Им не было конца. Они будто рождались прямо там, на вершине этой треклятой горы, которую не могли взять уже три месяца. Подножье "верхушки горы" - так переводилось название форта - уже должно было стать красным от тех рек крови, что беспрерывно проливались которую неделю. Снаряды, осколки, магические сферы, крики умирающих - всему этому не было конца.
Где-то в десяти метрах, в петле окопа от Тсенга истошно кричал рядовой, пытавшийся собрать свои внутренности обратно в живот. Сверху заголосило дуло пулемета, утайцы с боем отдавали каждый миллиметр земли, если вообще отдавали - за последнюю неделю линия окопов ничуть не перечертилась.
Пулеметчик пользовался безнаказанностью того, кто сверху, заставив медиков и особо прытких солдат улечься по днищам окопов.
Черным ангелом из-за деревьев воспарил вертолет, приветствуемый радостными криками снизу. Инициатива была вырвана у врага мощной очередью по пулемётный установке, превратившей усевшегося там в кровавое месиво.
Рядовые с победным криком побежали на укрепления утайцев, но... послышался рев Fire-2, совмещенный с атакой Thunder-2 - монахи из форта уже наловчились в боях с исполинской техникой захватчиков, так что авиосудно уже вовсю полыхало, теряя высоту. На вылезших солдат посыпался град всепожирающего огня и канонады бритвенно острых сосулек. И вновь животные крики наводнили всё вокруг, в нос било горелым человеческим мясом.
На соседний от турка окоп сверху упало то, что осталось от вертолета. Тсенг помчался, насколько это было возможно, к месту крушения. Пробираясь сквозь грязь и окровавленную почву, он нашел выброшенного пилота.
- Мои ноги, что с ними, почему я их не чувствую? - Сквозь слёзы шептал он, еле шевеля губами.
Утаец пробежал взглядом по его телу, ужаснувшись - половины его тела не было, кровь обильными потоками вытекала наружу. Тсенг почувствовал, как слёзы текут и по его лицу. Он не был готов к этому. Он знал о ужасах войны, но... Увидеть это, почувствовать - о, Левиафан, я бы с радостью умер и не зная этого.


/Правила отыгрыша остаются такими же, как и в ролевых разделах.
Для игры можете создать нового персонажа, лишь указав тут кто он и на чьей стороне./

Началась усиленная стрельба и крики в сторону окопов Син-Ры и оттуда, согнувшись в три погибели несся здоровенный боец, стреляя обратно в утаевцев. Пробежав десять метров, он лег навзничь. Казалось он погиб, но тут он опять вскочил и понесся в сторону вертолета. Когда ему оставалось метров пять, сзади него раздался в взрыв. С яростным криком он пролетел оставшееся расстояние и рухнул перед Тсенгом.
- Твою мать! Вот &$%#@, чтоб эти $*#&% $#%@*&!!! - проорал он, откашливаясь и вставая на ноги. Увидев перед собой главу Турков, он, с невероятной легкостью и даже веселостью сказал:
- О! Тсенг! А ты как тут оказался! Будь осторожней, эти *&#$%@ особенно метко бьют! - он привстал, осмотрел свой автомат и уже с холодом и суровостью навел его на пилота и выстрелил: "Покойся с миром..." - прошептал неизвестный солдат. Тут же, игнорируя Тсенга, он начал было бежать дальше на утаевцев, но был прегражден пулеметным огнем, который прочертил перед ним линию, как бы вызывая одинокого солдата перейти ее.
- Твою мать!!! - солдат отскочил за разбитые осколки вертолета. Посмотрев на Тсенга, он присел и сказал, вытаскивая флягу - Придется подождать немного... Черт, а? - и при этом рассмеялся, выглядывая за вертолет. Все свои действия он выполнял быстро и уверенно и, что самое ужасающее, с позитивом. Осмотрев хмурое лицо Тсенга, воин спросил, пытаясь переорать вопли , взрывы и стрельбу:
- Ты поможешь мне?!?! - и указал в сторону позиций и бункеров утая.

