись хвостом пола. Поднялся. Пообещал совершенно трезвым тоном:
- Она разберется.
Клауд сел на стул бармена, оперся локтями о стойку и вцепился в волосы. Рено подвинул ему стакан. Некоторое время висело молчание. Потом Клауд неожиданно распрямился, залпом выпил, бросил в рот орешки. Вот так. Тифа любит Тсенга настолько, что завела от него ребенка. И настолько, что никому ничего не говорила до последнего момента.
Рено изучал Клауда.
- Чего мы здесь, как сироты безродные? То есть и сироты, но чего? Бери выпивку, поехали ко мне, там хоть тепло. И упасть можно.
- Ну поехали.
Фенрира не тронули. На переднюю дверь повесили замок. Рено покрутил на пальце ключ:
- Завтра составлю опись.

36.
Нэлле крепко спала, прижавшись к Винсенту. Отодвинуться бы не получилось – кровать была узкой. Догоревшие свечи расплылись лужицами воска. Давешние ирисы благоухали, осыпая пыльцу на полировку стола. Платье небрежно висело на стуле, одежда Винсента бесформенной кучей лежала на полу. В золотистой туфельке свернулся шелковый комочек чулка.
За окном разлился серый зимний свет. Проходя сквозь желтые шторы, он становился теплым, почти летним. Дом окутывала тишина, такая, что можно было услышать, как в подвале мурлычет генератор.
Винсент проснулся и долго лежал с открытыми глазами, слушая тишину и не шевелясь. Чудо не перестало быть чудом. Он боялся спугнуть его дыханием. Нэлле сопела в плечо. Винсент поднял правую руку, чтобы отбросить свою прядь с ее лица. Нэлле вздохнула, приподняла голову и перебралась повыше. Сонно протерла глаза, зевнула, погладила Винсента по груди.
- Стучит…
- С утром, - прошептал Винсент.
- Наверное, уже день.
Нэлле не торопилась поднимать голову. Немного повернувшись, она поцеловала Винсента в ключицу. Вкус его кожи, его запах, тепло тела, ощущение сильных рук – так много. Такое… свое.
Винсент пробежал пальцами по ее спине. Как будто за окнами светило солнце, как будто в воздухе кружились золотые пылинки, как будто нити переплетались в струях воздуха. Воспоминания постояли у изголовья безликими призраками и растворились в предощущении весны. Прошлое кануло само в себя.
- Нам на этой кровати будет тесно, - сказала Нэлле. – Учту на будущее.
В ее голосе прыгали смешинки.
- Принесем сверху, - отозвался Винсент. Отголоски незатейливого «будет» превращались в солнечный свет и ростки винограда.
Снова повисла тишина – уже совсем живая, готовая рассыпаться капелью.
- Почти весна, - невпопад сказал Винсент, - надо делать веранду.
- Тогда уж и двор в порядок приводить. Вот разъедутся мальчики…
- Может быть, пораньше?
- Шумно будет.
Тихий утренний разговор. Никому не хочется вставать.
- Ты не слышал, они вернулись поздно?
- Лоз приехал в десять, последним. Сделать чаю? – Винсент повернулся на бок.
Нэлле приподнялась, посмотрела на него.
- В постель или в чашку?
- Или, - ответил Винсент и сел.
- Зеленого. Спасибо.
***
Лоз заворочался, сполз с Йазу, потянулся. Кадаж приоткрыл глаза, поискал взглядом мобильник. Йазу протестующе замурлыкал. Лоз выпутался из одеяла, укутал братика, нашел штаны, натянул и отправился умываться.
- Рано же… - невнятно пробормотал Йазу. – Спи…
Кадаж посмотрел на дисплей и окончательно проснулся.
- Одиннадцать тридцать семь по меридиональному, - сообщил он, выгибаясь в постели на мостик.
Йазу проворчал что-то невнятное и завернулся в одеяло с головой. Кадажу не хотелось будить братика – тот очень уютно спал. Он обнял Йазу, нырнул в свитое им гнездо, нежно прикусил за ухо.
- Йазу, - проникновенно сказал Кадаж, - ты не вольк. Ты не кошь. Ты большая соня-мышь.
Йазу мурлыкал. Мышь, кошь, змей – ему было все равно.
Из ванной вернулся Лоз.
- А там на кухне Винсент завтрак готовит! – сообщил он, мотая головой. Лоз принципиально не вытирался.
- Если на всех, то пусть, - разрешил Йазу, не высовывая из-под одеяла головы.
- А! Тебе сюда принести? – Лоз натянул футболку.
- Это соня-мышь, - сообщил Кадаж, выныривая из одеял.
- Сюда. И книжку, - Йазу громко зевнул.
Кадаж выпрыгнул из постели, прогнулся назад, коснулся ладонями пола, тут же встал на цыпочки, раскинув руки, сомкнул за спиной. Покачал плечами, расплел «замок», кувырнулся к окну и раскрыл его.
- Какую книжку?
Из клубка высунулась рука, ухватила второе одеяло.
- «Сон в летней беседке». И что-нибудь сладкое.
Полуодетый Лоз, стоя, рисовал большую соню-мышь, как он ее себе представляет. У мыши были очень большие глаза с вертикальными зрачками и пушистый хвост. Мышь сидела в одеяльном гнезде, держала в лапках шоколадный батончик и имела несомненное сходство с Йазу.
Кадаж лег на подоконник, вытянулся и покачался на животе «рыбкой». Спрыгнул, колесом прошелся по комнате, заглянул в лозов рисунок.
- Лоз, разминаться будешь? Тебе на работу скоро.
- Соня-мышь. Не успею. Я сегодня двигатель перебираю. У экскаватора.
Кадаж надел любимые штаны и пошел на кухню за завтраком для Йазу. Наверное, Йазу устал за ночь.

37.
Новая квартира Тифе не нравилась. Безликая, необжитая, слишком просторная и слишком шикарная. Но главное – абсолютно мужская. Ни одна женщина не станет покупать кожаные диваны и кресла. И бытовая техника чересчур крутая, к пылесосу и то мануал в два пальца толщиной. А посуда из нержавейки и термостойкого стекла.
Тифа очень надеялась, что не задержится здесь.
А вот детям Джунон понравился. Их комнаты были просторнее, чем в Мидгаре, и с балконами, детская площадка нашлась через дорогу, из окон было видно море, и даже деревья стояли зеленые. К тому же, очень быстро отыскались уехавшие в Джунон приятели, а их родители вовсе не возражали против того, чтобы друзья проводили выходные вместе.

