написано лично мною, тёмной-тёмной ночью на мобильный телефон. вот как меня без вас штырило, о чём мысль моя мыслилась. потребительской группы, имени и оправдания изложенное ниже не имеет. если есть что поправить, что высказать (или, может даже, как это "обозвать") буду очень рада уточнениям.

(P.S. текст начинён просторечиями, жаргонизмами, профессиональным сленгом и ругательствами)

мне было не по себе. я служу несколько лет, и до сих пор числюсь рекрутом. но я не жалуюсь. врятли мне пошел бы красный шарф капитанской формы. я по природе своей не создан для командования. я тихий. меня даже в запас зачислили, толком не нюхал пороху. может быть, от этого то мне и не по себе.
нас вытащили из казармы по тревоге, распихали по грузовым вертолетам и выкинули в северной части пустыни. дали квадрат для базы и велели ждать начальство с планом операции. они любят это дело - бросят отряд к черту на рога, а потом сидят в своих уютных кабинетах с кондиционерами и услужливыми секретаршами и думают "а на кой хер?"
капитан то и делал, что связывался со штабом по рации. начальство всё не появлялось. нам подкинули конкретное подкрепление - пару частей точно будет. я даже слышал краем уха, что там вертолёты готовят. оттого капитан и нервный. была бы его воля, выдрал бы на локтях кожу с мясом.
а я - снайпер, моё дело маленькое.нет, я не трус. мне просто немного не по себе. готов спорить, что многим становится не по себе в ожидании неведомо чего.
время течёт очень медленно. по жизни медленно. а в таких местах как это - так и вовсе не желает шевелиться. да ещё эта проклятая жара. на шлем печёт убойно. как в микроволновке в этой, в печи. но во время операции шлем снимать запрещено. устав.
где-то впереди смотрящий возопил, что наша цель приближается. у нас есть цель? - я балдею. если наша цель это тот тарахтящий столб пыли, движущийся по просёлочной дороге, я убью эту кричащую сволочь за обедом. что-то грязно-жёлтое виднеется. боюсь, что это пикап.
а начальства всё нет. некому отдать приказ нашему бравому закипающему капитану. он бесится, а попробуй ему что-нибудь поперёк сейчас скажи! устав.
признаться, не о таком капитане я мечтал. и мечтательность эта у меня что-то не вовремя проявляется. но я знаю - я не один такой. помню, в рекруты меня принимал настоящий мечтатель. с большой буквы, никак иначе. я тогда и не думал, что в армии такой контингент водится.
выгнали нас на плац , всё чин-чином. строимся мы, значит, а я как самый рыжий опять в первом ряду. не люблю я это дело, мне не по себе становится. но ничего, - думаю, - выйдет сейчас брутальный дяденька с красным шарфом, спровоцирует нас дружно принести присягу. на том и разойдёмся.
ровняйсь! - и мы стоим, вытягиваемся, ждём. не нравится мне это - руки за спину заводить и смотреть перед собой. не повернуться, ничего! слышу - идёт кто-то. и не чеканят сапоги, спокойно так капитан к нам направляется. вояка этот уже наверняка близко, но голову то повернуть и посмотреть я не могу! жду, когда он в поле моего зрения войдёт. и тут, как на зло, останавливается он перед парнем, что справа от меня. догадываюсь - у того что-нибудь с формой не так, сейчас будет поучительно-показательная казнь. отфигачит по первое число, эпитетом каким-нибудь полицеприятнее наградит.
и тут слышу голос - "ты хочешь стать солдатом? придётся постараться!" передать не могу, что за чувство я тогда испытал. я обомлел! вот это - эффект неожиданности. но дальше было сильнее. этот командир вышел, встал перед нами и окинул взглядом. первое моей мыслью было "вот это хаер..." кроме шуток, стрижен он был реально не под боксик. и никакой это был не капитан. это был солдат. первого класса, не иначе как. я в газете местной видел.
ну, дела. стоит, оглядывает нас, улыбается. а я в асфальт врос, вдохнуть не могу. "так, значит, - говорит, - вы все рекруты?" и мы хором грянули заученное "да, сэр! так точно, сэр!" а потом он ещё больше заулыбался. и чего он улыбался, чего счастливый такой? я оклемался, жду не менее заученного обращения к рекрутам.
но он сказал другие слова. он обращался не к безликой толпе пушечного мяса, которую нужно подбодрить и воодушевить к бездумным действиям по приказу.он обращался к нам. и говорил то, чему мы должны были поверить ради достойной жизни. и я верил, я хотел верить и верил словам этого признанного героя. верил этой тёмной форме, этому знаку отличия на ремне. верил шраму на лице солдата, этому взгляду "насквозь". я верил и ловил каждое сказанное им слово!