Спойлер:

Ругань оружия ни капли не похожа на музыку. Нет и доли схожести между звуком взрыва противотанковой гранаты и ударом в большой оркестровый барабан. Визжащие завывания винтовки не сравнить с тонкой трелью скрипки. Даже военный оркестр вопреки всем ожиданиям не играет музыки. Его ноты, перелившиеся в мелодию, грубо толкают в спину, натягивают нервы и подгоняют вперёд, вперёд, вперёд. Если уж сравнивать, то марш военный похож на марш похоронный. Он не услаждает слуха, а едкой, навязчивой идеей оседает в мозгу: "Раз-два. Идём вперёд. Три-четыре. Грудью на пули. Пять-шесть. Умирать за чужие ошибки".
Каких-то полгода назад она беззаботно танцевала в прокуренном баре с живой музыкой, созданной кашляющим роялем, местами поржавевшим саксофоном и нестройной скрипкой. А теперь всего-то неделю с хвостом санитар-стрелок. Рядовой, а не "та-самая-танцующая-девушка-из-бара", повальсировать с которой приходили со всех концов города. Но осуждать за это кого-то она не осуждала. Не пристало это делать добровольцам. Она шла, полная веры в высокие идеалы, а через четыре дня на фронте до малейших деталей помнила запахи и звуки бара, тоска по которому щемила сердце. "Та-самая-танцующая-девушка-из-бара" поняла, что нет в войне ничего высокого и романтичного, и никакие идеалы не стоят прерванной жизни.
Девушка-санитар с рюкзаком за спиной и перекинутой назад винтовкой метр за метром ползла по разодранному оружием и пропахшему кровью полю боя. Форма её отличалась от солдатской только тем, что на ней не было щитков для плеч и колен, на спине, повязке вокруг рукава и каске изображены красные кресты. Вот и все отличия того, кого по негласному военному уставу должны были обходить пули. Но, увы, это было вовсе не так. Санитаров, вытаскивающих с поля раненых - и своих, и чужих - довольно часто ранили. И в этом она не была бы так уверена, не видя подобного собственными глазами.
Изо всех невеликих девичьих сил она тащила за собой раненого в ногу солдата. Сил и смелости крикнуть врагам о том, что она санитар, что она вовсе не из их военного мира, не хватало. Относительно недалеко от окопов искорёженным лежал вертолёт, а за спрятавшись с раненым за него можно было немного передохнуть. Осталось-то всего ничего, и она решилась пренебречь осторожностью, подняться в половину роста и, впившись пальцами в куртку солдата, добежать до спасительного укрытия.
Девушка-санитар поднялась на ноги и как можно быстрее поволокла раненого к вертолёту. Просвистела автоматная очередь. Она, взвизгнув, закрыла голову руками и упала на землю.

Бойца отвлек какой-то звук поблизости. Сначала он подумал, что это пролетела пуля, но звук слишком сильно напоминал женский визг. Выглянув из-за вертолета, он увидел двух солдат неподалеку, один из них был медиком. Приглянувшись сильнее, солдат разглядел, что медик, был женщиной.
- О, черт! - прохрипел боец. - Там женщина! Товарищ, Тсенг, прикройте меня!
Солдат кинул еще ошеломленному Тсенгу винтовку и несколько гранат, а сам, выпрыгнув из-за укрытия, лег на черную, рыхлую от взрывов, сочную от крови землю и по-полз к двойке. Пули свистели над самой головой. Некоторые втыкались в землю прямо около бойца. Приближаясь, справа раздался огромный взрыв. Бравый солдат перестал слышать и видеть. "Черт! Неужели убили?!" - была первой мыслью. -"Нет нет! Я так просто не дамся в лапы Смерти! Давай! Вперед!" - с этой мыслью солдат, что есть силы напрягся и попытался подняться. Что-то стало шевелиться и шуметь по всем сторонам.
Через секунду, около взрыва, где полз этот безбоязненный солдат, земля зашевелилась и, словно оживший мертвец, со стоном и злым рыком, из земли вылез тот самый боец. Такие же взрывы слышались повсюду. Утайцы начали артобстрел позиций Син-Ры. Очухавшись, солдат увидел, что те двое еще на месте. Боец подполз к ним и, еще не пришедший в себя, загорланил:
- Э?! Вы в порядке?! Давайте к вертолету! Я прикрою!!! Ползите у воронки, там немного прикрытия есть!!!- орал солдат, который после этого широко и глупо улыбнулся. Это было странное зрелище: почти невидимый из-за облепившей его грязи и жижи солдат, у которого ярко блестели белые глаза и зубы. Тут он отполз и схватил, лежащий в пяти метрах автомат у разодранного и раздробленного торса, вокруг которого валялись внутренности. Проползавший по кишкам и крови солдат, привстав, с яростным ревом открыл огонь по позициям пулеметчиков, которые замолкли на момент.