38.
Первая зачистка оказалась утомительной и скучной. Четыре дня подряд Винсент и Клауд таскались по Мидгару, затягивали сетью невысокие здания с единственным, как правило, выходом. Потом Винсент лез с огнеметом внутрь, а Клауду доставалось сидеть у входа и бить крыланов по головам. От огнемета он категорически отказался.
Винсент был какой-то странный. Он улыбался и не заводил вечных своих заумных разговоров о странностях бытия. А еще Винсент не впадал в задумчивость. Была у него раньше такая привычка – после успешной операции садиться и смотреть в пустоту. Нынешний Винсент нравился Клауду больше.
Сдав под расписку двадцать тщательно отобранных тушек и отчитавшись за пять уничтоженных колоний, Винсент объявил Клауду:
- Мы свободны на три-четыре дня. Будь на связи. Если придется меня вызывать – я в Кальме. Расчетное время прибытия – три часа.
Выйдя из душа в новой квартире, Клауд пересчитал деньги. Их оказалось неожиданно много – почти как за удачный месяц. А ведь работали всего неделю. Клауд посмотрел на часы. Минут через сорок явится Рено и обязательно попросит взаймы полсотни гил «на общак».
Телефон Тифы не отвечал. Клауд переоделся и решил ехать так. Адрес он знал, найдет. В конце концов, он к Дензелу едет. И к Марлин.
Джунон Клауду понравился. А дом – нет. Массивный, серый, неуютный на вид и с дотошной охраной в холле. После переговоров с Дензелом по коммутатору Клауд, наконец, вошел. Поднялся на восьмой этаж. Марлин и Дензел ждали его в холле под искусственной пальмой. Дензел улыбнулся Клауду широко и радостно, Марлин что-то прощебетала. Они ему рады. Так странно.
Квартира напоминала комнату отдыха в новом офисе Шин-Ра. Те же кожаные кресла где ни попадя, те же стеклянные столики, те же фактура, цвет стен и светильники. Неуютно и как-то слишком просторно.
- А где Тифа? – спросил Клауд.
Из кухни выглянули две девчачьих рожицы и исчезли.
- Тифа ищет красивый дом, - ответила Марлин.
- Здорово, что ты приехал! – Дензел так и сиял. – Мы соскучились.
- Я тоже, - Клауд постарался улыбнуться.
- Ты же устал. Пойдем на кухню, ужин почти готов. – Марлин вошла в роль хозяйки дома.
На кухне общая неустроенность не так бросалась в глаза. На холодильнике висели зверюшки-магнитики, занавески Тифа сменила на свои, клетчатые.
- Привет-привет, - хором поздоровались девочки, которых Клауд не помнил по именам.
- А что у нас на ужин? – почти светским тоном спросил Дензел.
- Морской петух в гранатовом соусе, - ответила Рика.
- И цветная капуста в сухариках, - добавила Вэлис.
- В каком соусе? – оторопел Клауд.
- В гранатном. Тифе полезно есть гранаты, в них железо, – сообщила Марлин.
- А вода у вас есть?
- У нас есть соки, есть минералка, чай и лимонад, - похвастался Дензел.
- Лимонад вредный, - сказала Марлин, - в нем монетки растворяются.
- Сказки это все, как про черный тюльпан и красное пианино.
- А вот…
Клауд вздохнул. Ему пришла в голову странная мысль.
- Давайте проверим? Только налейте мне минералки.
Девочки налили один стакан воды и один лимонада. Клауд кинул в лимонад медную монетку и залпом выпил минералку. Ему тут же налили еще. Минут пятнадцать дети, затаив дыхание, смотрели, как с поверхности монетки поднимаются пузырьки.
- Я же говорил, сказки… - разочарованно сказал Дензел.
- Может, еще подождать? – спросила Рика.
- Уфф… давайте завтра посмотрим, что ли? – предложил Клауд. – Если и завтра не растворится, значит, сказки.
- Ой! Капуста! Рика, в духовке!
Дензел достал тарелки, Марлин выложила ложки.
- А Тифу ждать не будем? – удивился Клауд.
- Она велит без нее есть, если она задерживается, - объяснила Вэлис.
- Тифа в кафе перекусит, если проголодается. Это потому, что у нее внутри ребеночек растет и все время кушать хочет, - объяснила Марлин.
Дензел порозовел. Клауд не знал, куда смотреть.
- А ты надолго? – вдруг спросил Дензел.
- До послезавтра вечером, - вдруг решился Клауд. Неважно, что скажет Тифа. Странно как-то получается: в Мидгаре он живет, а здесь он дома.
- Здорово! – обрадовались все.
- Тифа будет рада, - уверенно сказала Марлин.
***
Тифа пришла поздно. Она осмотрела три квартиры, и ни одна ей не понравилась. По уму, надо было сначала искать работу, а потом жилье, но кто ж ее возьмет на полгода? Да и вредно. Но уж очень ей надоела корпоративная квартира.
Дома пахло рыбой и цветной капустой. Рыбы Тифе не хотелось. Вот были бы креветки… Тифа была готова питаться одними креветками.
Дети собрались в комнате девочек и рассказывали друг другу страшилки.
- Одна семья купила новую квартиру. Когда они переехали в неё, то увидели в прихожей белые тапочки. Они не стали их трогать. Ночью папа проснулся и услышал какие-то звуки, но ему показалось, что он ослышался, и он не стал вставать. Когда все проснулись утром, то увидели, что его нет, а на постели красное пятно…
Тифа узнала рассудительные интонации Марлин, заглянула в комнату.
- Девицы-красавицы, спать давно пора.
- Привет, - сказал Клауд, поднимаясь с пола, - это они мне рассказывают.
На самом деле он с трудом сдерживал смех. Потому что вместо «пришли полицейские» ему все время чудилось «пришли Турки» и тут же представлялся Рено, гоняющийся за белой тапочкой в гробе на колесиках.
Тифа оторопела.
- Привет… - растерялась она. – Я думала, ты хоть позвонишь. Надолго?
- До послезавтра! – радостно сообщили девочки.
- Я звонил, у тебя телефон был выключен.
- А, ну да… - кивнула Тифа. – Дети, давайте чистить зубы и спать.
Дензел сморщил нос и поплелся в ванную.
- А мы уже, - гордо сказала Марлин.
Марлин ушла к себе, Рика с Вэлис погасили ночник и о чем-то шушукались в темноте. Клауд прошел на кухню, сел, подперев голову. Дензел с унылым видом прошествовал из ванной, заглянул, пожелал Клауду спокойной ночи и неожиданно подмигнул. Тифа проверила, как легли дети, переоделась в домашнее платье, купленное на днях на распродаже, и тоже пришла на кухню. Налила себе воды, достала из шкафчика пакет с флаконами.
- Вот, каждый день, - сказала она. – Как ты? Рассказывай.
- Скучно. На Руфуса работаю. Нечего там рассказывать, ну зачистка. Ну мыши… вонючие.
- И кусучие, - пробормотала Тифа, закинула в рот две розовых капсулы и запила их водой. – А где живешь? Нашел место? Я вот никак не подыщу подходящее. То дорого, то далеко, то тесно.
- В этом… как его… кондоминиуме Шин-Ра. Там много квартир пустует. Свет есть, вода есть. Тускло только. И Рено…
- Лампочки поярче вверни да окна вымой. Хотя, конечно, в Мидгаре мой, не мой, все равно. А Рено что?
Клауд сразу пожалел, что помянул рыжую сволочь. Не дай бог, придется объяснять, что у них с Рено произошло и почему теперь Клауд его избегает.
- Ну… мы вроде соседи. Почти. У меня триста двадцатый номер, у него триста пятый. Он «Седьмое Небо» продает, знаешь?
- Тсенг не говорил, кто этим займется. Рено так Рено. Он родную мать продаст с прибылью.
Опять Тсенг. Историю про служебную записку Тсенга Рено рассказывал полтора раза. Рассказал бы и два, но они… отвлеклись.
- Да уж, это точно.
Они болтали допоздна, не глядя на часы, свободно, как никогда не получалось раньше. Обо всем подряд: о друзьях, работе, Джуноне и Мидгаре, о Шин-Ра, о том, что детей надо отдавать в школу, о том, что здесь, оказывается, так много бывших питомцев, даже о Гребесле. Избегали только разговоров о беременности Тифы и о личной жизни.
Как ни странно, Клауд первым сообразил, что времени уже слишком много, и спросил у Тифы, который час. Тифа поглядела на часы, ахнула.
- Да у меня ж режим! Давно спать пора! Завтра договорим?
- Ага. Спокойной ночи. – Клауд отправился в душ.
Не было в Мидгаре больше «Седьмого Неба». «Седьмое Небо» полным составом переехало в Джунон. Изменилось все. Но в чем-то главном – не изменилось ничего. И Тифа, улыбающаяся совсем незнакомой улыбкой, была все так же родной. Или нет? Или по-другому? Главное, здесь его ждали. А Тсенг? Клауд не знал, что думать. С одной стороны, Тсенг снял Тифе квартиру и, похоже, обеспечил ее на первое время. С другой – Тсенгом здесь и не пахнет. А с третьей – она о нем так говорит… Наверное, она его все-таки любит.

