Укрытое в развалинах шестого сектора здание, затерявшееся среди разрушенных рядом домов. Некогда хранилище, защищенное от внешнего проникновения, теперь модифицировано скорее для защиты от обратного.
Здесь содержаться редкие заключённые, которых опасно держать в нынешнем здании корпорации, а так же те, чьё существование лучше укрыть от глаз общественности.

"Сокращая отрезок до точки, создашь остриё,
На котором повиснет беспомощно времени вечность,
Ты владеешь границей, а, стало быть, можешь ее
Отодвинуть настолько, что в мир снизойдет бесконечность."
Дождь - кап... кап... кап... Ах, нет, что же вы, это же сердце, прислушайтесь – тук… тук… тук… В тесной комнатушке два на два, в серости стен, в замкнутости с собственными мыслями и, к сожалению, без дождя. О, святая наивность! Конечно же, верить тем, кого ты предавала сам ради столь же наивных идеалов – ну не смешно ли? Попробовать шевельнуть телом, почувствовать… А ничего не почувствовать. Ах, препараты, ну коне-е-ечно, сейчас мы подвластным гнусным статусам и эффектам, хорошо-хорошо, мы потерпим.
Открыть глаза и врезать взглядом в серый потолок. «Интересно, как далеко до неба?». Посмотреть сначала влево – стена. Как неожиданно! И справа, что за шутки, стена. И сзади, небось, тоже. Ладно-ладно.

Словно нагулявшийся птенец, сознание вернулось в голову-гнездо (а прическа напоминала именно его). Мужчина сначала сжал, а затем разжал пальцы правой руки, проверяя, может ли он управлять телом. Получив хоть какой-то результат, он сомкнул глаза. Дженезис даже не был удивлен. Но как символично, он постоянно то взаперти, то на службе. Дадут ли ему просто полетать? Ответ, очевидный, ударил в голову, беспощадно заставив не просто поморщиться, но даже жалобно накрыть лицо ладонями.
Горелый запах кожи (от Fire-2 ничего не спасает) некогда дорогих перчаток заставил Дженезиса вспомнить о не столь далеких событиях. Как же больно! Но боль, отвратительная, отдавалась лишь в сознании – тело не полностью отошло от «укола». Череп экс-солдата готов был вот-вот взорваться, и лишь странное желание досмотреть спектакль с собой в главной страдальческой роли не допустило такого исхода.
Минута, друга, пять, десять. Сколько еще Дженезис вот так вот лежал на полу, прикрывая глаза руками? Он не считал. Более всего на свете его сейчас интересовала собственная учесть – впервые ему хотелось просто выжить, просто уйти и просто… Да, а цели-то у него не было. Вот бы снова, в Банору, под деревья с Анжилом. Но Банору сожгли, какая жалость. Конечно, свобода – удел сильных. Но ведь он силен! И пусть не сразил целой армии, но и той не дался просто так. Но вспомнив тех, кто стоял рядом с ним против «Син-Ры», Дженезис внезапно решил, что лучше здесь, чем с ними. «Потомство Сефироса» его мало привлекало.
Когда он смог отползти к стене, прислоняясь к ней, подгибая ноги и уныло откидывая куда-то в сторону опаленные перчатки, Дженезис решил, что он все же обязан отсюда выбраться. Но откуда – отсюда?
Усмехнувшись инфантильности собственных мыслей, мужчина слабо улыбнулся потрескавшимися, кое-где окровавленными губами, тряхнув головой, дабы пряди не лезли в глаза и нос. А затем и вовсе склонил голову, спрятав все эмоции, как ни странно, в коленках. Может, он хныкал, а может нервно хихикал. Все одно – смотрелся он подавленно и жутковато.

Скрип медленно проныл свою песню, вернув к реальности всех вынужденных "посетителей" заброшенного здания. В дали коридора послышались четкие, отточенные шаги, стук их напоминал медленно подходившую волну цунами, неспешную, но необратимую.
Клеть перед экс-Солдатом распахнулась и внутрь помещения ввалилось около десятка вооруженных людей, явно не рядовых, если таковые вообще знали об этом месте.
за ними проследовало два человека в медицинских халатах, быстро проверивших пульс и дыхание. Когда, закончив свое дело, они исчезли за решеткой камеры, появился человек явно значимый среди военных, прищурившись осмотрел лежащего и сел на вовремя подставленный одним из солдат стул.
- Как я понимаю, Вы решили подумать над нашим предложением, мистер Рапсодос. - В от говорящего веяло стальным равнодушием - Извиняюсь за такой прием, но мы больше не можем подвергать опасности ни наших людей, ни гражданское население. - Он пододвинулся к Солджеру вплотную, из-за чего военнослужащие нервно сузили кольцо, приблизившись к Дженезису. - Будь сейчас корпорация не в таком критическом положении, мы бы не задумываясь угостили бы тебя отборным свинцом, вспоминая, что ты делал с нашими людьми. - ядовито шипел он в лицо Солджеру - У тебя есть только один шанс, сынок, так что ты либо говоришь сейчас же "да", либо мы поступаем с тобой как и с другими тварями, которыми кишмя кишит эта планета.