Уловив движение снизу, бойцы водяного бога продолжили свою смертельную трель, кто огнестрельным оружием, кто магическими снарядами.
Появившийся рядом боец, казалось, был немного ушиблен - все ужасы войны, крики, стоны, конечности, запахи жженых тканей и вездесущая кровь вперемешку с землей, всё было ему нипочем.
- О, черт! Там женщина! Товарищ, Тсенг, прикройте меня!
Парень так и рвался вперед, спасать, геройствовать и заниматься прочей ересью, которой забивали головы зеленым новобранцам на далеких отсюда землях. Обычно такие романтики сразу же ловили пули лбами, едва повылезав из своих транспортных катеров.
"Как ему удалось продержаться так долго?.. Мне бы такую силу волю, чтобы..." - Тсенг посмотрел на труп рядом с собой.
"Чертов джентельмен, в бою нет разницы какого ты пола! Какого цвета твоя кожа, или кому молишься перед боем." - Не смотря на все свое внутреннее сопротивление поддавшись бравому дуновению со стороны не назвавшегося солдата, турк, схватив нечто довольно крупное и, слава Левиафану, огнестрельное, выбрался из своего укрытия, открыв на сколько это можно было реализовать прицельный огонь по укрытиям противника, пытаясь как можно сильнее сдерживать его действия.
Сжав зубы, он стрелял и стрелял, ожидая пока солдат доделает то, что считает нужным.

Данные персонажа:

Звуки потухли. Именно потухли, а не стали плавно затихать до тех пор пока совсем не прекратились. Взрыв неподалёку задул их. Не отнимая подрагивающих рук от головы, Софи с трудом, но всё же перевернулась на спину. Выпачканными землёй пальцами она осторожно ощупала своё лицо, отрешённо огляделась и чуть приподнялась на локтях. Испуганные голубые глаза стали скорее отыскивать поблизости раненого солдата и нашли его, а точнее то, что от него осталось. Её решение ненадолго пренебречь осторожностью стоило ему жизни. Поле боя затуманилось слезами, и это было не так плохо, ведь чёткость потеряла картина войны.
Кроме грохота оружий и своих всхлипов Софи Хендерсон ничего не слышала. Не заметила она и подбежавшего к ней бравого бойца. У неё, как говорится, просто сдали нервы. И к горлу подступила паника.

Солдат стрелял. Он сам точно не знал куда, но ему было не до этого. Краем глаза он заметил, как отряд рядовых Син-Ра кинулся в атаку. Через четыре секунды все их голоса утонули в реве ракет, пулеметов и заклинаний направленных против них. Тут у его автомата кончились патроны. Боец привстал и прыгнул к воронке. Но в прыжке почувствовал острую боль в плече. Скорчившись, он высунулся из воронки и увидел, что медик лежал на прежнем месте, закрыв голову руками. " Ох уж эти новобранцы..." - подумал про себя солдат и ползком кинулся к женщине.
- Мы не... Надо... Я... - пытался он что-то сформулировать, упав около нее, но, видимо, медик не слышал его. Да и сам солдат не был в состоянии что-либо сказать. Тогда боец вскочил на ноги, рискуя жизнью, схватил на руки женщину и, сломя голову, побежал к вертолету, где Тсенг отстреливался. Пробегая последние метры, боец снова почувствовал боль, но уже в ноге. "Лишь бы ее не задело!" - тревожился солдат, прижимая ее к своему могучему и окровавленному телу. Так как приходилось бежать, боль в ноге была просто невыносима. Тем не менее он спас девушку и себя, когда оказался за остатками вертолета. Солдат, корчась от боли, аккуратно опустил ее тело. "Все будет в порядке..." - сказал он ей.
- Черт! Сколько лет не воюю, а к боли привыкнуть не могу! - и он усмехнулся, поворачиваясь к Тсенгу оглядывая кровавые дыры у себя в предплечье, и в ноге.