***
Дети таскали Клауда по ярмарке целый день. Катались на каруселях, на мелких чокобо, кидали кольца, объелись сладкой ваты и леденцов, даже стреляли в тире по weapon`ам. Дензел выиграл браслетик из поддельных кораллов и подарил Марлин. Рику бродячие клоуны расписали под дикую кошку, Вэлис где-то раздобыла ярко-красный парик и щеголяла им. Детям было весело.
У Клауда к вечеру дико разболелась голова. И как Тифа справлялась, когда их было больше? В конце концов все устроились в кафе в парке и ждали, когда стемнеет. Ждали фейерверка.
Полчаса дети отдыхали и сидели тихо. У Марлин слипались глаза. Рика и Вэлис старательно не смотрели на ровесниц за соседним столиком. Те были такие нарядные… Дензел о чем-то сосредоточенно думал.
- Клауд, а ты можешь купить мне учебники?
- Могу. А ты знаешь, какие?
Старшие девочки, услышав заветное слово «купить», разом вскинулись и насторожились.
- Я посмотрю в магазине. Все в школу ходят, а я как дурак, - Дензел нахмурился.
Клауд посмотрел на девчонок, улыбнулся.
- Магазины – завтра.
- Хорошенького – понемножку, - кого копировала Марлин на этот раз, Клауд не знал.
- Жаль, что Багира не знает, где мы. Клауд, ты его не видел? – Дензел заглянул Клауду в глаза. – Он хороший. Умный.
Клауд вспомнил, кого дети называют Багирой. Умный?
- Не видел. Мы разминулись.
Не объяснять же им, в самом деле, что их Багира – Кадаж, клон Сефирота и маньяк?
- Жа-а-аль, - протянул Дензел. – Скажи ему, если встретишь, что мы тут, хорошо?
Девочки синхронно кивнули и зашушукались.
Клауд задумался. А ведь и в самом деле, Кадаж не сделал ничего плохого ему лично. Да и детям вреда не причинил. Зачем тогда все это было – драка у озера, похищение детей, Бахамут, схватка в тоннеле? Чего хотела эта сумасшедшая троица и почему они тогда повернули? Бред какой-то.
- Если встречу, - сказал Клауд.
- А ты встреть, - сонно посоветовала Марлин. – Он говорил, ты братик.
Клауду кто-то из троицы тоже что-то такое говорил. Все равно бред. А может, они вовсе и не собирались… да ну их, в конце концов!
В небе бесшумно распустилась огненная гвоздика. Начался долгожданный фейерверк.

***
В Мидгар Клауд возвращался с почти пустым кошельком и спокойным сердцем. Все-таки было место, где его ждали. Куда он еще обязательно вернется.
39.
- А если Шин-Ра хочет переговоров на высоком уровне, пусть даст посадочную площадку! – «Шера» висела над новым офисом.
- А если у Шин-Ра нет посадочной площадки? – огрызнулся Рено.
- А какая она тогда на фиг Шин-Ра?
- Какая есть, такая и Шин-Ра, - обиделся Рено, поднимая вертолет, чтобы освободить главную площадку. – Руфусу это вряд ли понравится…
- И кой ему *** еще не понравится? – поинтересовался Сид, любуясь вертолетиком.
- Не мой!
- О, мы догадались, - фыркнула Шера.
Теперь над площадкой висели «Шера» и вертолет Шин-Ра. Рено сел на ближайшем перекрестке. «Шера» плавно опустилась, заняв собой разом четыре посадочных креста. Винсент дождался, когда винты перестанут вращаться, и подошел к люку. Подал руку Шере, помогая выпрыгнуть, улыбнулся проверяющему кодировку на двигателе Сиду.
- Чудесно выглядишь, - сказал Винсент.
Шера одернула длинную темно-серую юбку, поправила воротник жакета. Заглянула в сумочку, достала платок, что-то вытерла со щеки.
- Ты тоже изменился. К лучшему.
Сид отошел от «Шеры», закурил, протянул Винсенту руку.
- Ну провожай, что ли. А где, блин, почетный эскорт?
Руд сделался заметным и предстал перед компанией.
- Господин Шин-Ра вас ожидает, - сообщил он. – Прошу следовать за мной.
Винсент проводил друзей до лифта и попрощался:
- Мне пора в Кальм.
- Нас вроде в гости звали, - заметил Сид. – Не отменилось?
Винсент покачал головой.
- Нет.
- Вот и хорошо, - сообщила Шера. – Я тебе саженцы привезла. Как ты просил.
- И варенье, - ехидным тоном добавил Сид.

***
Крыша блестела в лучах весеннего солнца. Единственный жилой дом в такой дали от города. Посадив «Шеру», Сид подал жене руку.
Их встречали. Винсент и прислонившаяся к его плечу немолодая сухощавая женщина. Она не была красивой – уверенная, с прямыми плечами, гордой посадкой головы и резкими, породистыми чертами лица, чем-то похожая на хищную птицу. Такие не стареют. Удивительно стильная женщина.
Пары шли навстречу друг другу. Сид не выдержал патетики момента, сорвал дистанцию, демонстративно поцеловал Нэлле руку, закурил.
- Шера. Моя жена. Шера, это и есть Нэлле.
Нэлле, улыбнувшись, протянула Шере руку.
- Добро пожаловать.
Первое весеннее солнце пригревало, но с севера тянуло холодом. Нэлле было зябко – оделась она почти по-летнему.