Рассмеяться в лицо, можно даже шикнуть или цокнуть. У него у самого яда не меньше, ведь так оно и есть. Можно чуть приподняться, чтобы близость их лиц была уж слишком интимной – это только смутит сильно сурового вояку, а его, Дженезиса, нисколько. Что еще? Да, закрыть глаза, улыбаться. Улыбаться так, будто бы сейчас твой День Рождения, и все вокруг только и делают, что пытаются тебе угодить. Был ли напуган экс-Солдат? Ответ очевиден, ему терять уже нечего.
«Значит, я тварь? Да, пожалуй, монстр, у меня даже крыло есть. А у вас, не уважаемый, его нет. Зави-и-идно? Уверен, что нет. А должно быть. В конце-то концов, я перешагнул грань между силой и всесилием. Только вот, кое-кто меня активно тащит обратно, в рамки. И лишь это маленькое недоразумение позволило вам схватить меня. Но меня все еще смущает, что ради меня одного они собрали в одном месте такое огромное количество сил, будто бы снова война с Утаем. Ах, те времена… Анжил, Анжил, вот как мне поступить? Да-да, я знаю, хватит фантазировать?»
Что он и сделал. Конечно же, он не делал ничего того, что только что нафантазировал сам себе – лишь мрачно приподнял уголки губ, позволяя маленьким капелькам крови из трещинок показаться. Как же было бы здорово сейчас слизать кровь с губ! «О, Минерва, прости, пожалуйста, но я не хочу обратно. Интересно, мне дадут снова двоих помощников? Я всегда работал в «тройке». Сефирос и Анжил, потом Вейс и Неро… Ох, что за ностальгия. Рапсодос, соберись и плюнь ему в лицо своей учтивостью.»
- Да. – четко, тоном по уставу, довольно громко, как и положено Солдату.

Не капли не изменившись в лице, военный повернул голову и коротко кивнул. В помещение залетели люди в белых халатах и пара СОЛДАТ в сером.
- Да, действуйте по установленному плану. - Прозвучало чуть поодаль.
Под лопатку СОЛДАТА первого ранга вошла серьезного диаметра игла, давшая холодной жидкости путь в тело Дженезиса.
Когда СОЛДАТ чуть осел, один из медиков проверил замедленный пульс.
- Объект успешно погружен в искусственную кому.
Когда подбежало еще несколько человек, совместными усилиями Рапсодоса переложили на подъехавшую каталку.
Скрывавшаяся за углом операционная была вполне в духе корпорации, - все нормы выверены и соблюдены.
Переложив тело на операционный стол, удалились все, кроме двух СОЛДАТ в сером, державших забитые разноцветными сферами браслеты наготове.
Вскоре зашли два хирурга и человека четыре ассистента. Дженезиса переложили на живот, продезинфицировали область шеи и место в районе нижних позвонков.
В двери помещения показался военный, облачившийся в халат. В его руках покоился прямоугольный кейс. Один из хирургов утвердительно кивнул и сделал первый надрез.

Через два часа СОЛДАТ уже отходил от операции лежа на типичной солдатской постели, всё еще не придя в себя. Как ни странно, не было ни наручников, ни кандал, ни прочих предметов, направленных на удержание объекта от нецелесообразных действий.
В сопровождении нескольких СОЛДАТ в сером и группы медиков, в комнату прошёл тот самый военный, который в основном и вёл беседу с Дженезисом. Медики проверили жизненные показатели и по команде старшего ввели еще один препарат внутривенно. Рапсодос медленно приходил в сознание.

Если судить здраво и объективно, опираясь на жизнь СОЛДАТа первого ранга, то спокойно можно прийти к следующему выводу: боль есть реальность. Только рефлекс, разносящийся по телу вместе с болью, позволяет судить о том, жив ты или нет. Только боль, острая, фантомная, мышечная, точечная, душевная, совершенно любая боль позволяет СОЛДАТу чувствовать себя живым, отрезвлять свой разум, очищать сознание, возвращаться в рамки реального. Не удивительно, что эти сверхвоины ищут исключительно боль и упиваются своими страданиями, если они у них имеются. Удивительно то, что для того, чтобы уничтожить СОЛДАТа, причинить ему нужно еще больше боли, чем тому потребуется обычно.
Дженезис относился к боли поэтично. Так же поэтично, как и ко всему остальному. Теория искупления, так любимая поэтами, казалось Дженезису обыденной, настолько привычной и родной, что ассоциирование себя с героями эпоса было вполне очевидным и последовательным. Запиши кто всю историю Дженезиса в книгу, то даже без разбавления лишними эпитетами, история выйдет драматичной, пафосной и эпичной. Хоть на сцену ставь, только без такого большого количества крови.
Впрочем, страница перевернута. Остались кое-какие старые страницы, но они становились некоим подобием пролога и обращения автора, те страницы, которые все равно никто не читает. Дженезис, между тем, знал их наизусть. Страницы пусть и новые, а букв все так же тридцать три.
Разумеется, даже сейчас корпорация не могла обойтись без старых действий, проверенных программ, тоталитарных методов. Что бы все это ни значило, Дженезис, себе на радость, понимал одно – ему как будто бы категорически плевать. Будет обидно, только если они крылья заберут. Где-то в отдаленном уголке разума промелькнула наивная и несмешная шутка: интересно, остался ли еще хоть кто-нибудь в его нелепом фан-клубе?
Это едва ли. Вряд ли сейчас кто-то так боготворит имя Синра, как раньше. Кроме, может быть, Турков, но эти в своем репертуаре и явно не от мира сего. К тому же, с чего он, Дженезис, решил, что снова будет СОЛДАТом. Кто знает, что может прийти в развращенные и упоенные властью головы руководителей. В конечном итоге, Рапсодос всегда может уйти.
И тут сознание вернулось. Или не может уйти.
Мечник попытался изобразить любезную улыбку, какую только мог. Вышло слишком лукаво.
- Экспериментальная медицина, всего лишь формальности, - хрипло и тихо в предположении пошутил мужчина, - Все как всегда. Почти ощущаю себя на десяток лет моложе.