Тсенг ошарашенно смотрел на солдата, одного из тысячи, пришедших сюда на погибель. Но он то ли не видел всего того ужаса, что разрывал сознание утайцу, то ли был счастливым обладателем стальной воли, не дающей проснуться сомнению и слабости.
- Вы, как живы? - Отстреляв очередную обойму, спросил Турк, быстро оглядев вновь прибывшую.
В ушах всё еще звенело, когда отгремела очередная канонада, предоставив музыкальную паузу для криков раненных и умирающих. Тсенг еще сильнее впился в оружие, решив сделать небольшую вылазку для сбора информации, когда увидел окровавленный рукав бойца рядом.
- Сними наплечник, я осмотрю рану.

Каким образом Софи Хендерсон оказалась в укрытии за упавшим вертолётом, она никак не могла припомнить точно. Совсем смутно в голове сохранились только обрывки воспоминаний: чьи-то руки решительно отрывают рядовую от земли и уносят прочь от погибшего по её вине солдата, от его пропитанного ужасом застывшего взгляда, от изуродованного тела и ни единого звука вокруг.
- Вс... ет... рядке...
Нет, ни слова не разобрать. Ходящими ходуном руками белокурая девушка протёрла глаза, потом, не доверяя ощущению того, что с ней всё в порядке, коснулась ушей. К реальности, до этого расползающейся пятнами бензина по воде, её вернул уже другой мужской голос:
- Вы как, живы?- быстро спросил он.
Софи моргнула, и картина мира стала чёткой. Кивнув в ответ, она поспешила улыбнуться обладателю хоть немного, но приободрившего её голоса, затем поднялась на локтях, вжимая голову в плечи, а когда оружейная канонада затихла, и вовсе села.
- Сними наплечник, я осмотрю рану,- вновь заговорил мужчина, обращаясь к кому-то вне поля зрения девушки.
Повертев головой, она обнаружила ещё одного солдата совсем рядом, и ему определённо была нужна медицинская помощь.
- Я в-врач. Давайте лучше я?- осторожно предложила девушка и обернулась к Тсенгу, ожидая от него ответа.
"Не может... быть,"- пронеслось в голове Софи Хендерсон, когда она наконец смогла подробно рассмотреть лицо второго солдата. Зрачки рядовой в ужасе расширились. Утаец. Враг. Прямо перед ней враг. Так близко, что можно дотянуться рукой.
Женский крик разрезал воздух, перекрыв собой стоны раненых. Софи стала как можно быстрее отползать от Тсенга, неслушающимися руками пытаясь отыскать на земле свою винтовку.

- О-о-ох! - сел солдат на землю, громко вздохнув.
- Сними наплечник, я осмотрю рану. - сказал Тсенг, протягивая руки к ране.
Боец стал снимать свою броню. Он знал, что перед ним утаец, но данный воин уже так навоевался, что ему уже было всё равно. Ведь в принципе, мы все братья и сёстры... Умираем мы не по своей воле. Как говорил ему его командир, спящий сейчас в земле: "Войну объявляют старики, а воевать идут молодые". Всё это - проклятая политика. Если б не она, то можно было бы жить мирно вечность... По крайней мере так, считал один солдат.
Медик пришёл в себя. Военный увидел негодование на её лице, когда та заметила, что его раны осматривает неквалифицированный специалист.
- Я в-врач. Давайте лучше я? - осторожно предложила она.
Вдруг всех охватил ужас: медик с ужасным криком кинулся от Тсенга... Для неё, как и для многих солдат, утаец - это враг. Для них работал простой и единственный приём: "Либо ты его, либо он тебя". Солдат, закатив глаза, схватил её за ноги, потянул к себе, перевернул и громко закричал:
- Успокойся!!! Да он утаец, но он наш утаец! Слышишь? Наш! - военный посмотрел на Тсенга, потом на неё:
- Разденьтесь и посмотрите друг на друга голыми! Будите ли вы отличаться?... Э-э ну в смысле там в облике, а не в поле... Короче вы меня поняли. Каждый из вас кого-то любит, каждый любит там, не знаю, мороженое... Не поддавайтесь животным инстинктам... - и солдат, усмехнувшись и побледнев, откинулся назад к обломкам.