- Идемте в дом.
Дом пропах свежим ветром, цветами и тушеным мясом, приготовленным на обед. В прихожей валялась старая плюшевая собака с вытертым черным мехом – Нэлле так привыкла к раскиданным игрушкам и книгам, что уже не замечала непорядка. Шера раздумывала, не послать ли Сида за пирогом, и тут ее взгляд споткнулся об игрушку. В доме ребенок? Странно, она думала, что здесь живут только среброволосые подростки.
- Это лозов зоопарк, - Нэлле привычным движением подняла собаку за хвост и закинула в комнату мальчиков. – Честное слово, звери сами по дому разбредаются.
- Построим вольер? – серьезно спросил Винсент.
Шера распахнула глаза, глядя на старого друга. То, что Винсент умеет шутить, она знала давно. Но то, что Винсент умеет шутить так, ее удивило.
- Сафари-парк. И будем селить в нем твою добычу, которую жалко. Дети порадуются, - Нэлле тоже говорила совершенно серьезно.
- О! Народ, а ведь это идея! Винс, оцени: зоопарк монстров, - оживился притихший было Сид, - а слабо Руфусу эту идею спонсировать для пользы дела?
- Клауд вырезает все живое в пределах досягаемости, - сказал Винсент. – Кажется, это личное. Кроме того, начнется зоопарком, а закончится лабораториями. Это все-таки Шин-Ра.
- Идемте, - Нэлле проводила Шеру и Сида в гостиную. – Винсент, можно попросить тебя приготовить чай?
В гостиной, хоть и прибранной, царил уже привычный творческий хаос. То, что мальчики считали за порядок, таковым никогда не было. То, что мальчики считали за рабочую обстановку, являлось по сути своей бардаком. Один из лаптопов был раскрыт, на крышке второго лежал листок с какой-то схемой. Возле раскрытого лаптопа перемешались маленький томик в потертой кожаной обложке, здоровенный талмуд, заложенный оберткой от орехового батончика, несколько шоколадок, целых и уполовиненных. Рядом с закрытым стояла стопка дисков такой высоты, что непонятно, как она до сих пор не обрушилась, и валялись тяжелые студийные наушники. На стене над рабочими столами висела пара горных пейзажей в рамках за стеклом, периодическая таблица элементов, несколько очень неплохих рисунков, постер ансамбля музыки Древних «Сад Господень», пара принтерных распечаток: Лоз, стоящий на здоровенной черной туше и Йазу, внимательно считающий зубы в огромной пасти.
Чаепитие вышло веселым. Женщины, нашедшие общую тему, рассуждали о том, как сложно держать границу между мужской и женской половиной дома. Сид и Винсент сначала пытались принять участие в разговоре, потом забили и с головой ушли в обсуждение нынешней политики Шин-Ра и проблемы мироформирования. Слово было новое, необкатанное, и откуда его принесло, уже не разобрать. То ли Сид слышал его от Баррета, то ли Баррет слышал его от Винсента, то ли Винсент слышал его от Сида, что, впрочем, неважно.
Со двора донесся сначала рев байка, а потом громкий восторженный вопль: Лоз, объехав дом, увидел «Шеру». Он ходил вокруг вертолета, похлопывал его, поглаживал и о чем-то разговаривал. Сид смотрел на это из окна и радовался. Винс завел себе семью, и это была правильная семья. Вон, порядок на рабочих местах никто не наводит. А сам еще не устроился – тормозит или как обычно?
Винсент и Лоз бурно обсуждали веранду. Лоз предлагал созвать «своих» - то есть всю мастерскую с друзьями и приятелями, и сделать веранду, балкон и вообще что угодно за пару выходных. Винсент объяснял, что сначала надо нарисовать чертежи, закупить материалы, посоветоваться с Нэлле. Лоз доказывал, что никакие чертежи не нужны, потому что он и так все видит, а красить веранду надо будет в радужный цвет.
Нэлле позвала Лоза с крыльца
- Сейчас обедать будем. Я мясо потушила, с грибами.
- Ага! Мясо - это хорошо. А братики где?
- Уехали за генератором.
- Без меня!?
Винсент начал накрывать стол на кухне. Шера подхватилась помогать. Сид почувствовал себя последним идиотом и мужественно сел спиной к окну. Любой человек, мало-мальски смыслящий в технике безопасности, инстинктивно избегает таких мест. Значит, и Лоз тоже, а Винсент вообще всегда предпочитал сидеть в темном углу. Улучив момент, когда на него никто не смотрел, Сид отхлебнул из заветной фляжки.
- Надо будет попросить Йазу помудрить с ужином, - Нэлле трезво оценивала свои кулинарные таланты. – Вот уж кто умеет готовить.
- Он экспериментатор, - неодобрительно сказал Лоз, правильно выговорив сложное слово. – У него только рыба совсем правильная.
Шера села подле Сида. Винсент раздал вилки и ножи, достал кастрюлю из духовки. Нэлле готовила, как любая женщина, которой регулярно приходится кормить голодных мужчин: просто, сытно и без изысков. Лоз съел две порции еще до того, как Нэлле справилась с горячим. Сид одолел одну, Винсент, как всегда, ел мало. Шера налегала на салат.
Лоз собрал пустые тарелки, сунул в мойку. И насторожился, что-то услышав.
- Едут? – спросила Нэлле.
Лоз кивнул и выбежал во двор.
Сид обернулся через плечо. Во двор въехал джип с торчащим из багажника генератором, закрепленным тросами. Кадаж вышел из машины, Лоз бросился к нему. Из-за руля неспешно вытек Йазу. Лоз что-то говорил, отчаянно жестикулируя. Кадаж широко взмахнул рукой, показал на Йазу, застывшего с отрешенным видом. Лоз подошел к Йазу, наклонился к нему, заглядывая в лицо. Йазу потрепал его по волосам, как треплют собаку, и двинулся к дому.
Стало неожиданно шумно. Нэлле достала две чистых тарелки, Винсент куда-то пропал.
- Привет! – Кадаж заглянул на кухню, забрал тарелку и исчез.
Шера вопросительно посмотрела на Нэлле.
- Подростки, - объяснила та, не вдаваясь в подробности. – Бывает.
Кадаж отнес Йазу его обед и вернулся.
- Не вышло, - сказал он Нэлле. – Зато генератор. И никаких мышей.
- Мышей Винсент отловил, - сказал Лоз. – А сладкое будет?
- Будет, будет, - заверила Нэлле. – Вот Кадаж поест, и будет.
Лоз заглянул в холодильник, достал пакет молока, перелил его в пивную кружку с красным лангустом и начал пить. Кадаж ел быстро, кидая взгляды то на Нэлле, то на Шеру.
- Некстати о генераторе, - сказал Сид. – Как-то поставили в Золотом Блюдце генератор. Самый что ни на есть новый и на ферме. И все бы было хорошо, только очень сухое лето выдалось. А неладное заметили, когда ферма начала яйца уже печеными продавать. И то через три дня, потому что думали, это сервис такой.
Кадаж хмыкнул. Лоз заржал. Потом спросил:
- А почему мы яйца не едим?
- Потому что не покупаем, - объяснил Кадаж. – В тебя столько яичницы не влезет.
- Почему? – возмущенно удивился Лоз.
- А ты вот такое, – Сид показал руками объем яйца, - яйцо съешь? Тогда я пришлю.
- А я прослежу, - пообещал Кадаж.
- Я подумаю, - ответил Лоз, уже научившийся уходить от прямого ответа.

40.
Выброс застал город врасплох. Он породил не очередное чудовище размером с полицейский участок, не стаю летучих рыб, не дождь из рыбьих яиц величиной с кулак, не косяк радужных птиц. В городе появились обезьяны.
Они были не слишком крупные, с красивым пепельным мехом и чудесными золотистыми глазами. Еще у них были ярко-алые зады, черные песьи морды в желто-голубую полоску, цепкие руки, короткие хвосты и пронзительные голоса.
Но обезьян было много. И они никого и ничего не боялись. Первый же обезьяний набег на город оказался разорительнее, чем падение Бахамута. И людей в больницы попало гораздо больше. Не только с нервными расстройствами и инфарктами, но и с кусаными ранами, переломами и травмами от летящих предметов. Обезьяны грабили магазины, дочиста вынося уличные лотки. То, что не съедалось, они ломали и изгаживали пометом. Обезьяны приставали к женщинам, как пьяная солдатня. Обезьяны забрасывали мужчин всем, что попадалось под лапу. А на детей просто охотились.
Разумеется, их отстреливали. Практически каждый день кто-то притаскивал к скорняку одну-две тушки – мех был красивый. Но стая была большая, а обезьяны учились. К концу первой недели они перестали показываться днем, нападая в вечерних и утренних сумерках. Они размножались: были замечены самки с детенышами на спинах.
После того как обезьяны убили первого человека, заняться ими пришлось Винсенту Валентайну и Клауду Страйфу.