он замолчал и поднял над головой свой меч. повисла тишина. я не выдержал и задрал голову, чтобы лучше видеть. против устава, конечно, но головы подняли все. я такой сентиментальный, не стану спорить, но я запомнил этого человека, его меч и его слова.
я хотел бы служить под его командованием. но некоторым мечтам не суждено сбыться. я начинаю подозревать, что такова их природа. недавняя новостная рассылка сухо известила нас, что этот солдат погиб на задании. не нашли и тела ещё одного рекрута. имя бедолаги даже не указали. я так расстроился, что даже напился. правда, так паршиво было - отгул взял. помянул. или что-то в этом роде. ничего с собой поделать не могу - не по себе было.
и пока я придавался воспоминаниям, абсолютно живой и реальный капитан начал раздавать приказы. в той дымящейся тарахтелке были наши цели и гражданский. задачей снайпера из другого отряда было вытянуть цели из тачки и загнать в россыпь каменных ухабов. лысому ясно - спрячутся там наши красавицы, не обстрелять. на то есть пехота, не хилое количество. а мы дальше по склону уйдём и обстреляем выскочившие пробкой цели. но стингеры, вертушки... уж кого мы отстреливать собрались. не багамуты же в машине едут, кроме шуток!
началась стрельба, всё по плану. грузовик с гражданским дал газу. на датчике в шлеме вижу две цели. как по заказу метнулись за камни. мы их уже ждём. я стою в первом ряду, как огненно-рыжий хренов снайпер. снимаю автомат с предохранителя, "припадаю на колено" и жду ветра в поле. сдвинул шлем, чёртов датчик мешает. мне никакие игрушки не заменят глаза. одна цель появляется в зоне видимости - у нас просто праздник. я пукалку вскинул, прицеливаюсь. я не в постоянной армии, мне для полного счастья на прицел нужно время. и тут над нами пролетел вертолёт, поднял пыль. сукин сын, совсем не думает о благополучии стрелков. я матерился и снова налаживал датчик. всё сказал, что о нём думаю. всё-равно гул лопастей ничего не слышно. цель идёт к нам. остановилась. капитан молчит, ну и мы не дёргаемся. гул вертушки утихает. я слышу обрывок "...ащищать свою честь как СОЛДАТ! ПОДАВИТЕСЬ!!!"
ЧТОБ Я СДОХ! двигаю проклятый шлем, матерюсь на чём свет стоит и пялюсь на цель. этот солдат, что погиб на задании, бежит на встречу нашей чёртовой бравой пехоте. я кручу головой. смотрю на остальных. они не шелохнулись, целятся. не понимаю.
- огонь!
и все стреляют. а я не стреляю. я оглох от этого грома, заваливаюсь на бок. капитан орёт, а я не понимаю. врезать бы ему. почему мы стреляем в своих? меня как по голове ударили чем-то полым и тяжёлым. капитан меня оттягивает назад и всё толкует: цель - монстр. монстр, мать мою, не человек. монстр.
я не знаю сколько провалялся на земле, но капитан меня потом обложил по самое "не балуйся" и послал с ещё двумя бойцами в разведу. пройти в обход к тем валунам, где скрывается вторая цель, и доложиться. и я иду как заводной болванчик и думаю о монстрах. всяких там чудовищах, не имеющих никакого отношения к людям.
чешим в обход и зря. цель увела бой дальше. там даже бомбы рвутся, из вертолётов стреляют.да какая разница, пусть хоть кидают уставших рекрутов во врага. весна покажет кто где срал.
на месте мы нашли тело того самого рекрута, что стоял справа от меня. я его хорошо запомнил. больно причёска глупая и лицо детское. лежит целёхонький. в волшебном сне забылся, бледный как казарменная стенка. пока я на него гляжу, эти двое меня обошли и весело зашёлкали предохранителями. а у меня в груди как что-то защемит, глядя то на этого пацана. я сам не многим старше, и не дожил ещё до того, чтобы своих убивать. а эти, видать, дожили и радуются жизни. меня такая злоба взяла - я бы этих гадов престрелял к чёртовой матери! но я вовремя могу взять себя в руки. брякнул что-то про то, что сам подохнет, и жду. они постояли немного и согласились. я за это время чуть повторно не сдох.
мы его там бросили и назад двинулись. а у меня во рту сухо, как в этой пустыне. мне плохо, кроме шуток плохо. если выживу и вернусь в город, уйду из армии. мне думается, это единственный способ избавиться от этого чувства. если я продолжу в таком духе, скоропостижно свихнусь. своих убивать тошно. не буду.