***
Винсент быстро сообразил, что животные неглупы и хорошо организованы. Двое суток ушли на вычисление ядра стаи. Вероятно, если уничтожить вожаков, особи, стоящие внизу иерархической лестницы, растеряются, и их легко можно будет добить поодиночке.
Стая закрепилась на развалинах муниципалитета и чувствовала себя там прекрасно. Заходить в здание не хотелось. Но десятка с два обезьян, сообразив, видимо, что к чему, высыпали к окнам и на стенку. У них были цепкие лапы. Происходили они, похоже, из мест с большей силой тяжести, так что прыжки совершали головокружительные. Винсент начал планомерный отстрел. Обезьяны – столь же планомерную оборону. Они верещали, скакали вверх и вниз, швыряясь, чем попало.
Винсент оказался под перекрестным огнем. От Клауда было мало прока: животные превосходили его ловкостью. Поэтому Страйф до времени отступил в укрытие. Винсент обездвижит тварей, Клауд их добьет: это была отработанная схема.
Обездвиживаться обезьяны не собирались. Потеря конечности приводила особь не в панику и ступор, а в неистовство. Град крупного мусора достиг плотности шквального артобстрела, и Винсент подумывал об отступлении, когда здоровенный самец совершил феерический прыжок с окна на мачту освещения, держа передними лапами обломок стены. На высшей точке траектории обезьяна швырнула обломок Винсенту в голову. Валентайн, целящийся в скачущую по обрывкам проволочного забора тварь, не успел увернуться. Кусок бетона ударил его в висок, и Винсент растянулся на земле, уронив пистолет. Обезьяны, торжествующе визжа, кинулись к нему.
Рванув со спины меч, Клауд ринулся в самую гущу свалки, и вскоре обезьяны заняли прежние позиции – за исключением трех трупов, лежащих на земле, и еще двоих, серьезно покалеченных. Клауд потащил Винсента в укрытие. Зверье заверещало и принялось кидаться чем-то дурно пахнущим и липким. Чем – Клауд старался не думать.
В воздухе повисла невероятная вонь. Клауд чуть не взвыл, когда ему в затылок шмякнулся особо пахучий и еще теплый ком. Винсент шевельнулся, что-то неразборчиво простонал, потер голову. Фыркнул, открыл глаза, зажмурился, вслепую нащупал пистолет, вслепую же принялся его перезаряжать.
Клауд у входа в укрытие отмахивался от особо наглых тварей. Те подходили на дистанцию прицельного броска, кидали что-нибудь мерзостное и тут же отбегали, а близко не лезли. Клауд умел отбивать пули, но дерьмо, ударяясь о широкое лезвие, размазывалось и разбрызгивалось во все стороны.
И тут запищал телефон. Клауд сквозь зубы выругался. Телефон запищал снова. Винсент снял его с пояса и совершенно автоматически ответил на звонок.
- Да. М-м-м… почти. Кадаж, успокойся. И Нэлле скажи, что все в порядке. Жив. Жив. Все хорошо. Это работа. Нет, мы справимся. Точно. Да, ты можешь быть уверен. Нэлле тоже может быть уверена. Приеду завтра утром. Все, до встречи.
Клауд едва успел увернуться от очередной вонючей бомбы. Кадаж? Винсенту звонил Кадаж и о чем-то беспокоился? Проклятье, и здесь этот мальчишка! Преследует он Клауда, что ли?
- Пригнись, - скомандовал Винсент и начал стрелять. Очистив площадку перед укрытием, он вылетел на открытое место и, преобразовавшись, открыл пальбу. Убегающих подранков Винсент догонял, опускался, край багрового плаща-симбионта накрывал обезьяну, а когда откидывался, на месте твари оставалась только пригоршня костной пыли и несколько клоков шерсти.
Клауд вытер меч о ближайшую тушку и постарался вспомнить, есть ли поблизости работающая колонка или автомойка. Ничего не вспоминалось. Минут через десять вернулся Винсент. Выглядел он пресытившимся и крайне недовольным, то и дело фыркал, пытаясь очистить легкие от вони.
- Н-да, - сказал Винсент, оценив напарника. Клауд только что спас ему жизнь… но в каком он был виде! Винсент усилием воли подавил брезгливость и сказал: - Если бы не ты, я бы тут остался. Спасибо. Через пару кварталов - пожарная часть. Там должен был сохраниться резервуар. Идем.
Клауд решил, что пойдет домой мокрым – плевать, что ранняя весна. Отмывшись – Винсент отыскал работающий насос и поливал Клауда из брандспойта, – Клауд смог думать о чем-то, кроме собственного вида и того факта, что на Винсенте и капельки вонючей не было.
- Это метаморфоз, - объяснил Винсент, поймав настороженный взгляд. – Терпеть его не могу. Очень… животное ощущение.
- Знаю, - кивнул Клауд. – Почему тебе звонил клон?
- Я бы попросил тебя не говорить и даже не думать таким образом о Кадаже, Йазу и Лозе. Пожалуйста.
Клауд обалдел. Не Винсент ли когда-то рассказывал ему о том, что тройка клонов собирается вернуть Сефирота? И не после этого ли Клауд решил, что ему придется с ними драться?
- Хорошо. Почему тебе звонил Кадаж?
- Нэлле встревожилась. Кадаж решил успокоить ее и позвонил.
- Кто это? – спросил Клауд.
- Моя… - Винсент на мгновение замялся, - …будущая супруга.
Клауд застыл с отвисшей челюстью.

41.
«О мидгарская луна,
Взгляни: у твоего окна
Моя печаль стоит на эшафоте…»
Кадаж отодвинул случайно попавшийся под руку листок подальше. Посмотрел на Йазу. Тот свернулся клубочком в углу дивана и рассеянно перелистывал очередную поэтическую антологию.
До тестов оставалось полтора месяца. А Йазу читал стихи. И писал. Кажется, неплохие, но какое они имеют отношение к учебе? Уже месяц практические работы вел Кадаж. Йазу только ассистировал: превращения веществ перестали его занимать.
- Почитай вслух, - попросил Кадаж.
Он уже перепробовал уйму способов развеять йазову хандру. Но хандрить Йазу нравилось. Винсент и Нэлле были почти непристойно счастливы, и Йазу счел необходимым уравновесить баланс эмоций в доме.
Йазу скосил глаза на Кадажа.
- Зачем?
- Интересно, - ответил Кадаж, - как ты читаешь.
Йазу вздохнул. Поискал вокруг себя, ухватил первый попавшийся листок.
- Город спит,
в стены впитав снежный зной,
и он не видит, как лунный челнок
поднимается по небу, стар и убог...
Как полоумная ночь
виснет на кончиках спиц
в руках уснувшего бога,
как вьюга глумится над болью земной...

Шаг из окна...
Жажда весны больше сна;
и я взлетел над ледовым безумьем,
над нервным сплетением
каменных тел.
Господи, если б я знал,
что там творится внизу...
Господи, если б я знал,
что мой город
так голоден, болен и наг...

Я так хотел, но, знать,
не судьба мне разбиться о камни...
Холода голого ход оголтелый
не остановить.
Ночь подошла на закате,
чтоб обернуть этот мир
фиолетовой тканью...

Но, Господи, что я могу?
Разве я в силах согреть?
Я перервал оболочки,
я жгу свои крылья,
и пепел - на дне...
Должен ли я умереть?..
Стоя на том берегу,
видел ли ты этой ночью,
как небо металось в огне?

Нет, я не хотел!..
Но видно, судьба мне сгореть -
так скорей!
Жар поражающий
завтра пожрет нас пожаром дотла;
смерть к нам придет на заре
сделать последний разрез...

Здесь - в песне подстреленных птиц...
И на рассвете, отпетая
клекотом хриплым,
ударит из горла весна...
Наша последняя ночь
свалится с кончиков спиц,
сметая звезды с пути
золотой колесницы,
во все времена сжигающей нас...
Читал Йазу проникновенно, заунывно и все же очень хорошо. Кадаж слушал, пытаясь уловить мелодию в кончиках пальцев. Мелодия была – рваная и нервная.
- Здорово, - честно признал Кадаж. – Но ведь ты не на литературный собираешься.
- С чего ты взял? – вяло поинтересовался Йазу. – Литературный – это хорошо.
Кадаж неопределенно хмыкнул:
- Литературный – это нежизненно. И не бывает литература делом. Это побочный продукт.
- Островной Университет. Факультет языкознания. Отделение гармонического сложения. Скажи уж сразу: тебе нужно что-то конкретное. То, чего я хочу, конкретным не является?
Кадаж встал, прошелся по гостиной, присел на корточки возле Йазу.
- Да, нужно. Потому что у меня на все не хватит сил.
Йазу смотрел брату в глаза сквозь челку.
- Если это очередная Дженова, я постараюсь сам тебя убить.
- Внеочередная, - буркнул Кадаж. - Не станешь ты меня убивать. Жаль.
- Стал бы. Смогу ли… Нет. Но что мне помешает попытаться?
Кадаж выпрямился, сделал фехтовальное па на одном месте.
- То, что это не Дженова, братик. Это наш мир, Йазу.
- Твой, мой и мидгарского придурка.
- Твой, мой, Лоза, Нэлле. Наш. - Кадаж перетек на середину комнаты.- Стоял лес. Жил в нем дух леса, и жил в нем тигр, единственный достойный духу противник. Долго они воевали. Однажды дух леса выгнал тигра из своих владений. И тигр ушел. Пришли люди и вырубили лес. Когда упало последнее дерево, дух леса умер.
- А я буду грибами.
- И что, мне придется есть эти грибы, чтобы стать более сильным тигром?
- По-моему, тигры не питаются псилоцибинами.
- Я тоже так думаю. Ты еще материей стань.
- Я пробовал, - серьезно сообщил Йазу. – Мне не понравилось. А теперь объясни мне, чего ты хочешь от жизни, без пафоса и внятно.
Кадаж перестал жестикулировать.
- Теоретическая физика. Энергетика. Слабые и сильные ядерные взаимодействия. Может быть, физхимия. Геология, экономика, политология, этнография. Алгебра матриц, векторный анализ, системный подход. Социология и статистика.
Йазу загибал пальцы. Пальцев на руках не хватило.
- Все и сразу. А потом мы позавтракаем и отправимся завоевывать вселенную, - особого энтузиазма в его голосе не было. – По-моему, твой папа не Сефирот. Там точно Артур Шин-Ра и Айзек Ходжо затесались.
Кадаж поморщился.
- Ходжо фигня. А Артур просто не посчитал последствий. На фиг нам вселенная? И без нее дел по горло.
Йазу вздохнул. Посмотрел на пейзаж с водопадами.
- Жребий кинем, кому что? Да, а Руфуса Шин-Ра мы женим в Вутай. И будет у нас двумя головными болями меньше.
- Не-а, - помотал головой Кадаж. - Не буду я с тобой монетки кидать. Пробовали уже. – Кадаж сел на пол, скрестив ноги. - И потом, все ясно. Тебе физика и математика, мне – остальное. Физхимия пополам.
- За ущерб платить готовься.
- Ты хочешь сказать, что готов спасать вутайский университет и меня от физхимии?
- Сам спасешься. А я – на Острова. - Кажется, Йазу оживал. – До встречи, песня. Для видений отсрочки смертной тоже нет… Я буду слать тебе любовные послания. Двадцатислоговые. Канонические. Для практики в языке.
- На вутайском. Договорились. – Кадаж перетек к дивану. – Да-ле-ко.
Йазу тяжело вздохнул.
- Плохо.
- Я-мы справимся.

42.
Клауд болтал с Тифой по телефону обо всем и ни о чем. Тифа рассказывала, как у нее дела, как все хорошо, как она себя чувствует, что УЗИ показало двойню и что, наверное, это здорово, о том, как понимающе к ней относятся дети… Ей было одиноко, а приехать в Джунон Клауд пока не мог.
Клауд не рассказывал почти ни о чем. Он разбрызгал по квартире целый баллон освежителя воздуха, несколько раз вымылся, изведя два флакона шампуня и все запасы мыла, сдал в стирку вещи и амуницию, отчистил и отполировал клинки, и все же ему до сих пор чудился запах. Появляться на людях не хотелось. Про двести гил, сунутые Рено в зубы сразу после той зачистки – только чтобы отвязался – Клауд и думать забыл.
В дверь позвонили. Потом постучали. Потом постучали сильнее. Потом послышалось шкрябанье, звяканье, и в комнату, помахивая ладонью перед лицом, вошел Рено.
- Фу!!! Ты что, лимоны тут трое суток давил? Где тогда кожура? Это ей на этаже мусоропровод забит? Штраф сто гил! – Рене заржал, плюхнулся на диван рядом с Клаудом, закинул руки за голову, потянулся.
Клауд удивился. Рено ни словом не обмолвился об обезьянах. Он прикрыл трубку ладонью:
- Пошел… - хотел сказать «вон», но сказал: - …бы ты…
Рено прижал палец к губам: молчу-молчу. Потом ухватил Клауда за волосы, притянул к себе и зашептал:
- Мы, между прочим, исключительно тебя ждем.
В трубке раздались детские голоса, и Тифа начала прощаться. Дети по очереди передавали Клауду приветы и желали спокойной ночи. Клауд отмахивался от Рено. Рено пытался зубами ухватить волка-серьгу в клаудовом ухе.
Клауд сложил телефон и отбросил Рено в дальний конец дивана. Рено по-кошачьи встряхнулся, встал на диване на четвереньки:
- Они сейчас меня потеряют и пойдут искать.
- Кто «они»? – обреченно спросил Клауд.
В начале общения с Рено он всегда чувствовал себя так… впрочем, в середине было уже не до рефлексий, а в конце обычно наступало утро.
- Как кто? – удивился Рено. - У нас сегодня вечеринка в твою честь. Не отлынивай.
Клауд взъерошил волосы. Кажется, Руд вчера что-то говорил про «проставляться». Или это была Елена? Пофигу.
Рено перевернулся на спину, перекинул ноги через подлокотник. Клауд совершенно машинально протянул руку, забрался под полурасстегнутую рубашку, погладил Рено по груди. Рено выгнулся, облизнул губы:
- Э, нет. Пошли-пошли, - и вскочил.
Клауд безнадежно вздохнул и поплелся к Рено. В конце коридора приоткрылась дверь, зазвучала музыка. Выглянул Руд, замахал рукой и тут же скрылся, словно его на веревочке втянули. Рено вприпрыжку обогнал Клауда, распахнул дверь.
Клауд встал в проеме и недоуменно огляделся. Что Рено сделал из своей гостиной и главное, как он это сделал? По комнате бродили разноцветные надувные кресла. Диван стоял в самом темном углу. На диване сидел Тсенг. Центром был офисный стол, превращенный в барную стойку. У стола тихо спорили Руд и Елена. Елена была одета в черное платье без рукавов, настолько маленькое, что Клауд бы поклялся, что платьишко снято с Марлин или ее ровесницы. Клауд зацепился взглядом за туфли Елены – узкий лаковый носок и умопомрачительно острый высокий каблук. Рено поймал его взгляд.
- О! Клево? Вот в них я и налью тебе водочки.
Елена показала Рено кулак. В ответ Рено медленно обсосал два сложенных пальца.
- Клауд! Тебя-то мы и ждали! – сказал Руд, разворачиваясь. – Держи. - И он протянул Клауду бокал. – Ром с лимонным сиропом и содовой.
Клауд замотал головой и шагнул внутрь, закрывая дверь.
- Ему не лимончик… ему хины… ща! Ни хрена вы без меня не можете… ни хрена не знаете…
- Ни хрена не стоит, - в тон ему заметил Тсенг. – Отправлю к Руфусу в личное подчинение. На неделю.
Рено быстро смешал для Клауда джин-тоник с лаймом.
- Руфуса тебе не жалко?
Тсенг задумчиво посмотрел в свой бокал. Покачал головой.
Клауд понял, что ни о каких обезьянах речи быть не может. Вечеринка чем-то походила на лагерь Аваланша после удачной операции. Он взял стакан, отпил. Чуть крепче, чем ему нравилось.
- Никому бедного Руфуса не жалко… никто его не любит… пойдет он на болото… И не дойдет.
- Рено, - спокойно сказал Тсенг. – Хватит.
- Понял, ушел, заткнулся, сгинул, стих, увял, зарылся…
- А почему я тебя вижу? – спросила Елена, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. Она смотрела на Рено в упор.
- Потому что вечеринка еще только началась!
Руд неожиданно заржал. Ром с содовой у него был явно не первый.
- А где Винсент? – спросил Клауд.
- Как всегда, в Кальме, - ответил Тсенг.
Клауд подошел к нему, сел на подлокотник дивана. Около Рено, как всегда, будет шумно, а для веселья Клауд слишком трезв.
- Поздравляю, - сказал он.
- Благодарю, - отозвался Тсенг.
Вот и весь разговор.
- Наверное, ты зря туда не ездишь, - продолжил Клауд. – Тифа говорит, это полезно, когда родители разговаривают с маленьким с самого начала.
Тсенг приподнял бровь, почти улыбнулся.
- Съезжу, как только появится время.
Рено прибавил звук. Руд уселся подле Елены:
- Летели три чокобо. Один розовый, двое в Гонгагу.
Елена заливисто рассмеялась и закинула ногу Руду на плечо. Клауд, который неожиданно увидел все подробности ее трусиков, покраснел и повернулся к Тсенгу.
- Съезди. Тифа такая красивая… никогда ее такой не видел.
Тифа красивая, и причина тому – Тсенг. Но Тсенг не видит Тифу, а Клауд – видит каждую неделю. И кто из них больший дурак? Клауд почти догадался, что, пожалуй, оба, но тут Рено сказал:
- Сидят два weapon`а на дереве и бисер нижут. Один говорит: смотри, чокобо летят. А второй отвечает: да бог с ними, у них там нора.
Турки заржали. Хохотнул даже Тсенг. Клауд сделал несколько больших глотков. Анекдот он не понял – профессиональный, наверное. Хрень размером с десятиэтажный дом ни на каком дереве не поместится. И бисер… у них же манипуляторов таких нет.
- Расстояние, - сообщил Тсенг, - вещь не физическая, а метафизическая. Километр до магазина за хлебом – для Рено далеко, а за вторым пузырем - рукой подать.
Рено опасливо посмотрел на импровизированный бар.
- А вроде всего хватает? – поинтересовался он.
- И закуски море: пакет чипсов, банка орешков, - добавил Клауд.
Елена хлопнула в ладоши. Руд опять заржал.
- Интересно, а где кнопка «off»? – спросила его Елена, нагнулась и начала развязывать рудов галстук.
- Я тебе попозже покажу, - пообещал Руд.
Рено высунул длинный язык. Клауд снова покраснел.
- Ты знаешь, Рено… - вкрадчиво начала Елена. – Мы в лифте с соседом столкнулись, он мне и говорит: «Вчера был у друзей, захотел есть, попросил корочку хлеба - дали буханку, захотел выпить, попросил рюмку водки - дали бутылку, захотел минета - дали номер телефона». И телефон показывает. Я смотрю, а номер-то твой…