уже вечер. небо заволокло тучами. мы здесь очень долго. а он всё бьётся. а я всё сижу. думается, народу нас меньше сотни осталось. да один вертолёт ещё рядом шумит, светит в ту сторону прожектором. а я сижу как блаженный, наблюдаю за происходящим с холма. солдата изматывают, загоняют к краю обрыва. а хорошенькая участь - не хочешь травануться свинцом, разворачивайся и прыгай вниз. я точно не знаю почему, но он не прыгнет. солдату его класса и не с таких высот показано прыгать. но тот мальчишка в камнях, солдат должен будет его похоронить. такая тоска, жить не хочется от этого всего...а и правда. я только доброе дело сделаю, если не буду сопротивляться. о чём я думаю? главное - не бздеть.
последняя "волна" нападения захлебнулась, капитан посылает меня и моих напарников заменить убитых. подойти как можно ближе и в три ствола расстрелять цель. я ели тащусь, автомат тяжёлый. вот прогулочка. эти двое обошли меня с двух сторон и вышли вперёд. стало быть, мы взяли цель в клещи.
а цель уже измотана. я даже отсюда слышу с каким хрипом он тяжело втягивает воздух, как подтягивает за собой внушительный меч, грозя одним замахом раскроить тебя пополам. я беру автомат на изготовку и смотрю на него сквозь красное стекло шлема.
никогда я не видел загнанных зверей, но выглядел он подобно им. израненный, бросал на нас троих хищный дикий взгляд, вздрагивал и силился рвануть вперёд. кажется, что вот-вот оскалится и зарычит. опираясь на здоровую ногу он срывается к тому, что справа от меня. но ногу его прошивает очередь, и он с криком и утробным рычанием заваливается в бок. он уже и не пытается защищаться или уворачиваться. а я не стреляю. он опирается на меч, из ран хлещет кровь. мои напарники хором дают очередь. выпустили в него оставшиеся патроны, щедро дали бреющей. он орёт, падает навзничь. тело его дрожит от напряженя или судорог. я не знаю. где-то вдалеке загремел гром, будто отголосок канонады.
слышу крик сзади. это капитан - приказывает мне завершить операцию. щелчек капитанского автомата предупредительный. это он ради меня предохранитель дёрнул. очень умный мужик, даром ли капитан. значит, моя очередь.
плетусь я как на казнь, пусть автомат и у меня. останавливаюсь в паре шагов от него. сдвигаю шлем, чтобы смотреть.
губы ссохлись, неистово колотится сердце. а он пусть и лежит в пыли и собственной крови, продолжает сжимать рукоять меча. я не столько вижу это, сколько чувствую. странное это чувство, может и неправда. да где эта правда. наплевать. он не поднимет больше меч и не сможет снести мне голову, но смерть смотрит на меня.
с хрипом вдыхает. каково это - судорожно глотать воздух? это я сейчас "большой и страшный". у кого ружьё, тот и прав. но это он сейчас оскалится и разорвёт меня, это он в бешенстве. а мне страшно, я в отчаянии. я хочу спрятаться, забиться в угол и истошно скулить.
а я врос в землю и смотрю на изодранную элитную форму, на остатки ремня. вот каламбур - остатки былого величия и уважения. я буквально брожу по солдату взглядом, не знаю зачем. я решился и поднял взгляд на его лицо. этот глубокий шрам, уходящий со щеки к подбородку. давно было интересно - как он получил этот шрам? мне рассказали, что кто-то из нашего взвода спросил у него, а тот лишь отшутился. он вообще парень весёлый был. я его видел после зачисления пару раз, и всё время он с кем-то из наших болтал. и взгляд такой весёлый, даже бешеный немного. он и сейчас бешеный.
монстр. откуда мне знать, что с ним сделала война? оправдание, меня тошнит. правда от страха тошнота подступает.как предчувствие трупа.
он не видит моих глаз. наверное это его пугает. что-то щёлкнуло и солдат теперь смотрит на меня с инстинктивным страхом. я же могу его убить, я сейчас его убью. у меня руки дрожат. я так больше не могу. он всё-равно умрёт! а если я не выстрелю, то убьют и меня! а я же не в чём не виноват! я хочу жить! а он всё-равно умрёт, он точно умрёт!
вдруг его взгляд вернул себе осмысленность. его голова оторвалась от земли, он стал подниматься на локте. от этой картины у меня дар речи пропал, я сам чуть не застонал от ужаса. он не человек. монстр! он. он.. он меня узнал!!!
я выжал курок, ствол автомата ушёл вверх. солдат в последний раз закричал и с грохотом рухнул на землю. и я оглох. я не слышу, с каким хрипом втягиваю воздух. не слышу как колотится сердце, не слышу крика капитана. я целый миг слышал всё. глупость какая то. да верно бред.
я развернулся и побрёл прочь, волоча за собой автомат. это глупо, это неправильно, это неправда, это обман, это иллюзия, это мой бред. но убил не солдата. я убил того, кто чтил слова признанного героя, жил и сражался как умел - по мечте. мне больше не надо уходить из армии и что-то менять. мне просто немного не по себе.

"Если вы хотите стать солдатами, исполните свои мечты. У каждого должна быть мечта. И, если потребуется, защищайте свою честь как солдат."

12.08.2010

Аэрис, произведение хорошее, но больше я тебя не оставлю одну на ночь, да-да-да Оо

Договорились - будешь дежурить и отбирать у меня всё пишущее и карябающее на стенах. А ещё всё острое - чтобы я не начала писать стихи кровью на стене и пододеяльнике. Я ведь очень находчивая

А ещё я дала это прочесть моей наставнице. Она оценила и дала ценные советы по усовершенствованию образа этого солдата