- Как интере-е-сно! – восхитился Рено. - А я соседа знаю?
- Знаешь, - спокойно сказал Тсенг. – Я с Еленой на одном этаже живу.
Руд заржал снова. Клауд сдавленно пискнул. Елена хохотала вовсю, потому что Рено, наконец, не нашелся, что ответить.
- Согласно данным официальной статистики, сотрудники корпорации Шин-Ра – самые малопьющие сотрудники крупных корпораций, - серьезно, словно читая доклад, произнес Руд. – Однако, эти данные говорят лишь о том, что шин-ровские статистики - самые сильнопьющие корпоративные статистики.
- Это секретная информация, - сказал Тсенг.
Все снова заржали. Клауд улыбнулся. Рено начал обходить комнату, собирая пустые бокалы. Клауд отдал свой стакан и сказал:
- Смотайся ко мне, там в холодильнике ветчина была. И хлеб.
- Тоже в холодильнике.
- Ну да. Там тараканы не ходят.
- У тебя есть тараканы? – удивилась Елена. - А что ты с ними делаешь?
- Копит. Будет дарить коллегам на день рождения. У тебя, кажется, через неделю? – улыбнулся Рено.
- Таракан заспиртованный. В маленькой такой бутылке. Красиво… - мечтательно продолжил Руд.
- Тебе… - Клауд задумался. – Нет, тебе я подарю скорпиона. Видел, Винсент приносил образцы? Только покрупнее. Там еще есть.
- Будьте как дома, пейте как свое… - Рено раздал напитки и вымелся.
- Скорпиона лучше Тсенгу, - ответил Руд, - ему пойдет.
Тсенг очень внимательно посмотрел на Руда. Клауд очень внимательно посмотрел на Тсенга.
- Я подумаю, - сказал Клауд. – Может быть, Тсенгу лучше игрунку из Шин-Ра билдинга? Они красивые… говорят.
- Кто говорит-то? – попыталась сосредоточиться Елена.
- Выжившие, - ответил Тсенг.
Некоторое время все сосредоточенно молчали. Каждый думал о своем. Вернулся Рено, плюхнул на колени Клауду тарелку с бутербродами. Клауд немедленно начал есть.
- Я у тебя окно открыл, - сообщил Рено, - а то все тараканы задохнутся.
Клауд закашлялся, запил еду джин-тоником, выплюнул в стакан корку лайма.
- Да нету у меня тараканов.
- А фиг ли хлеб под морозилкой?
- Привык.
- Н-да. А чего повязка на ноге? Сползла… - меланхолично прокомментировал Руд.
Тсенг маленькими глоточками пил кальвадос. Рено бывает невыносим. Но боец он хороший. И его вечеринки тоже неплохи.
- Хочу в фанты. На раздевание, - капризно оттопырив губу, сказала Елена.
- О, дорогая, - вздохнул Рено, закатив глаза, - это так пошло – женский стриптиз.
- Я тебе не дорогая!
- Упс, прости. Не приценивался.
Елена прицельно швырнула туфелькой в голову Рено. Рено увернулся. Туфелька зацепилась шпилькой за занавеску.
- Вот, уже, - Рено ожидал второй шпильки.
Пригнувшись, он начал маневрировать в сторону дивана. Елена резко выбросила ногу в его сторону, почти попав острым носочком в пах. Рено увернулся. Руд сморщился.
- Елена, это покушение на достояние страны, - спокойно сказал Тсенг.
- Нестоялое достояние! – фыркнула Елена.
- О, только для тебя, подруга.
«Они все спятили!» - подумал Клауд.
Елена запустила в Рено вторую туфлю, сбив на пол ведерко со льдом. Лед посыпался за шиворот Руду, тот взвыл и начал сдирать с себя рубашку. Елена оживилась, облизнула губы, уцепилась коготками за ремень рудовых штанов, просительно посмотрела на Руда снизу вверх и подмигнула.
- Может, хоть тут что-то есть для одинокой девушки?
Руд демонстративно засмущался. Поднял Елену на ноги, целомудренно поцеловал в носик.
- Может быть.
Тсенг слегка переменил позу и сказал:
- Из полицейского участка позвонили президенту корпорации Шин-Ра: «Там не ваш Турк спит на скамейке возле вашей ограды?» «А он трезвый?» «Нет. Рядом стоит бутылка». «Допитая?» «Недопитая». «Это не Турк».
- Старый анекдот, - замотал головой Рено. – Это еще Артуру Шин-Ра звонили, и не из участка, а из посольства Вутая, и не Турк это был, а Солджер.
- Ага, Сефирот, - съязвил Руд.
- Два Сефирота, - добавила Елена. – И оба рыжие.
- У кого-то в глазах двоилось? – уточнил Клауд.
- Со спектральным смещением? Столько не выпить.
У Клауда опять опустел стакан. Елена перевернула бокал кверху донышком и покачала в воздухе. Рено, расстегнув рубашку до пояса, снова собрал посуду. Клауд вспомнил анекдот.
- Обзорная экскурсия по историческому центру Вутая. «Перед вами фонтан работы местного скульптора Ни Хао. Фонтан знаменит тем, что скульптору удалось высечь в нем сразу десять писающих мальчиков». «Ну, и где же мальчики?» «Посмотрите на часы - сейчас они должны быть в школе».
- А ты ничего на всякий случай не путаешь? – спросил Руд. – Вроде бы в Запретном Городе лет двести ничего не строили.
Клауд не понял.
- Принцесса рассказывала. Юффи.
Тсенг закатил глаза.
- Последние времена.
- Ни фига! – утешил Рено. – Последние – это если она на трон взойдет. А пока так… разминочка.
- Времена не выбирают, в них живут и умирают, - патетически заявила Елена.
Все замолчали. Ни разу не умирал из них только Руд… должно же кому-то везти.
- Ладно, проехали, - Рено снова разнес напитки. – Клауд, а тоник кончился.
Клауд вздохнул, глотнул чистого джина, поставил стакан на пол. Рено поднял его, протянул Клауду.
- Не хочу.
- Ну Клауд… - заканючил Рено. – Ну пожалуйста… Ну глоточек…
- Рено, я тебя и трезвый трахну.
Тсенг медленно захлопал в ладоши. Елена и Руд присоединились. Клауд побагровел и не знал, куда деваться. Когда хлопать начал Рено, аплодисменты переросли в овацию.
Как только все стихло, Рено снова протянул Клауду стакан. Клауд дернулся, и Рено оказался в джине с ног до головы. Елена хихикнула. Руд, успевший натянуть неизвестно откуда добытую футболку, начал рассказывать:
- Идет разбор учений стажерской группы Турков. Командир группы проводит анализ действий группы захвата: «В целом, группа Рено действовала быстро и находчиво, однако, я отмечу три ошибки: во-первых, заданное направление было норд-ост, а не зюйд-вест; во-вторых, нужно было захватить головной автомобиль кортежа условного конкурента, а не личный автомобиль господина Шин-Ра; и, наконец, в-третьих, нужно было аккуратно связать условного конкурента, а не выбивать с помощью дубинки и какой-то матери зубы новой любовнице господина Шин-Ра!»
- Не было такого! – завопил Рено.
- Ну почему же? – удивился Тсенг. - Небольшое преувеличение.
Он мечтательно улыбался. Видимо, вспоминал. Рено захлебнулся воздухом. Взмахнул руками, чуть не влепив пустым стаканом Клауду по голове. И выскочил в спальню – джин от резких движений просочился куда-то в штаны.
- И правда такое было? – спросил Клауд.
Руд кивнул. Елена пожала плечами. Тсенг улыбнулся.
- Это были сознательные действия. – Тсенг поднялся. - Мне пора. Желаю всем хорошо провести свободное время.

43.
- Здравствуйте, господа студенты, - директор поднялся на кафедру, - поздравляю вас с поступлением. Итак, по результатам вступительных тестов. Технологический университет Джунона предоставляет пять мест. Компания Шин-Ра – два места. Островной университет – четыре места. Королевская высшая школа Вутая – одно место. Политехническое училище Мидела – пять мест. Сдали тесты на балл, достаточный для получения стипендии: Конгрейв Йазу – девяносто восемь баллов, Конгрейв Кадаж – девяносто семь баллов, Готлиб Элла – девяносто семь баллов, Таормин Генри – девяносто шесть баллов. – Директор выдохнул, отпил глоток воды. – При результате девяносто восемь баллов стипендию предоставляют все высшие учебные заведения. При результате девяносто семь – все, кроме Островного университета. При девяносто шести баллах – Политехническое училище Мидела и Технологический университет Джунона. Компания Шин-Ра выплачивает стипендию во время обучения и обеспечивает работой всех принятых ею студентов.
Скрипнул стул. Элла переменила позу. Темно-рыжий парень, сидевший перед Йазу, посмотрел на нее. Элла взгляд проигнорировала.
- Поздравляю вас, господа студенты. У вас даже есть возможность выбора. Стипендиаты Островного Университета, не упускайте в дальнейшем свою стипендию. Определитесь, рискнет ли кто-то отправиться в Вутай.
- Я, - сказал Кадаж.
Элла подняла руку.
- Я, господин директор.
- У тебя и так королевская именная стипендия, - зашептал брату Йазу. – Уступи девочке.
- Она неинтересная, - ответил Кадаж.
- Рекомендую выслать пакет документов во все желаемые учебные заведения сегодня же. Напоминаю так же, что не имеет смысла высылать документы в компанию Шин-Ра, если вы сомневаетесь в прохождении психологических тестов компании.
- Что насчет рекомендаций? – спросил Йазу. Необходимость получить рекомендацию из школы для поступления в Университет бесила его так же, как Кадажа – написание эссе.
- Рекомендации получите вместе с результатами прохождения тестов. – Директор устал. - Напоминаю также, что недовольные результатами могут повторно пройти тесты в общем потоке. Все свободны, кроме поименованных: Конгрейвы, Таормин, Эккерсли.
Задвигались стулья. Зашаркали ноги. Господа студенты расходились в напряженном молчании.
Кадаж откинулся на стуле, почти лег спиной на заднюю парту. Йазу достал блокнот, карандаш и начал что-то писать, высчитывая слоги. Мартишия Эккерсли, высокая носатая шатенка, рассматривала ногти – не облупился ли лак.
- Мартишия, я вами крайне недоволен, - сказал директор. – Конечно, вы можете отослать документы в Джунон или Мидел, но я настаиваю на пересдаче тестов.
- В Джуноне солнышко… - Йазу мечтательно посмотрел в потолок.
- В Миделе тоже, - заметил Кадаж. – И акулы в море.
- Вкусные.
Разговаривали братья тихо, но очень внятно. Мартишия настороженно на них покосилась. Акулы ее не прельщали. Солнышко тоже. Ее интересовали взрывчатые вещества и саперное дело, а еще больше – уверенная карьера в компании Шин-Ра. Она встала, щелкнула по парте крашеными ногтями:
- Отлично. Великолепно.
- Вы гарантируете такой уровень повторного прохождения тестов? – директору начал надоедать официоз.
Мартишия с прямой спиной прошествовала к двери и оттуда сказала сквозь сжатые зубы:
- Лично вам, господин Мартин.
- Теперь вы, Генри. Неофициально вас уже отрывают с руками Шин-Ра, Джунон и Мидел. Ни одно из этих заведений не будет заниматься информатикой как наукой. И не обольщайтесь насчет собственных возможностей к свободному поиску информации. А также прекратите сочинять программы для собственного развлечения.
- Сочинять надо за деньги, - вполголоса согласился Кадаж.
- А лучше за большие, - кивнул Йазу.
- Вы, что ли, мне платить будете? – ехидно поинтересовался Генри, отрываясь от наладонника.
- Я посмотрю, будет ли за что платить, - пообещал Йазу. – Лет через пять. Хотя, если ты решишься на Островной – и раньше.
- Прекратите… - директор рассердился до того, что не смог сразу подобрать слово, - …базар!
Генри, явно собиравшийся что-то ответить, опустил глаза к экрану. Потом сообразил:
- Я свободен?
- Идите. Думайте. А вы, господа… - директор проводил взглядом Таормина, хлопнул ладонью по кафедре, - …Конгрейвы!
- Да, и гордимся, - сказали оба.
Директор вернулся за стол.
- Так вот, господа стипендиаты и начинающие ученые. Гениальные хамы.
- Гений проявляется с малого, - улыбка Кадажа была невинна и прозрачна.
- Малого чего? – уточнил директор, закуривая. – Давайте сочинять.
- Рекомендации? – уныло спросил Йазу. – Общественная деятельность отпадает…
- Общественную тебе Локхарт напишет.
- Тебе. Я не социальный работник на доверии, - Йазу снова повернулся к директору. – Домашнее обучение, экстернат и прочее.
- Угу. Дети катастрофы. Кстати, можно телефон этой Локхарт? Я с ней переговорю. Это которая частный приют, верно?
Кадаж кивнул.
- Так. – директор посмотрел на обоих Конгрейвов. – Конгрейв Йазу. Ребенок катастрофы, в кавычках. Домашнее обучение, экстернат. За шесть месяцев освоил курс высшей средней школы в полном объеме. В процессе обучения проявил выдающиеся способности к физике, химии и математике. Физикой и математикой владеет на уровне первого курса высших учебных заведений. Талантливый и скрупулезный экспериментатор. Достаточно?
- Да, спасибо, - вежливо сказал Йазу.
- Физхимия твоя, - напомнил Кадаж.
- Пополам.
Директор усмехнулся.
- Сформирован научный стиль мышления, - закончил он.
- Отлично звучит! – сказал Кадаж раскрыл телефон и нашел номер Тифы. Встал, положил трубку перед директором. – Пожалуйста.